Макби взял в руки меню, вставленное в пластиковый чехол.

— Сегодня у них цыпленок, пирог с грибами, жареная картошка и салат. Куда же подевалась вся экзотика?

— Слава Богу, сегодня Мервин решил устроить день простой пищи. Как ты думаешь, он действительно поехал за выпивкой?

— Откуда мне знать? Это мне вон та девушка сказала. Может быть, просто отсыпается после ночных бдений под луной, но, вполне возможно, что уехал по своим делам. Мы ведь точно не знаем, был ли это Поллард там, прошлой ночью.

— Я знаю, — сказала Мередит. — Мы с Винни ездили туда сегодня утром.

Макби с досадой бросил меню на стол.

— Лучше бы ты мне сказала, что собираешься туда ехать, я попросил бы тебя не делать этого.

— А что тут такого? Кстати, там же была и полиция, но, по-моему, они ничего не нашли. Не страшно, по крайней мере, Бэзил их расшевелил. О, да мы с Винни нашли, где эти танцоры оставляли машины. Там есть ферма, которая называется «Нижний край», всего в четверти мили от камней. Фермер, угрюмый такой мужичок, на мой взгляд, знает больше, чем говорит.

— Любой бы стал угрюмым, если бы на него неизвестно откуда свалились две незнакомые дамочки и начали приставать с расспросами.

— Но мы разгадали часть загадки. Я все думала, куда же они подевали машины, должны же они были туда на чем-то приехать?..

— Давай-ка лучше немного подумаем, как нам уничтожить пироги Мервина, хорошо?

После обеда они вместе дошли до ворот домика аббата.

— Встретимся, когда закончишь беседу с доктором, — сказала Мередит. — Я подожду тебя в саду Грачиного гнезда, но не думай, что я поменяла свое мнение, — быстро добавила она, заметив, как посветлело лицо Макби.

— Я и не думаю, — заверил ее Алан. — Пойди и посмотри еще разок. Я скоро приду, вряд ли я задержусь у доктора, очень сомневаюсь, что у него есть, что мне сказать. Его наверняка предупредили о моем визите, а он уж постарается не сболтнуть лишнего, — последнюю фразу Алан произнес с металлом в голосе.

— Думаешь, Кромби разыскал Барнетта и передал ему ваш разговор?

— Могу поспорить, что так, — мрачно изрек Макби.

Мередит постояла, глядя ему вслед, пока он шел по дорожке к дому, поднимался на крыльцо, звонил в звонок, потом повернулась, толкнула незапертые ворота Грачиного гнезда и вторглась в пределы чужой собственности. Но чьей собственности?

Винни говорила, что все, кроме отдельных небольших сумм, которые Оливия оставила некоторым людям, пожертвовано на благотворительность. Значит, и деньги от продажи тоже пойдут на благотворительность? Указала ли Оливия, на какие именно цели, или адвокаты сами будут принимать решение? Может, Оливии это казалось и неплохой идеей, но чем конкретнее завещание, тем лучше.

Кто-то побывал в доме и оставил открытыми ставни на втором этаже, должно быть, Джанин проветривала помещения. Не было заметно никаких признаков того, что бывшая экономка еще там. Возможно, она собиралась вернуться вечером и закрыть окно. Джанин, Макс Кромби и Берри делали все, что могли, но если дом скоро не будет продан, он неизбежно начнет ветшать.

Она медленно обошла вокруг дома. Когда-то здесь были клумбы и аллеи, вероятно, ближе к дому засаженные однолетними цветами. Наверное, Оливия и сама изредка работала в саду, несмотря на хромоту, а может быть, руководила кем-то из семейки Берри. Вот здесь младший, Кевин, приставил к стене лестницу, забрался на нее и напугал Мередит, неожиданно появившись в окне. Мередит вспомнила, как она в последний раз видела этого несчастного паренька робко стоявшим во дворе паба.

Куда же делся Эрни? Судя по всему, последние два дня его никто не видел. Никакое самое страстное увлечение, никакая новая пассия не могли выбить его из колеи так надолго, особенно, если его ждала работа. Эрни полностью зависел от такого человека, как Кромби, и уж точно не осмелился бы настолько пренебрегать подвернувшейся работой из страха навсегда лишиться источника доходов. Строитель не только лишил бы Эрни своего покровительства, но и существенно подпортил бы его положение в других местах. Достаточно было одного слова о том, что на Эрни нельзя положиться.

Мередит села на садовую скамейку. Когда-то она была выкрашена в яркий зеленый цвет, но теперь краска поблекла и местами облупилась. Мередит закрыла глаза и подставила лицо ласковым лучам солнца. Здесь было хорошо, очень хорошо, но жить здесь они не могли. Были мечты и была реальность. Мечты Алана и ее приземленный прагматизм столкнулись здесь, как это уже случалось и раньше. Неужели она всегда была такой практичной?

Нет, не всегда. Однажды, очень давно, безумный любовный роман чуть было не разрушил всю ее жизнь. Это было задолго до того, как в ее жизни появился Алан.

Она открыла глаза. Свежий ветерок залетел в этот угол сада и взъерошил ей волосы. Внезапно ей захотелось уйти отсюда. Она чувствовала, что не имеет права сидеть здесь, ведь она не собиралась покупать этот дом, только притворялась, что собирается. Нечего превращать этот сад в общественный парк, Оливия Смитон не одобрила бы этого.

Мередит поднялась и побрела обратно тем же путем, что и пришла. Через решетчатые ворота ей было видно, что дорога совершенно пуста — похоже, что Алан все еще у доктора.

Не желая возвращаться на скамейку, она направилась к обнесенному изгородью огороду, но там было очень жарко, видимо, воздух застоялся в огороженном пространстве. Мередит прошла через калитку на луг. Это место открытое, наверное, и свежий ветерок там дует. Но ветра не было и там: на лугу было все так же жарко и душно. Солнце стояло еще высоко, и растущий почти посредине луга старый каштан практически не давал тени.

Но кто-то все-таки облюбовал это место, чтобы посидеть под деревом. Она не видела, кто именно это был, потому что человек сидел с другой стороны каштана, прислонившись спиной к стволу. Она видела только одну вытянутую ногу и одну руку, голую руку, которая висела неподвижно, так что пальцы лежали на траве.

Мередит уже хотела повернуться и уйти, но в этот момент произошло нечто непонятное. Раздался шум крыльев, и черная ворона взлетела, как ей показалось, с колен сидящего человека. Тревожно каркая, она устроилась в ветвях старого дерева. Тут же за ней последовала другая.

Холодный пот тонким ручейком заструился между лопаток, сердце Мередит сжалось от нехорошего предчувствия: что-то здесь не так. Ворона, конечно, птица наглая, она может подойти очень близко, думая, что человек спит, но сидеть у него на коленях никогда не станет, если только… Вороны ведь едят падаль.

Да вот, убеждала она себя, не может быть. А вдруг все-таки? Нога и рука были по-прежнему неподвижны. Ну, а если он спит или ему плохо? Она с трудом заставила себя подойти поближе.

Голая рука сильно загорела и густо поросла темными волосами, а нога была в штанине, очень похожей на рабочие брюки. В воздухе слышалось какое-то странное жужжание, словно целая армия насекомых роилась где-то неподалеку.

Нога и рука, очевидно, принадлежали Эрни Берри, но это не мог быть Эрни Берри, не просидел же он здесь два дня?! Мередит постояла, собираясь с духом и борясь со все нараставшим страхом, потом решилась и обошла дерево, чтобы увидеть сидевшего под ним человека.

Едва она приблизилась к старому каштану, как черная туча насекомых сорвалась с верхней части туловища Эрни и, сердито жужжа, повисла в воздухе над его…

— О, Господи, Боже ты мой! — прошептала Мередит.

Не над головой, потому что головы у Эрни не было, были его крепкие рабочие ботинки, ноги в грубых брюках, грязная майка, которая в этот раз была еще грязнее из-за черных засохших пятен, мускулистые руки и широкие, волосатые плечи. Но там, где должна была быть голова, не было ничего, ничего над тем, что осталось от шеи, только почерневшее месиво из жил, сосудов и мяса, в котором деловито рылось несколько самых смелых зеленых мух, да несколько ос кружили и пикировали, как истребители, на цели внизу.