— Ос–с–станови и–и–х-х-х! — услышала я за своей спиной.

От неожиданности я громко вскрикнула и, на бегу обернувшись, увидела серую тень, плывущую всего в метре от меня. Панический ужас ударил в моё тело, подобно разряду электрического тока высокого напряжения. Руки и ноги внезапно парализовало, и на полном ходу я рухнула на дорогу, больно ударившись о землю головой. Перед глазами повисла сплошная чёрная пелена, сознание отключилось.

«Ос–с–станови-и их–х–х!» — раздалось в моей голове.

«Нет, пожалуйста, только не сейчас! — умоляюще, чуть не плача, залепетал внутренний голос. — Слышишь? Прошу, соберись! Не теряй сознание! Останови ребят, умоляю тебя!!! Это не тебе нельзя на гору, а… им!»

В голове что–то лязгнуло, как будто кто–то у меня над ухом повернул в замочной скважине большой железный ключ. Глаза мгновенно открылись и… тотчас округлились от изумления: передо мной слабо колыхались на ветру знакомые стенки шатра, а чуть дальше, за узкой полосой пляжа, лениво омывалось лёгкими волнами, спасаясь от жарящего солнца, Аравийское море…

Уф–ф–ф… Вот и конец очередному кошмарному сну, слава тебе господи. Нет, нужно заканчивать спать на жаре — ни к чему хорошему это не приведёт. Голова гудела так, словно на ней медведь потоптался. Я бросила взгляд на Телара — спит. Рассказать ему сон или не стоит? Хм, пожалуй, не стоит, иначе он персонального психиатра ко мне приставит. И вообще, нельзя концентрироваться на негативе, нужно всегда стараться выбрасывать из памяти всё плохое как можно скорее, и нет ничего проще, чем заставить себя забыть кошмарный сон.

Раздался звонок мобильного. Телар тотчас проснулся, схватил трубку и что–то быстро в неё заговорил, но заметив, что я не сплю, вышел из шатра и продолжил разговор на некотором удалении от него. Вот и славно: мне необходима как минимум одна минута, чтобы вернуть вытаращенные после страшного сна глаза к их естественному размеру и положению.

Вскоре Телар вернулся и, подмигнув, принялся неторопливо натягивать джинсы. Отдохнувший и посвежевший, он выглядел потрясающе.

— Пообедаем? — просто и весело сказал Телар, легко разместив стол между лежаками, и подставляя к нему стулья. — Умираю — есть хочу. Тебе что заказать?

Судя по всему, было больше часа дня, поскольку мой желудок, привыкший к чёткому расписанию на работе, уже начал проявлять недовольство.

— Пусть будут снова креветки, — подумав, сказала я и сглотнула слюну. — Обожаю их до безумия. Только на этот раз пусть приготовят их под каким–нибудь местным соусом, но с минимумом специй. И картофель фри.

Я слышала, будто в Индии пища очень острая и не хотела шокировать непривычной едой желудок, опасаясь с его стороны вполне объяснимого бунта.

— Ты и правда Вода, чистой воды Вода, — усмехнулся Телар.

Я осторожно встала с топчана и пересела за стол.

— Послушай, поскольку я теперь волшебница и моя стихия Вода, то я, получается, твоя подданная? — я и не поняла, как этот вопрос возник у меня в голове и сам собой озвучился. — То есть мне теперь нужно тебе кланяться и называть Вашим Величеством?

— Э–э–э… — мой вопрос в очередной раз застал Телара врасплох. Мужчина скривился немного, демонстративно почесал затылок и, иронично улыбаясь, ответил:

— В общем, да. Но я разрешаю тебе опускать формальности и звать меня просто Теларом или ещё как–нибудь, но только нежно.

Я хитро на него покосилась и хмыкнула.

— Так и быть, буду называть тебя этим самым Величеством, когда ты станешь слишком зазнаваться или плохо себя вести. Извини, но я не просила делать меня волшебницей, поэтому с некоторыми вещами, возможно, и смерюсь со временем, но уж точно не сразу. Прежде всего, для меня никогда не существовало идолов для поклонения, и я привыкла со всеми общаться на равных. Поэтому для меня ты не царь, а просто интересный мужчина.

— Договорились, — спокойно согласился Телар и, прищурив один глаз, добавил вкрадчивым голосом: — Главное, что интересный.

Без труда уловив, как разговор принял специфическую, очень щекотливую направленность и кляня себя за неосторожные слова, я поспешила сменить тему:

— А как бы мне почитать этот ваш знаменитый Закон? Должна же я знать, что можно делать и чего нельзя, — с любопытством спросила я. — Его можно найти в Интернете?

Сказала — и тут же поняла: в очередной раз сморозила чушь. Ну какой ещё Интернет?

Телар умилённо улыбнулся — ну вот, я же чувствовала, что чушь спорола — и ответил:

— В Интернете, разумеется, не найдёшь. Закон существует в единственном рукописном экземпляре. Есть, правда, запасная копия, которая хранится в нашей библиотеке, но на руки она не выдаётся. Я дам тебе почитать Закон, конечно.

Мои глаза в очередной раз разгорелись:

— Ты не волнуйся, я его не потеряю и не испорчу… и никому не покажу!

— Да я и не переживаю на этот счёт: рукопись невозможно испортить или уничтожить, а если она попадёт в руки обыкновенного русского человека, то, открыв старинную книгу в золотом переплёте, он увидит ничто иное, как рукописный вариант Уголовно–процессуального кодекса Российской Федерации и, думаю, крайне удивится.

— А почему именно УПК? — пока что в очередной раз приходилось удивляться мне.

— Не спрашивай, не знаю.

— Кстати, а как вы обходитесь всего одной копией?

— Нам нет нужды его читать: всю необходимую информацию мы знаем с рождения.

В проходе шатра появился официант с огромным подносом, накрытым белоснежной матерчатой салфеткой. И каким это образом Телар умудрился передать ему заказ? Официант вежливо поклонился, быстро расставил содержимое на столике и, снова поклонившись, мгновенно удалился.

— Зрение меня подводит или я действительно вижу бифштекс из индийского священного животного? — с любопытством спросила я, скрупулезно изучая через стол кусок мяса на тарелке Телара, словно пытаясь разглядеть на нём махонькую пояснительную записку со словом «свинина».

— Да, это действительно телятина, — улыбнулся в ответ Телар и, отрезав от бифштекса небольшой кусок, отправил его в рот.

— Хм, а что, священными у индусов считаются только коровы, а телята нет, что ли? — задала я риторический вопрос сама себе и, в свою очередь, отправила в рот полную вилку креветок в каком–то густом, ароматном белом соусе.

Рот немедленно обожгло перцем. Ну что ты будешь с ними делать, а? Ведь просила же чуть–чуть остроты! Странные у них представления о слове «чуть–чуть». Но сам соус вкусный, даже очень. Я налила в стакан воды и сделала несколько глотков, стараясь погасить пылающий во рту, а теперь уже и в горле, огонь. И как только они могут это есть? Желудок же насквозь прожжёт! Не хочу ходить с дыркой в животе, как у терминатора.

— Вкусно? — поинтересовалась я, наблюдая за тем, как тщательно Телар пережевывает мясо.

И почему я тоже не заказала себе мясо? Похоже, оно совсем не острое.

— Вроде ничего, — ответил Телар и, наколов вилкой очередной кусок, протянул его мне: — Попробуй.

Я перегнулась через стол и губами сняла мясо с вилки. В нос шибануло странным запахом. Пережевывая кусочек, я сосредоточилась на вкусовых ощущениях и, проглотив пищу, вынесла вердикт:

— Жестковатое и отдаёт чем–то непонятным.

Я намеренно не сказала, чем именно, чтобы не перебивать ему аппетит.

— Может, местные специи? — предположил Телар, невозмутимо кладя в рот новый кусок.

— Да нет, не похоже, — задумчиво протянула я, пытаясь понять, отчего у этого мяса привкус такой подозрительный, как будто тухлятиной какой–то отдаёт. Вдруг меня осенило, ну конечно!

— Знаю, что это! — победоносно воскликнула я, набивая рот жареной картошкой — уж она–то наверняка не острая.

— Ну и? — вежливо поинтересовался Телар для поддержания разговора и отправил себе в рот очередной кусок бифштекса.

И тут меня, словно Остапа Бендера, понесло:

— Я читала про Индию и передачи смотрела. Индусы выбрасывают помои прямо на улицы, поэтому у них повсюду мусорные свалки. Держать корову у индусов считается престижным, но прокормить её многие владельцы не в состоянии, поэтому и выпускают они бедных животных из дома на вольные хлеба. Их священные буренки бродят по улицам, подобно нашим кошкам и собакам, и питаются они на этих самых помойках. Потому их мясо и отдаёт тухлятиной!