Сунув большие пальцы за ремень, Мурфа замолчал, глядя на Калли сверху вниз.
— Например? — поинтересовался Калли.
— Смазка, — сказал Онвиток. — Простая добрая смазка. То есть взятка. Приграничье растет, как на дрожжах, а все законы и лицензии проходят через Ассамблею. Каждый день приносит нужному человеку на нужном месте миллионы. Ребята из партии Охотничьих Ножей, прикрывающие Мачина, обеспечивают голосование. А Мачин следит, чтобы машина работала исправно.
Калли нахмурился.
— А что сталось с другими порядочными людьми? Что с Вейдом Либервоем?
— Мертв, — сказал Онвиток, покачиваясь на каблуках. — Мачин прирезал его на дуэли. Был поединок на охотничьих ножах. То же самое с Велкером Джонсоном. Видишь теперь, как система работает? Охотничьи Ножи голосуют, а Мачин не только щелкает кнутом, но и подрезает крылышки оппозиции.
— А старая банда? — поинтересовался Калли. — Всех их Мачин перебить не мог. Как Арт Миллумс?
— Ушел на покой. Говорит, стар стал для политики.
— Эмиле Хазек? Или Билл Ройс?
— Ройс? — засмеялся Онвиток. — Калли, Ройс по уши увяз. Организует банки по всем девяти планетам Приграничья. Он у Бриана Мачина первый клиент. Хазек… Эмиль снова женился, привез молодую супругу, копается на своей ферме и в город носа не кажет. Не трать времени, Калли. Думаешь, у тех, кто сохранил хоть толику совести, не было мыслей снова собрать старую гвардию — ту, что вела нас во время Восстания? Никого не осталось, все сплыли — как ты.
— Понятно, — протянул Калли. — Значит, помощи мне ждать неоткуда, так?
— Почему? Я на твоей стороне, и еще пара человек в Ассамблее! — воскликнул Мурфа. — Только пользы от нас немного. Слишком уж нас мало. Мой тебе совет — оставь Мачина в покое, если не хочешь напороться на охотничий нож. Это у них, знаешь ли, как партийный значок — охотничий нож. Все ребята Мачина их носят.
Калли нахмурился.
— Хочешь сказать, в Калестин-сити больше нет гражданского правопорядка?
— Правопорядка? Как не быть! На улицах драться не разрешают. Но если Мачин заподозрит, что ты хочешь раскачать его лодку, он бросит вызов — как Вейду, как Велкеру. А ты ведь знаешь, что охотничий нож для него — все равно что столовый для нас с тобой. Только идиот вступает в схватку с таким головорезом. Бриан тебя вымотает и зарежет — таким манером он уже немало хороших парней отправил на тот свет. Ты когда-нибудь видел Мачина?
— Нет, но слышать приходилось.
— Ну, когда увидишь, сам все сразу поймешь. — Онвиток глубоко вздохнул и выпрямился. — Ну, а теперь успокой меня — скажи, что внемлешь голосу благоразумия.
Калли покачал головой.
— Мне нужна Ассамблея — Ассамблея, которой я доверяю и которая прикрывает мой тыл, — покачал головой О’Рурк. — Не волнуйся. Не мытьем, так катаньем… И разделаться с Брианом Мачином мы найдем способ. — Он ободряюще улыбнулся. — Полагаю, ты отведешь меня в Ассамблею и поможешь устроить выступления на сегодняшнем дневном собрании.
Онвиток в демонстративном отчаянии возвел руки к потолку.
— Калли, дружище, я сделал, все что мог!
На этом собрание в гостиничном номере закончилось. Каллихэн отправился на встречу с Алией — он должен был отвезти ее в космопорт, откуда девушка на борту лайнера — родного брата «Звезды Севера» — покинет сегодня Калестин, возвращаясь на Землю. Сама же «Звезда Севера», заново зарегистрированная на имя Калли, стояла на ремонтно-профилактическом поле, располагавшемся западнее взлетно-посадочных площадок.
Оказавшись против воли на Калестине, не имея при себе буквально ничего, кроме одежды, Алия была вынуждена принять от Калли денежную помощь. Даже если не считать в качестве приза перешедшей в его собственность «Звезды Севера», О’Рурк располагал здесь достаточным кредитом. Алия приняла помощь, однако ни словом не выразила благодарности и всю дорогу до космопорта хранила молчание. Калли тоже не пытался заговорить с ней. Он твердо верил, что если мысли и мнения человека и возможно изменить, то лишь изнутри, по воле самого человека, а не с помощью настойчивых убеждений. Поэтому он проводил девушку до самого трапа лайнера, так и не обменявшись с нею ни единым словом.
Уже встав на первую ступеньку, Алия повернулась к О’Рурку.
— Я хочу, чтобы ты знал одну вещь, — сказала она; по необычно побледневшему лицу было видно, что девушка изо всех сил старается казаться спокойной. — Я не знала… даже не предполагала, что тебя бросят в лагерь для интернированных. Когда я пыталась тебя отыскать, мне сообщили, будто ты погиб, покончил жизнь самоубийством. Я не могла в это поверить, поэтому и попросила отца одолжить Руну нашу яхту. Отец хотел доказать адмиралу, что люди Приграничья не управляемы, для чего и решил показать ему эту океанскую тюрьму. А я надеялась найти там какие-то доказательства, что ты… умер не по собственной воле… я представила бы тогда эти факты суду… Пусть даже это повредило бы папе.
Калли кивнул.
— Значит, вот зачем послы молдогов прибыли на станцию?
Алия словно не слышала его.
— И еще я хотела тебе сказать… Это была не моя идея — тюрьма для людей из Приграничья.
Она отвернулась и стала подниматься по трапу. Калли вдруг словно очнулся — Алия улетает! — бросился за ней, перепрыгивая через ступеньки, схватил за руку, заставил повернуться лицом к себе.
— И это все? — крикнул он. — Ты сожалеешь, что я попал в тюрьму. Это, видите ли, была не твоя идея. Но ты по-прежнему считаешь, что поступила правильно?
Девушка смотрела на него — прямо в глаза; лицо ее вдруг дернулось, словно она готова была расплакаться.
— Отпусти, — пробормотала она, задыхаясь и, вырвав руку, побежала вверх по трапу.
Калли смотрел ей вслед, пока она не исчезла в темноте пассажирского люка. Потом, вздохнув, пошел к своему кару и включил мотор. Тихо зашипев, машина поднялась на воздушной подушке, качнулась, сделала разворот и помчалась по направлению к городу. Но сразу же за территорией космопорта Каллихэн повернул на север — к холму, который поднимался немного в стороне от шоссе, ведущего к Бонджой-тауну, расположенному километрах в двухстах на север. Эту гору они с Алией изучили еще в детстве. О’Рурк остановил машину, вышел и несколько минут прохаживался по склону. Потом, умиротворенный, он направился обратно в гостиницу, где его поджидал Онвиток; взяв такси, они вместе поехали к зданию Ассамблеи.
Раньше здесь помещался крытый стадион — на полу еще сохранилась разметка баскетбольной площадки. Но скамьи вдоль стен были сняты — за исключением дальней секции. На этих, крутыми рядами уходивших к потолку скамьях и заседали члены Ассамблеи — в том числе и Бриан Мачин.
Калли сразу же узнал его, хотя раньше они не встречались ни разу. Ошибиться было невозможно: Мачин оказался не только самым высоким и плотным среди членов оппозиционной партии, да и вообще среди собравшихся — кроме того, он сидел на самой первой скамье, в центре.
Внешность у Мачина была впечатляющая — и дело заключалось не только в телосложении. Рост его, как прикинул Калли, достигал не менее шести футов десяти дюймов, вес — не меньше, чем трех сотен фунтов. Но главное — несмотря на внушительные габариты, Мачин производил впечатление человека легкого в движениях, гибкого и ловкого. К тому же пропорции его тела были так гармоничны, что даже сидя на первой скамье, он не выглядел великаном — скорее, казался нормальным человеком в окружении карликов и гномов. Он был одет в трапперскую рубашку с металлическими застежками, трапперские же брюки из очень плотной ткани, напущенные на горские сапоги. — И сапоги, и одежда были из очень качественного дорогого материала — не хуже, чем у франта Онвитока. На довольно стройной талии Мачина висели на ремне кожаные ножны, над которыми поблескивала рукоятка охотничьего тесака. Рубашка была расстегнута, открывая мощную, как столб, шею, а лицо отличалось приятностью черт — оно казалось даже благородным, с высоким лбом и мягко вьющимися русыми волосами.
Когда Калли и Онвиток вошли, выступал один из членов Ассамблеи из числа сторонников Мачина. Не доходя до скамей, Мурфа остановил Каллихэна. Они подождали, пока оратор закончил речь и сел, потом Онвиток провел Калли к скамьям справа, нашел свободные места и жестом пригласил Калли садиться, а сам повернулся к человеку, сидевшему за столом на платформе-трибуне возле стены, на полпути между противоположными секциями скамей.
