В это время платочек снова передвинулся. Это уже заметили и ученики с передних парт. Все несколько секунд с удивлением смотрели на карман физика. Он сделал вид, что ничего не произошло, и повернулся спиной классу, чтобы написать на доске формулу. При этом Юрий Васильевич незаметно задвинул платок на место. Он протянул руку к мелку и в ужасе отдернул ее. Мелок двигался. Живенько так двигался, как таракашка… Убегал, одним словом… За свою долгую жизнь Юрий Васильевич повидал много, но такого… Нет, это уж слишком!

— Та-а-ак… Если вы не перестанете баловаться, я вас выгоню из класса, — повернулся к ребятам учитель. Он был совершенно уверен, что это какой-то новый фокус школьников.

«Интересно! Это сейчас физик к кому обращается? Ко всем что ли?.. Вот будет весело, если он весь класс выгонит», — забавляясь, подумал Нафаня, но дразнить учителя, от греха подальше, перестал.

Он решил проводить более незаметные опыты. Первоначально проверил, как действует поле, если представлять его выходящим, например, из ног. Нафаня воображал, что поле исходит от всей поверхности стоп и при этом медленно и постепенно увеличивается в высоту. Таким образом, подошвы ног утолщались, как платформа на ботинках. Разница была только в том, что эта платформа была воображаемой, и толщина ее менялась по желанию Нафани, становясь то тонкой, то очень толстой. Чересчур толстой… В самом деле, никому же не придет в голову носить туфли с платформой высотой сантиметров двадцать-тридцать. Когда он мысленно проделывал это, ноги сами начинали отрываться от пола и медленно подниматься вверх, именно на такую высоту, какую замышлял Нафаня. Поле хорошо подчинялось его мысли, меняя свойства по желанию хозяина браслета.

— Ты чего ногами дрыгаешь? — неожиданно поинтересовался сосед Нафани по парте.

«Нет! Здесь определенно не поэкспериментируешь», — с досадой решил Нафаня.

На перемене в школьном коридоре он вообразил силовое поле вокруг себя. Нафаня представил, что поле окружает его по радиусу примерно в полметра в виде прочного цилиндра.

В это время какой-то мальчишка из первого класса намеревался прошмыгнуть рядом с Нафаней. И недоуменно почесал лоб, наткнувшись на невидимую преграду. Он осторожно дернулся снова, но Нафаня уже отключил поле, и препятствий не было…

«Действует! Действует! Действует»! — ликовал Нафаня.

Вдруг он обратил внимание, что за ним с нескрываемым любопытством наблюдает Степка, его одноклассник. Наверное, он видел всю эту сценку с первоклашкой, и она показалась ему весьма и весьма подозрительной. Тем более, после недавних происшествий на физике. Испытания пришлось временно прекратить.

На уроке математики Нафаня снял браслет и стал его рассматривать. Делать все это приходилось украдкой, чтобы не привлекать излишнего внимания. Браслет ничего необычного собой не представлял. Он был сделан из черного металла и состоял из множества звеньев-пластин, скрепленных каким-то непонятным Нафане способом. Если растянуть браслет, а затем отпустить, он легко возвращался в прежнее положение, и это обстоятельство давало возможность носить его на руке любой толщины от детской, до взрослой. На одной из пластин, с внутренней стороны, можно было увидеть четыре крошечных точки очень похожих на утопленные в корпусе кнопки. Нафаня попробовал надавить на них кончиком карандаша. Кнопочки легко нажимались, но при этом вроде бы ничего не происходило…

И тут Нафаня испугался. А вдруг браслет перестал работать после этих его манипуляций?

Для проверки он снова надел браслет на руку и решил попробовать его на Лорике. Она сидела в центральном ряду немного впереди. Нафаня представил себе, что из его правой руки вырастает нечто вроде продолжения и тянется до плеча Ларисы, так чтобы она почувствовала прикосновение.

— А? — обернулась Лариса, обращаясь одновременно и к Степану, и к Федору, сидящим за ней.

— Что, а? — ничего не понял Федор.

— Что надо?

— Шоколада, — нашелся Федор. — Или еще лучше: мороженного, орехов, слив, колы, шашлык и малюсенькую жвачку… Одну…

— А-а-а-а… — успокоилась Лариса, приняв это за обычную шутку ребят.

Федор вообще отличался косноязычием. Даже те, кто знал его давно, не могли понять, нарочно он это делает или так шутит. Иногда его высказывания вводили окружающих, мягко говоря, в недоумение… Он умудрялся, к примеру, переставлять слова в какой нибудь поговорке так, что все от смеха хватались за животы. Или, еще хлеще: Федька мог запросто смешать в одно изречение две части совершенно различных по смыслу выражений. После высказываний типа «Метать бисер, как рыба об лед», классическое Чуковское про шоколад, не произвело на Лорика абсолютно никакого впечатления…

Нафаня, исподтишка наблюдавший за всем этим, проведенным опытом остался доволен. Браслет продолжал исправно работать.

Последним уроком в расписании стояла физкультура. Нафаня думал о предстоящем занятии, как никогда, с удовольствием. Он решил всех удивить. Эта мысль зрела у него постепенно, в течение всего дня пока он испытывал браслет.

«Ф-ру», как сокращенно называли физкультуру школьники, Нафаня не любил. Он не мог подтянуться на турнике больше одного раза… Не мог далеко прыгнуть… Не мог прыгнуть и высоко… У него не получалось попасть мячом в баскетбольную корзину даже с пяти шагов… В общем, все, где требовались ловкость и сила, ему было не по плечу.

Конечно, это вызывало насмешки одноклассников. Давно замечено, многие подростки бывают достаточно жестоки. Они почему-то не могут снисходительно относиться к недостаткам друг друга. Ничто их так не веселит, как неудачи других… Но не бывает же людей без недостатков!..

Поначалу Нафаня старался исправить такое положение дел, как мог. Одно время он даже честно пытался делать зарядку по утрам. Правда, каких-либо результатов практически не было. Попробовал он и обливаться холодной водой, но после этого надолго заболел воспалением легких…

Таким образом, однажды. Нафаня пришел к простой и очевидной мысли: спорт не для него… Тем не менее, он всегда любил помечтать, что станет сильным. Причем, произойдет это как-то само собой, в силу необъяснимого природного феномена. Вот возьмет и попадет в легкую аварию. К примеру, его слегка собьет машина. Нет, конечно, не сильно. Так, чтобы ничего не покалечить. И в результате то ли от сотрясения какого-то нерва, то ли еще от чего-то, он проснется другим. Тогда уж никто не посмеется над ним. Может быть, после этого его одноклассники Степан, Федя и Настя с Лориком даже подружатся с Нафаней.

В школе никто уже не помнил, как давно образовалась эта дружная четверка. Всем казалось, что в одной компании они чуть ли не с первого класса.

Безусловным лидером у них был Степка. Этот шустрый симпатичный белобрысый парнишка всегда поражал всех своей начитанностью. Он без разбора читал огромное количество всякой литературы, а потому обладал просто невероятным кругозором.

Как-то Степку застали на перемене читающим книжку «Технология металлов» для студентов третьего курса машиностроительных вузов. На вопрос, зачем это ему надо, он не мог даже самому себе дать вразумительного ответа…

Больше всего на свете Степка любил командовать. Что-нибудь организовать, поруководить — всё это ему ужасно нравилось. В лице остальных членов дружной четверки, при этом, он получал благодарных исполнителей.

Федор — прямая противоположность Степану. Он огромен, силен и малоподвижен. Добряк и флегматик, наверное, нет такого человека, на которого он мог бы всерьез и надолго обидеться. Но драться Федька любил. Ох, как любил! И если ему приходилось это делать, то дрался он беззлобно, по-честному, как в спорте. Причем во время драки вся медлительность Федора куда-то исчезала. Степка беззастенчиво пользовался добродушием Федьки и постоянно подшучивал над ним. Тот не обижался и всюду, как верный надежный телохранитель, сопровождал Степку.

Настя и Лариса — сестры-двойняшки. Ларису Степан называл Лориком. Сестры любили спорить друг c другом, но всегда во всем соглашались со Степаном. Ему иногда приходилось даже прикрикивать на девчонок, когда они уж очень шумно начинали ругаться. Настя очень любила петь. Сказать, что она пела плохо, это значит не сказать ничего. Пела она, нужно признать, отвратительно. Гадко даже… Как правило, все присутствующие всегда пытались тактично отвлечь ее от этого занятия. Одна Лариса, на родственных правах, была слишком прямолинейна: