Ее уверенный тон, должно быть, произвел впечатление на Кевина, который с детства привык подчиняться приказам. Заскрежетала задвижка, и дверь открылась.

Перед ними стоял Кевин. Казалось, он не мылся и не переодевался с тех пор, как Мередит в последний раз видела его во дворе «Королевской головы». Он смотрел на них широко открытыми глазами, потом вдруг остановил испуганный взгляд на Винни, спрятал обе руки за спину и заявил:

— Я ничего такого не делал.

— Конечно нет, Кевин, — успокоила его Винни. — Мы пришли посмотреть, как ты здесь управляешься. Можно нам войти? Как ты? Так мы войдем?

Кевин попятился, и Мередит, пытаясь скрыть отвращение, проследовала за Винни внутрь дома.

Раньше, наверное, здесь был крошечный зал с лестницей, ведущей наверх. Кто-то, вероятнее всего, Эрни, разобрал стену между залом и гостиной, и получилось довольно большое открытое жилое пространство с лестницей в дальнем углу. Здесь сохранился широкий каменный очаг и старинная железная плита. В данный момент плита испускала узкую ленту резкого дыма, который, не находя выхода, смешивался с запахами пота, грязи, прогорклого жира и пивных дрожжей. Мередит едва сдерживала приступы тошноты. На плите стояла закрытая крышкой заляпанная жиром кастрюля, а над плитой, на железном пруте, рядом с парой носков висели грязные тряпки для кастрюль.

Мебели было много — гораздо больше, чем нужно. Часть ее была добротной, почти антикварной, и вполне пристойно смотрелась бы в любом доме, если бы, конечно, кто-нибудь удосужился освободить ее от пыли и жирных пятен. Мередит подумала, что Эрни, наверное, частенько наведывался к местному старьевщику. На самом почетном месте стоял телевизор, экран его мерцал, но звука слышно не было.

Кевин стоял совершенно неподвижно, спрятав руки за спину и немного расставив ноги — гротескный вариант позы, которую в армии принимают по команде «вольно», но не было никаких сомнений, что чувствует он себя как угодно, только не вольно. Парень не отрываясь смотрел на Винни все с тем же выражением ужаса.

— Нам очень жаль Эрни, — сказала Винни. — Как ты справляешься сам, Кевин?

Он нервно облизал верхнюю губу, которая, как заметила Мередит, была разбита. Рана уже затянулась, но корочка была сорвана. Когда он отвечал, она заметила, как блеснули его поврежденные передние зубы:

— Приходила та женщина… и задавала вопросы.

— Инспектор Крэйн? Это ее работа, Кевин.

— Я сказал ей, что Эрни не приходил домой, две ночи не приходил. Мистер Кромби знал, я ему говорил. Не знаю, куда Эрни ходил, он никогда не говорил мне.

— А раньше такое бывало? — поинтересовалась Мередит.

Кевин оторвал взгляд от Винни и уставился на Мередит:

— Он никогда не говорил, а я не спрашивал.

«Просто он постоянно твердил тебе, что ты не должен никому говорить», — подумала Мередит.

Винни обошла вокруг плиты, рассматривая горшки и кастрюли.

— Ты завтракал, Кевин?

— Съел немного консервированных бобов, — пробормотал Кевин, — вчера вечером.

— А утром? О Боже… — Винни в отчаянии оглядела кухню. — У вас есть кладовая или холодильник?

Кевин открыл дверь в углу комнаты, да так и остался молча стоять, ожидая, пока подойдут женщины.

К несчастью, они действительно подошли. За дверью оказалась просторная кладовая, сырая, с каменным полом, на котором стояло несколько корзин с бутылками. На полках были расставлены какие-то блюда и миски; в одной был жир, в другой — немного хлеба в полиэтиленовом пакете, а в третьей — вымазанные в помете яйца. В кладовой стоял резкий кислый запах, и Мередит решила, что здесь должны водиться мыши. Она накрыла крышкой кастрюлю с жиром — лучше поздно, чем никогда.

Винни взяла яйца.

— Я сделаю тебе омлет, хорошо, Кевин?

Она вернулась к плитке с хлебом и яйцами и занялась поисками годной к употреблению посуды.

Мередит тихо спросила:

— Кевин, у тебя есть деньги, чтобы купить еду?

Кевин бросил взгляд на стеклянный коричневый кувшин, стоявший на шифоньере времен короля Эдуарда.

— Деньги на хозяйство Эрни держал здесь.

Мередит заглянула в кувшин: три фунта и двадцать пенсов. Она открыла сумочку и достала оттуда десять фунтов.

— Тебе нужно купить продуктов, Кевин. Или мне самой все купить и принести тебе сюда?

Кевин вытащил руки из-за спины и ловко выхватил банкноту из рук Мередит.

— Я схожу, — и он спрятал деньги в карман своих грязных брюк.

— А что дальше? Тебе нужна работа, нужно как-то зарабатывать себе на жизнь.

— Мистер Кромби сказал, что даст мне работу.

Оглянувшись через плечо, Винни заметила:

— Я думаю, Макс действительно так и сделает, но на всякий случай я прослежу за этим.

— Может быть, нам лучше позвонить в социальную службу? — пробормотала Мередит.

— Нет, все будет в порядке, — уверенно пообещала Винни. — В деревне найдется кому о нем позаботиться так или иначе. — Она сняла горячую сковороду с огня и приказала: — Неси тарелку, Кевин.

— Мы с Эрни всегда ели прямо со сковороды, — сообщил Кевин.

— Ну, значит сейчас самое время начинать переходить к тарелкам, — заявила Винни.

Кевин пошел к платяному шкафу и вернулся с довольно красивой тарелкой.

Женщины наблюдали, как он съел омлет и три куска хлеба.

— Я завтра утром снова приду, Кевин, — пообещала Винни.

Кевин уставился в тарелку:

— Вы можете не приходить.

— Все равно, я приду.

— Кевин, — мягко сказала Мередит. — Ты что же, обжег пальцы?

— Пальцы? — Кевин мгновенно спрятал руки под стол, и зажал их между колен. — Да, на плите… Пытался почистить.

— Здесь все нужно почистить, — заявила Винни. — Я что-нибудь организую, только немного попозже. Может быть, если я хорошо заплачу Джанин, она и приберется здесь.

— Нам здесь никого не надо, — запротестовал Кевин. — Мы с Эрни вдвоем, а больше никого не надо.

— Но Эрни умер, — мягко напомнила Винни.

Кевин ссутулился.

— Такого никогда раньше не было, чтобы он две ночи подряд не приходил домой, никогда не было. Я не знаю, где он был. Он ничего не рассказывал, а я никогда не спрашивал.

Он снова испуганно взглянул на Винни.

— Я не делал этого!

— Ничуть не жалею, что покинула этот дом! Мерзкое место, — вырвалось у Винни.

Она осуждающе покачала головой и, решительно глядя вперед, ускорила шаг. Они уходили от дома тем же путем, что и пришли. Мередит заметила:

— Я думаю, он до сих пор в шоке, да оно и понятно. Между прочим, он не показался мне беспомощным.

Винни взглянула на нее.

— Он знает, что делать, хотя, конечно, в самых общих чертах. Пока привычная ему жизнь сохранит свой порядок, с ним все будет в порядке, я имею в виду, пока он будет оставаться в своем доме и работать на Макса или на кого-нибудь еще, пока будет жить так, как при Эрни. Согласитесь, он не умственно отсталый, всего лишь простачок, как говорили раньше. У него ведь фактически нет никакого образования, никакого жизненного опыта, но ему хорошо в его собственном ограниченном мирке.

Теперь Винни говорила со спокойной уверенностью, совсем не так, как пару минут назад, когда они только-только покинули дом Эрни. Мередит подумала, что в первый раз она говорила в сердцах, а теперь — все хорошенько взвесив и обдумав. Неловкость, которую Мередит испытала в доме Эрни, не исчезла, наоборот, возросла. Уже в который раз с тех пор, как она прибыла в Парсло-Сент-Джон, она почувствовала, что не понимает происходящего, даже Винни, надежная, добрая, опытная, и та, казалось, скрывала от нее что-то. Возможно, она не желала или опасалась показать свое подлинное отношение к происходящему, намеренно поступая так, чтобы ее поступки казались вполне приемлемыми и совершенно обыденными. Знание чего-то таинственного, скрытого от глаз Мередит, но известного многим другим, чудилось ей в стойкой уверенности Винни в том, что с Кевином все будет в порядке, что ему ничего не грозит и его дела не требуют постороннего вмешательства.