— От Лоуренса Смитона? — удивился Алан.

— Джанин узнала только фамилию. Да, действительно, Смитон. Оливия была очень расстроена. Ничего не ела, целый день бродила по дому, бормоча «как он посмел?». Очевидно, она не захотела ответить ему. Джанин слышала, как она по телефону просила своего адвоката написать от ее имени, что не желает его видеть и просит, чтобы ее больше не беспокоили.

Макби рассматривал вино в бокале на свет, любуясь ярко-красным оттенком.

— Очень интересно: старина Лоуренс пытался наладить отношения. Он к ней с миром, а она ему от ворот поворот. Ты помнишь, когда это случилось, Поль?

— Довольно давно. По меньшей мере, пару лет назад. Во всяком случае, задолго до того, как она умерла.

— Но он не приезжал ни на следствие, ни на похороны, — заметила Мередит.

— А ты бы приехала, — спросил Алан, — получив официальный отказ?

Из кухни раздался грохот, а затем послышался сердитый голос Вики:

— Ах ты, непослушный кот! Нехороший, гадкий кот!

Прервав беседу и не допив вино, все поспешили на шум.

Нимрода нигде не было видно. У стола стояла Вики, держа в руках курицу, вернее, большую ее часть она прижимала левой рукой к своему летнему платьицу, оставляя на нем жирные следы, а в правой руке была оторванная от тушки куриная ножка, которой она размахивала.

— О, Вик, что ты на этот раз натворила? — устало произнес ее отец.

— Это не я! — возмутилась она. — Это кот. Он залез на стол и оторвал ногу, — и она помахала куриной ножкой.

Нимрод к своему великому удовольствию обнаружил, что на эту кухню можно совершить не один набег.

— Не может быть, чтоб в него сейчас влез еще хоть кусок, — поразилась Мередит. — Наверное, он собирался припрятать на потом.

Они осмотрели курицу. С одной стороны на ножке и частично на бедрышке виднелись следы зубов, а по грудинке шла царапина, как от когтей.

— Эту сторону мне придется отрезать, — подвел итог Поль. — Чертов кот и его ненасытное брюхо! Кажется, к другой стороне он не прикасался.

— Нам придется выбросить все, Поль, — возразила его жена. — Я отдам курицу Винни, коту хватит на несколько дней, а у нас и без нее вполне достаточно еды.

— Я хотел, чтобы вы попробовали абрикосовую начинку, — простонал повар.

Все стали его утешать, но это не помогло.

— Ну, только попадись мне, проклятое животное! — пообещал он. — Я тебе мозги вышибу! Узнаешь у меня, как воровать!

Констебль Дарен Вилкис пошел служить в полицию с подачи своего дяди Стэна и имел большие планы. Дядя Стэн отдал полиции тридцать лет и вышел в отставку в звании сержанта. Он одобрял выбор племянника, даже несмотря на то, что полиция за эти годы сильно изменилась.

— Все эти умники, — говорил дядя Стэн осуждающе, — все эти сделавшие стремительную карьеру выпускники университетов и им подобные могут иметь научные степени, допускаю даже, что они достаточно умны, но кой-чего у них все-таки не хватает, Дарен, у них не хватает опыта. Его не приобретешь в школе, его можно получить только здесь, на посту!

При этих словах дядя Стэн махнул рукой куда-то вдаль, как на картине «Отрочество Роли», где моряк травит байки, показывая рукой туда, на запад.

— Опыт, Дарен, приходит со временем! — завершил дядя Стэн свою проповедь.

Не рискуя спорить с дядей Стэном, с которым в целом он был согласен, Дарен начал, в свою очередь, думать, а не поторопился ли он, рисуя в своем воображении, как молниеносно достигнет заоблачных высот в полиции. Он точно знал, что хочет учиться, но всякий раз, глядя на инспектора Крэйн (что скрывать, она потрясающая женщина), сомнения начинали одолевать его, как священника Викторианской эпохи, читающего «Происхождение видов» Дарвина.

Делать карьеру означало соревноваться с выпускниками университетов и их научными степенями. Это были Аманды, Себастьяны, Джеймсы (ни в коем случае не Джимы) с прекрасным знанием английской грамматики и безупречным внешним видом, которые просто не могли не получить повышения. Жалкий аттестат о среднем образовании и имя вроде Дарен не давали той уверенности (разумеется, речь не идет о простом общении), которая позволяла Амандам, Себастьянам и всем остальным смотреть начальнику полиции прямо в глаза и разговаривать с ним вежливо, достаточно почтительно, но непринужденно.

Некоторые из его коллег отпускали в столовой плоские шутки в адрес Крэйн. С одной стороны, потому что считали ее слабой, с другой стороны, потому что она была умной, и они чувствовали в ней угрозу своему благополучию, смутно догадываясь, что она олицетворяет собой Будущее.

Дарен по-настоящему уважал ее за острый ум и то, как она отвечала на хихиканье и подмигивание. Он отчаялся произвести на нее впечатление не как мужчина на женщину, а как полицейский. Он хотел показать ей, что он не просто еще один служака. Больше всего он любил представлять, что она Шерлок Холмс, а он Ватсон. На самом деле, он даже немного сообразительнее, чем старина Ватсон. Дарен не читал про Холмса, зато смотрел по телеку старые черно-белые фильмы с Базилем Рэтбоном и Нигелем Брюсом в главных ролях.

Но сейчас, ранним утром понедельника, когда трава еще влажна от росы, он понял, что прежде чем станет достойным играть эту роль, он должен многое доказать Аманде Крэйн. На время отложив поиски, они снова собрались на перекур за полосой кустов. Обмен сплетнями, жалобы, что никто не выиграл в лотерею, — на самом деле, обычное утро понедельника. Здесь ли, на свежем воздухе, или в помещении участка, разговоры всегда одни и те же.

— Ну все, принимайтесь за работу! — приказал сержант Моррис, разгоняя курильщиков. — Мы сначала прочешем сад, обнесенный стеной, а затем примемся за остальное. Вопросы есть?

Вопросов не было. Кто-то пробурчал:

— А что спрашивать-то? Мы ищем окровавленный нож в вонючих зарослях.

— На нем осталось много крови, Хендерсон! — язвительно заметил сержант. — Я тебя правильно понял?

— Так точно, сержант. Разрешите идти?

— Сержант, машина инспектора Крэйн только что подъехала к дому.

— Тогда будет на что поглядеть, — пробормотал Хендерсон, но в этот раз постарался, чтобы сержант его не услышал.

Дарен Вилкис пошел вместе с остальными продолжать поиски, и ему достался, кажется, самый сырой участок сада. Дядя Стэн, который любил заниматься садоводством, с удовольствием бы попробовал привести этот сад в порядок. Должно быть, здорово иметь на старости лет большой дом и кучу рабочих, которые делают все, что надо. Если он когда-нибудь выиграет в лотерею…

Честно говоря, Дарен не представлял, на что можно было потратить деньги в случае крупного выигрыша, кроме как на быстроходную машину да хороший отпуск, и мечтал он по большей части о другом — представлял, как проводит блестящее расследование в паре с Амандой Крэйн. Он перебрал кучу покрытых мхом горшков из-под рассады, вытряхнув оттуда разных ползучих тварей, и погрузился в сладкие грезы наяву.

— Вилкис!

Это был ее голос. Он улыбнулся и приступил к разбитой раме от парника.

— Вилкис!

— Проклятье! — Дарен аж подпрыгнул. — Да, мэм. Простите, я вас не заметил.

— Мы собираемся закончить этот участок сегодня утром, а затем перейдем к другому, а вы слишком долго возитесь. Я не говорю, чтобы вы искали менее тщательно, просто постарайтесь делать все чуточку быстрее, а то у вас такой вид, как будто вы мыслями где-то далеко отсюда, да еще и улыбаетесь сами себе.

— Извините, мэм, — только и смог повторить несчастный Дарен, сильно покраснев.

Она ушла. Он очень надеялся, что никто не слышал, как она его отчитывала. Она права, сейчас не время мечтать. Дядя Стэн не одобрил бы его поведения. Он присел на корточки возле парника, внимательно его изучая.

То, что когда-то давало возможность заботливому огороднику вырастить прекрасные огурцы и кабачки, теперь представляло собой жалкое зрелище: деревянный каркас растрескался, стекла или разбиты, или вообще отсутствуют, все заляпано грязью. Осторожно, чтобы не пораниться о разбитое стекло и не разрушить всю конструкцию, он поднял крышку парника и заглянул внутрь. Там было сыро и пахло гнилью.