Рука Руна упала, как плеть.

— Но сначала скажи, — попросил Калли, — верно ли я (личность) истолковал смысл ваших (всех молдогов) действий?

— Ты (личность) истолковал наши действия правильно, — сказал Рун. — Но сейчас, в критический момент, какое значение может иметь твое понимание наших Достойных мотивов?

— Потому что! — Голос Калли был подобен удару хлыста; Алия и Вил вздрогнули; О’Рурк указал пальцем на молдогов. — Я обвиняю вас (всех молдогов) в неумении и нежелании понять действия нас (всех людей), хотя мы понимали ваши действия! Обида нанесена не молдогам, а людям — весомая, обоснованная обида!

Рун, не дрогнув ни единым мускулом, хранил молчание, пока Каллихэн не опустил указующий перст.

— Я (личность) жду ответа, — сказал Рун — глаза его вновь казались глубоко запавшими, — в каком непонимании ты (личность) обвиняешь нас?

— Как я уже объяснял, люди пользуются мерилом Правильности там, где молдоги используют мерило Достоинства. Когда мне (личности) потребовалось истолковать поступки Моих Почтенных Кузенов-молдогов, предъявивших права на планеты Плеяд, я не стал задавать вопрос: «Какое право имеют они требовать Плеяды?» Нет, я спросил: «Где и как мы (все люди) затронули Достоинство молдогов?» В результате я понял истинные причины ваших действий. — Калли перевел дыхание. — Но вы (все молдоги) и ты (личность), говорящий от их имени, не сделали того же со своей стороны. Вы не спросили: «Какое право имеют люди так поступать?» Вас трогала лишь ваше Достоинство — никто из вас не увидел истинной причины. Следовательно, виноваты вы (все молдоги) и ты (личность), говорящий от их лица! — Калли подался вперед. — Скажи! — повелительно произнес он. — Кто будет более Достоин у молдогов — тот, кто пытается понять поступки своего соседа, или тот, кто таких усилий не прилагает?

Рун чуть заметно вздрогнул. Голос его уже не звучал так твердо, как прежде, но ответил он немедленно, не задумываясь:

— Двух мнений быть не может. Тот, кто прилагает усилия к пониманию, более Достоин.

— Благодарю, мой кузен Рун, — хладнокровно сказал О’Рурк. — Таким образом, мы пришли к заключению.

— Мы пришли к заключению, — согласился Рун. — Но теперь я (личность) вынужден требовать объяснения ваших действий с точки зрения Правильности.

— Я (личность) отвечу, пусть выслушает меня мой кузен Рун. В тот момент, когда молдоги выдвинули свое Достойное требование, у людей наступило время Перемены Аспекта Правильности, то есть в тот момент не было вождя, который мог бы говорить от имени всех людей.

— Я (личность) принимаю это объяснение, — сказал Рун. — Но мы (все молдоги) ценим действия, а не оправдания их отсутствия.

— Тогда я (личность) продолжу. Поскольку не было вождя, не могло быть и ответа — немедленного ответа. Мы бы дали его, конечно — как только завершилась бы Перемена Аспекта. Но в тот момент нам требовалось время, и ни Достоинство, ни Правильность не обязывали людей заявлять, что мы — народ, разделенный на две неравные части из-за Перемены Аспекта.

— Я принимаю и это объяснение, — голос Руна был лишен какой-либо эмоциональной окраски и казался очень далеким, отрешенным.

— Следовательно, — продолжал О’Рурк, — нужно было оттянуть время, давая молдогам понять, что мы переживаем Время Перемен и не в состоянии дать немедленный ответ. — Назовет ли мой кузен Рун хотя бы одно из наших действий, которое давало бы вам (всем молдогам) понять, что мы не намерены принять во внимание возможность войны?

Рун молчал несколько долгих секунд.

— Я (личность) не могу назвать подобного действия. Более того, мы (все молдоги) ждали беспрецедентно долго — насколько это позволяло Достоинство. Но ты (личность) говоришь, что вы (все люди) намеренно ввели нас в заблуждение, а это подразумевает оскорбление!

— Нисколько! Потому что мы пытались через мои (личности) поступки дать понять истинную причину нашего промедления. Неужели мой кузен Рун сам этого не видит? Зачем еще могло понадобиться мне и моим братьям, сидящим здесь, вторгаться в пространство молдогов и принимать личину Демона Тьмы? Это был знак Перемены Аспекта — единственный, который в моем понимании молдоги должны были понять и признать. Но почему было решено, будто мягколицый Демон знаменует Перемену Аспекта среди молдогов? Полагаю, что мягколицый Демон указывает на соответствующую перемену среди мягколицых!

На этот раз Рун сидел в молчании необыкновенно долго.

— Должен признать, — заговорил он, наконец, — что если сказанное — правда, мы (все молдоги) в самом деле нанесли обиду вам (всем людям), а не наоборот. И все же, похитив Наследников Трона, ты (личность) совершил поступок слишком серьезный, чтобы он был только лишь знаком Перемены. Аспект Достоинства всех молдогов оказался в опасности. Возместить ущерб ты (личность) можешь только, если вернешь тела Наследников и дашь объяснение. Какое? Этого я (личность) не могу себе представить. С точки зрения Достоинства оправдания такому поступку быть не может.

— Совершенно верно, — согласился Каллихэн. — И с точки зрения Правильности — тоже. Но если соединить Почтенность и Правильность — мы получим оправдание — единственно возможное. Сыновья и племянник Барти и их братья — живы.

— Живы? — Рун выкатил глаза. — Как такое возможно? Вы их не убили? Они не покончили с собой? Старший из них достаточно взрослый, чтобы понимать…

— Мы (триада) не позволили им совершить самоубийство, — перебил Калли, понимая, что это уже оскорбление, но сделав ставку на то, что в критический момент все условности подвергаются сомнению.

— Не позволили… — глубоко запавшие глаза Руна уставились на Калли. — Это почти самое глубокое оскорбление! Зачем же было их похищать?

— Дабы продемонстрировать, как возможно сосуществование Почтенности и Правильности, — ответил О’Рурк. — Не погрешив против Правильности, люди совершили немыслимое для молдогов — похитили Наследников Трона в период, когда среди вас не происходило настоящей Перемены Аспекта Достоинства. Но Правильность не позволила нам совершить то, что молдоги совершили бы с легкостью. Правильность запрещает нам отбирать жизнь у детей — даже детей врагов — или позволять детям отобрать жизнь у себя самих. — Калли замолчал. Но прежде, чем Рун успел что-либо ответить, заговорил опять: — Наоборот, Правильность требует от людей заботы о детях. Мы берем на себя ответственность за их здоровье и жизнь. Это аналогично тому, что подразумевает Достоинство, хотя и не одно и то же. Ты (личность) и я (личность) хорошо видим тонкости и различия в смыслах, но детям они не важны. И именно это люди надеялись продемонстрировать молдогам, пока принцы находятся в наших руках. Я (личность) полагаю, что замысел удался — ваши дети смогли понять людей, как я — молдогов, что было уже доказано.

Сначала всем показалось, будто адмирал Рун не собирается отвечать. Но он заговорил, очень медленно и отрешенно:

— Я (личность) не верю услышанному. Но даже если бы все было именно так, я не вижу со стороны молдогов стремления понять вашу странную Правильность и ее требования.

— Взгляни вокруг, кузен Рун! — твердо и убежденно сказал Каллихэн. — Сама вселенная тому доказательство. Я (личность) с самого начала всеми силами стремился к тому, чтобы две великие галактические цивилизации могли сосуществовать мирно, не поглощая или уничтожая друг друга, а сотрудничая. И ключ к сотрудничеству — ответственность, которую люди и молдоги должны принять на взаимно выработанных условиях, оценивая поступки каждой стороны ее собственными мерками…

Рун молчал, словно каменный. Калли подался вперед.

— Конечно, — сказал он, — многого мы не сможем понять до конца. Люди никогда не прочувствуют вашего братства, троичного единства сестер и братьев. Но и молдоги, соответственно, в полной мере не ощутят нашей уверенности в силах одиночки, бросающего вызов вселенной — лицом к лицу, один на один. Вы не поймете до конца, что такое наше «я». Но так ли это важно? Нам не нужны взаимные объятия, нам нужно научиться правильно воспринимать друг друга, чтобы выжить, быть друзьями и добрыми соседями по Галактике. Выбор один: взаимное уважение, приятие — или взаимное уничтожение.