— Прекрати петь, — без всякой церемонии начинала в таких случаях заводиться Лорик.

— С какой стати? — искренне возмущалась Настя. Когда не слышишь себя со стороны, то даже собственное ужасное исполнение кажется, если и не соловьиной песней, то, по крайней мере, вполне сносным вокалом.

— А по голове… — грозит Лорик. Конечно, Лариса не стала бы драться. Все же она девочка, а не какой-нибудь хулиган. Да и как бы там ни было, она любила свою сестру…

— Очень культурно: «по голове»… — ворчала в ответ Настя.

— Всё! По углам… — командовал, как рефери на боксерском ринге, Степан, в зародыше прекращая начинающуюся склоку.

Однажды, чтобы Настя перестала петь, ей прокрутили магнитофонную запись собственного исполнения. Настя, безусловно, догадывалась, что это будет не шедевр… Но когда она услышала свой голос со стороны, действительность превзошла все ожидания… «Кто это?» — спросила удивленная Настя. Степка, присутствовавший при прослушивании записи, без всякой дипломатии тогда заявил, что это исполнение похоже на вопли дикой кошки, которой долго и методично закручивают хвост по часовой стрелке. На последовавший резонный вопрос «почему именно по часовой?», он, не моргнув, ответил, что против часовой стрелки звук был бы другим: иной тональности… Настя на Степку не обиделась, и даже некоторое время пела поменьше. Но не долго… Про саму себя плохое забывается очень быстро…

Лариса в отличие от Насти пела здорово. Даже очень здорово. Вот только занятие это она не очень-то любила… Жаль…

Нафаня завидовал дружбе неразлучной четверки. Завидовал по-доброму, без всяких черных мыслей. Он хотел, чтобы в этой компании его приняли как своего. Но как к ним подступиться?… Не придешь ведь сам по себе и не скажешь:

— Давайте дружить!

Не принято так. А зря….

Была еще одна причина, по которой Нафаня мечтал попасть в друзья к этим ребятам. И в этом он не хотел сознаться даже себе: Нафане нравилась Лариса…

Наконец, настал последний урок. Физрук построил класс и объявил о разминке. За глаза его называли Фиником. Те, кто придумали ему прозвище, уже давно окончили школу. Поэтому причина столь странного имени нынешним школьникам была неизвестна. Нафаня предполагал, что учителя физкультуры окрестили так из-за формы его головы. Действительно, эта часть тела у него была неестественно вытянутой, продолговатой, как косточка от финика…

— Бегом марш! — скомандовал физрук.

И вдруг он заметил на руке одного из учеников браслет.

— Это еще что такое? Безобразие!

Пока класс продолжал бежать по кругу, физрук продолжал нотацию:

— Сколько раз вам говорить, не носить на уроки всяких украшений, заколок, сережек…

«Наверное, он не знает, что сережки это тоже украшения», — грустно подумал Нафаня. «Если он сейчас скажет снять браслет, то всё, что я задумал, не удастся»…

Финик еще несколько минут разорялся о всяких страшенных случаях, якобы происходящих в различных школах области и страны, с теми, кто носит на физкультуру сережки с огромными шипами, браслеты с огромными выступами и огромными режущими краями и прочее, прочее… По ходу дела, он не забывал периодически командовать, то перейти на шаг гуськом, то снова на бег…

Ребята, бегая по кругу, с удовольствием слушали очередные примеры из жизни школьников… С обязательным смертельным исходом… Это была излюбленная тема Финика: пугать детей для большей убедительности. При этом он так разошелся, что забыл с чего, собственно, начал…

Финик стал рассказывать, как на физкультуре в одной из школ чуть ли не пять человек поскользнулись и одновременно нанизались на чью-то заколку. Причем все от этого померли…

Нафаня облегченно вздохнул: «Кажется, все же пронесло! Про меня он уже забыл…»

— Мальчикам сдавать зачет по лазанью на канате, девочкам — качать пресс к шведской стенке! — приказал Финик, окончательно запутавшись в своих невероятных историях.

«Эх, как неудачно», — пожалел Нафаня. Для того, что он замышлял проделать, лучше походили упражнения на перекладине или, например, прыжки в высоту.

«Хотя ладно!.. Попробуем и на канате», — успокоился он, спустя какое-то время.

— Кто долезет до середины, тому трояк! До самого верха — пять! Между этими двумя точками — четыре, — сообщил Финик.

— А кто и до середины не доползет, тому сколько? — явно намекая на Нафаню, ехидно спросил Степан.

— Нисколько, — отрезал физрук. — Жаль, что нет такого вида спорта — кто языкастее. Ты бы там, Степа, всегда занимал первые места!

Все знали, что физрук двоек не ставит, а за четверть, скрепя сердце, чтобы не портить Нафане общий балл, выведет пятерку. При этом Финик будет приговаривать: — Эх, Нафаня, не рожден ты для физической культуры, а еще отличник. Жалко! Очень жалко! Человек должен быть развит гармонично…

Когда очередь дошла до Нафани, все приготовились к веселому зрелищу. Ожидалось, что пунцовый от усердия, он будет болтаться на канате, как флаг в безветренную погоду…

Нафаня подошел к канату, взялся за него двумя руками и взглянул наверх. Высоко!

— А можно я без помощи ног, только руками? — спросил он у Финика.

Ребята начали смеяться. Они решили, что Нафаня шутит, чтобы потянуть время. Так же подумал и физрук…

— Ага! Ты еще без головы пробуй… Если без помощи ног, то тому, кто доберется до середины каната, сразу ставлю оценку в пять баллов! — все же счел своим долгом уведомить Финик.

Нафаня, перебирая одними руками, стал перемещаться по канату.

Что это?.. Невероятно!.. Вместо того чтобы висеть на месте, он достаточно легко и быстро двигался вверх.

В спортзале повисла непривычная тишина. Одноклассники смотрели на Нафаню, не веря своим глазам. Финик стоял с отвисшей от изумления челюстью и боялся шелохнуться.

«Что я делаю? Сейчас они догадаются!» — думал Нафаня, забравшись уже выше середины каната.

«А, будь что будет! Пусть что хотят, то и думают», — искушение поразить всех присутствующих взяло вверх над осторожностью, и он продолжил движение к потолку…

Нижняя челюсть у Финика от все возрастающего удивления была уже где-то в районе пола… За столько лет работы в школе такого он еще не видел! Нафаня, добравшись до самого верха, плавно соскользнул вниз. Все прошло безукоризненно. Никто даже не обратил внимания на то, что упражнение выполнено им не совсем так, как нужно.

По классическим правилам для тех, кто забирается без помощи ног, требуется, чтобы во время подъема они были согнуты под прямым углом. Нафаня же, проделал все это, не сгибая ног. Для того чтобы двигаться вверх, он представлял себе, что ступни его ног начинают утолщаться и медленно поднимают его до требуемой высоты все выше и выше. Ему только и оставалось, что перебирать руками. При этом создавалась полная иллюзия, что Нафаня подтягивается по канату самостоятельно. Ребятам даже и в голову не пришло, что все это он проделал с помощью ничем непримечательного браслета.

Финик очнулся, подошел к Нафане, потрогал у него мускулы на руке и спросил:

— Ты анаболики не принимал?

— Нет. А что это такое?

— Что-то типа допинга, — хмуро процедил всезнающий Степка. — Только не спрашивайте у меня, пожалуйста, что такое допинг…

— Странно, — только и нашел, что сказать физрук. — Хотя, если тренироваться все лето, то и не такие чудеса бывают. Вот в одной школе…

Финик даже забыл, что надо было бы обещанную оценку поставить… А Нафаня на этом и не настаивал… Он краем глаза видел сгрудившихся в кучку одноклассников. Все ошарашено примолкли. Молчали ребята и в раздевалке, где Нафаня быстро переодевался после звонка с урока. Они косились на него, как бы изучая. А тот ли это Нафаня? В один момент ему показалось, что только Степка хотел что-то спросить, но и тот вдруг передумал…

Нафаня выскочил из раздевалки и помчался домой. Выбежав из аллеи, ведущей от входного крыльца школы, он резко затормозил. На прилегающей к школе дороге стояла уже знакомая ему иномарка. Ошибка тут исключена. Эта была машина, на которой в кафе приезжал Толстяк. Подобных случайностей не бывает, значит — за ним охотятся…