– Но моя сестра!

– Уверена, что с твоей сестрой всё в порядке, - Сати удивился, какие сильные руки оказались у Аулиши. Она положила его обратно и снова улыбнулась ему. - Ты пережил нечто очень тяжёлое, Сати. Когда я увидела тебя, я подумала, что у меня мало шансов спасти тебя. Но ты оказался очень сильным, Сати, и я не хочу, чтобы все те силы, которые мы оба затратили на твоё выздоровление, пропали впустую. Обещай мне, что будешь слушаться меня. Хорошо?

Сати кивнул, снова закрывая глаза и послушно пытаясь уснуть. Но где-то за темнотой закрытых век маячило лицо сестры, а дальше - смутная, расплывчатая полупрозрачная серая фигура призрака.

Он слышал, как Страж Аулиша переставляет стакан на поднос, негромко напевая себе что-то под нос, как её платье шуршит по полу, когда она переходит из одного места комнаты в другое, а потом, как кто-то входит и тихо спрашивает:

– Ну? Увлер уже все нервы мне извёл. Как он тут?

– Он приходил в себя, - ответила Аулиша неизвестному посетителю. - И спрашивал о своей сестре.

– И что ты сказала ему? - тревожно переспросил голос.

– Что ничего не знаю точно. Я ведь и не солгала ему. Что с его сестрой, друг Матаир?

– Кажется, их схватили мараданцы. Вчера Клинок отправил за ними целую делегацию. Не думаю, что мараданцы откажутся освободить всех пленников… Их старейшины прекрасно понимают, что такое сила Цитадели.

– Тогда я могу успокоить его и сказать, что его сестра скоро будет здесь…

– Думаю, да. С послами от Цитадели поехал друг Кертис. Он знает эту девочку, так что наверняка привезёт её сюда.

– Что ж, это замечательно, - сдержанно заметила Аулиша. Ей очень шла ласковая улыбка, а когда она становилась серьёзной, на её лице мгновенно появлялась печать страшной печали. - Сати, теперь ты всё выслушал, и можешь засыпать спокойно, - в её голосе не было заметно особого укора, но Сати покраснел, поняв, что она знала, что он подслушивает. - С твоей сестрой всё будет в порядке.

– Простите, - пробормотал Сати, приоткрывая глаза.

На него очень внимательно смотрел мужчина в лёгких доспехах. Кажется, Страж… Тот самый Наделённый Матаир, который защитил его сны. Взгляд Матаира заставил Сати покраснеть ещё сильнее. У него было ощущение, что взгляд пронизывает его насквозь. В нём не было ни холода, ни агрессии, ни вообще каких-либо эмоций, просто Сати мгновенно понял: этому Стражу непонятно, зачем Цитадель взяла под опеку мальчика с Даром Ночи. И его можно было понять: Дар Ночи не мог возникнуть сам по себе, а учитывая то, что повсюду вспыхивает Сила Ночи, можно было подозревать мальчика в том, что он по своей воле оказался под её влиянием…

– Уйди, друг Матаир, - махнула на Стража рукой Аулиша. - А то мне начинает казаться, что тебя тоже надо от чего-то лечить. А ты, как всегда, здоров.

Наделённый Страж ушёл, не прощаясь, плотно притворив за собой дверь. Вздохнув, Аулиша опустилась в кресло и закрыла глаза, игнорируя направленный на неё взгляд Сати.

Сати поёрзал ещё немного, попытался вспомнить, что он знает о мараданцах, понял, что ничего, и наконец-то сумел заснуть блаженным сном безо всяких сновидений.

Тэм лежал, повернувшись лицом к стене, и прислушивался к тому, как из него почти ощутимо утекают силы. В мрачном подземелье, забитом людьми, ожидающими казни, как освобождения, он не замечал, когда день сменяется ночью. Наверху всегда кипела работа, всё время кто-то ходил, что-то готовилось, и запах еды проникал вниз, где стонали от голода осуждённые. Поначалу сил Тэма хватало на то, чтобы с помощью Дара Ветра хотя бы разгонять этот запах, чтобы они не слишком мучились от голода, но сейчас его силы были уже на исходе.

Без воды и пищи он чувствовал, что сходит с ума. Карлик уже стал игнорировать его, поняв, что этот пленник не станет пить кровь… Тэма била дрожь всякий раз, когда он представлял себе, что может стать когда-нибудь таким: покорно пьющим чью-то кровь из грязного стакана тюремщика. Он лежал у стены всё время, не поднимая головы, когда приходил тюремщик, и лишь иногда Ксирин или Каи занимали его разговором, таким же тяжёлым и печальным, как и всё, что происходило здесь.

Каждый из пленников с нетерпением ждал дня казни. Ходили слухи, что перед казнью осуждённому дают поесть… Кое-кто предполагал, что им дадут сделать глоток воды, но его поднимали на смех… Тэм содрогался всякий раз, когда слышал этот вымученный, кашляющий смех, но его слёз никто не видел и никто не обращал на него внимания. Здесь каждый переживал за себя, а не за другого.

А Тэм хотел бы помочь им всем. Однажды он шёпотом, чтобы никто не слышал их, посоветовался с Ксирином - как ему казалось, единственным сохранившим рассудок в этой темнице. Он рассказал сарратарцу о Даре Излечения и сказал, что мог бы излечить болезни и раны этих людей, чтобы облегчить им страдания. Тэм понимал, что на это уйдёт очень много сил, но ему хотелось сделать хоть что-то…

Ксирин внимательно поглядел в глаза Хранителю и грустно заметил:

– А облегчишь ли ты им страдания? Они станут по-прежнему сильны и здоровы, но окажутся всё в том же положении, и им станет ещё страшнее и тяжелее, разве нет?

И Тэм понял, что его помощь здесь не нужна. Ксирин сказал ему: "Позаботься о себе, малыш. Научись забывать о других, и позаботься о себе".

Но Тэрмис не мог заставить себя забыть о других. Лёжа у своей стены, подложив под голову локоть, он молча и истово молился, прося дать ему и другим силы, чтобы выдержать это, молился за всех этих людей, которые уходили на казнь с радостной безумной улыбкой на лице, за тех, кто с завистью смотрел им вслед, за тех, кто с жадностью глотал кровь из стакана. Со стыдом он просил о возможности сбежать отсюда: они должны были остановить Хозяина. И это могли сделать только одни они, больше никто. Если он погибнет в жерле вулкана, Хозяин Ночи непременно вернётся… И он просил указать Зэрандеру верный путь, чтобы освободить его… и остальных. Тэм тщетно верил в то, что он сможет спасти всех… Но как можно спасти всех, если на следующий день здесь окажется столько же невинных и несчастных людей?

За то время, которое он пробыл здесь, их дважды посылали на работы. Их вели по улицам с завязанными глазами, прикованными друг к другу, потом они выполняли то, что им приказывали: мыли полы, что-то разбирали, кто мог - таскал камни или ещё что-нибудь тяжёлое, - потом их под конвоем отправляли обратно.

Кто-то не выдерживал нагрузки и умирал прямо во время работ. Что случалось с такими потом, никто не знал. Но это происходило редко, даже если кого-то из них били, если он некачественно выполнял свою работу, как правило, не до смерти. Тэм сам порой получал плетью по спине, когда падал без сил и не мог подняться. Ксирин силой вытаскивал его из-под плетей, иначе его били бы то тех пор, пока он не встанет.

Сил у Тэма оставалось совсем немного. Он уже чувствовал подступающее истощение. Скоро у него не будет сил даже на то, чтобы приподнять голову…

Каи утверждала, что иногда Тэм бормочет во сне какие-то слова и зовёт Воина. Тэм не отрицал: он плохо понимал, что происходит с ним наяву, а не то, что во сне. Он никогда не ощущал себя таким бессильным, и понимал, что это гнёт его волю. Больше всего он боялся, что однажды он попросит пить, и не откажется от стакана с мутной кровью.

В следующий раз Сати проснулся из-за того, что в глаза ему светило яркое солнце. Не открывая глаз, отгораживаясь рукой от света, он замотал головой, пытаясь зарыться лицом в подушку.

Он ожидал опять услышать какие-нибудь слова Аулиши, однако Страж будто не отреагировала на то, что он проснулся.

Сати сел в постели, всё ещё щурясь от света. Никого не было. Окно прямо перед ним не было занавешено тяжёлыми шторами, висящими рядом, и Сати видел, что уже далеко за полдень. Свет падал прямо в комнату, на его постель, освещая и всю остальную комнату. Сати видел стол, бумаги на нём все были сдвинуты в один угол, а на краю другого на салфетке стоял графин с водой, стаканы, лежали какие-то полотенца. Лучи солнца падали на графин и отражались радужными пятнами на стенах, обитых синей тканью.