Торжественно встретил Псков князя-победителя. Большое впечатление произвела эта победа и в Новгороде. Когда великий князь Ярослав позвал новгородцев поход на псковичей, осмелившихся изгнать его сына-наместника и принять на княжеский «стол» Довмонта, вече отказалось его поддержать. Князь Довмонт закрепился в Пскове.
А вскоре – новый поход, и снова успешный. «На зиму ходили псковичи на Литву с князем Довмонтом». В 1267 году вместе с псковичами пошли на Литву и новгородцу разорили пограничные области. Литовские князья не только не сумели защитить свои владения, но даже не решились организовать погоню. По словам летописца, «ходили новгородцы с Елиферием Сбыславичем и псковичи с Довмонтом на Литву и много повоевали и приехали все здоровы». Таких успешных и бескровных походов давно не помнили на порубежье. Присмирели устрашённые литовские князья, на многие годы прекратились литовские набеги на псковские земли. Но оставался другой, ещё более опасный враг – рыцари-крестоносцы. Вскоре князю Довмонту довелось скрестить меч и с ними…
Снова обострилась обстановка на северо-западной границе. Датские рыцари, засевшие в приморских городах Колывани и Раковоре, препятствовали новгородской торговле. Зашевелились и немцы. Новгородское посольство отправилось к великому князю Ярославу – звать на помощь «низовские полки». Возглавить войско должен был Дмитрий Переяславский, старший сын Александра Невского, молодой, но уже прославившийся в битвах с немцами князь. Зимой 1268 года в Новгороде собрались «низовские полки». Пришли переяславцы с князем Дмитрием, владимирцы князя Святослава, старшего сына великого князя, тверичи князя Михаила, суздальцы князя Юрия, полки из Смоленска и Полоцка. Спешно собиралось новгородское городское ополчение, которым командовали посадник Михаил Фёдорович и тысяцкий Кондрат. Подходили отряды ладожан и ижорцев. Подоспел со своими псковскими дружинами и князь Довмонт. Никогда ещё не собиралось в Новгороде такое большое войско, но данным немецких летописей, его численность превышала тридцать тысяч человек!
Немцы прислали пышное посольство, в котором были доверенные люди и от ливонского магистра, и от рижан, и от юрьевцев, и от мариенбургцев, и от других городов немецкой земли. Послы предложили заключить мир, обязались не помогать колыванцам и раковорцам, «людям датского короля». Новгородцев это вполне устраивало, главная цель похода – датские рыцари, отколоть от них немцев было очень важно. Мир подписали. К ливонскому магистру отправился новгородец Лазарь Моисеевич привести «к кресту» рыцарей, «божьих дворян», в Ригу с той же целью послали «доброго мужа» Семёна. Как только послы возвратились, было объявлено о походе на Раковор 23 января 1268 года войско выступило из Новгорода. Вместе с обозами двигались осадные орудия, которые изготовил «порочный мастер» Тогал.
Сначала полки шли медленно, с остановками, до порубежной реки Наровы добирались три недели – воеводы давали отдых людям, пока ещё была своя земля. Границу перешли без боев, здесь не оказалось ни укреплений, ни датских сторожевых застав. Рыцари не решились выйти в поле, спрятались за городскими стенами. 17 февраля вдали показались зубчатые стены и башни Раковора. Войско остановилось на берегу реки Кеголи, вёрстах в трёх от города, и заночевало. До цели похода оставалось совсем немного.
Но утром 18 февраля к реке Кеголе неожиданно подошла немецкая рыцарская рать. Громоздкая немецкая «свинья», зловеще поблескивая оружием и доспехами, преградила дорогу. Вероломный магистр нарушил им же самим предложенный мир.
Русские полки принимали привычный боевой порядок: пешее «чело», где становилось новгородское ополчение, справа и слева от него – крылья конных княжеских дружин. Так выстраивал полки перед Ледовым побоищем Александр Невский, такой боевой порядок был хорошо известен его преемникам, князьям и воеводам. Но знали о нём и немцы и, конечно, что-то приготовили в противовес. Тогда князь Дмитрий Переяславский, предводитель русского войска, применил новинку. На левом крыле он поставил сравнительно немногочисленную дружину тверского князя Михаила, а остальные конные полки сосредоточил на правом крыле, чтобы удар отсюда был неожиданно сильным. Здесь встал он сам с отборной переяславской конницей, здесь же был и князь Довмонт с псковичами.
Начало боя повторило, на первый взгляд, знаменитое Ледовое побоище. С оглушительным лязгом оружия и воинственными криками врезалась в новгородский пеший строй немецкая железная «свинья». Пятились новгородцы под страшным напором, но продолжали сражаться. Потери были тяжелы, но клин рыцарского войска так и не сумел пробить «чело». Стройные ряды рыцарей рассыпались, теперь каждый сражался поодиночке. Рослые всадники в рыцарских доспехах, мерно поднимая и опуская длинные мечи, плыли над головами пеших новгородских воинов, как чёрные варяжские ладьи над бурными волнами. И, как ладьи, тонули в волнах новгородского ополчения. Новгородцы вырывали рыцарей из седла железными крючьями на длинных древках… Чтобы помочь новгородской пехоте, с левого крыла ударила тверская дружина князя Михаила. Это не было неожиданностью для немцев, резервные отряды рыцарей выехали навстречу и задержали её. В схватку на фланге втягивались всё новые и новые отряды рыцарей. И тогда с другого фланга ударила отборная русская конница: переяславцы псковичи, владимирцы. Удар был неожиданно сильным, рыцари начали отступать. Часть из них поскакала к недалёкому лесу, но большинство устремилось к Раковору, чтобы спрятаться за крепостными стенами. Их неотступно преследовала дружинная конница. Дорога отступления вдоль реки Кеголи превратилась в дорогу смерти. «Негде коням ступить в трупах немецких», – вспоминает летописец.
От полного разгрома рыцарей спасло приближение ещё одной немецкой рати. Преследование пришлось остановить и строиться для нового боя.
Но немцы не решились напасть. Поле битвы, залитое кровью, покрытое множеством трупов в рыцарских доспехах и плащах кнехтов, казалось таким страшным, что они остановились на другом краю поля и простояли до темноты. Ночью рыцари тихо ушли. Переяславские дозоры не обнаружили их ни за два, ни за четыре, ни за шесть часов пути. Это была победа…
Три дня простояло русское войско «на костях», отдыхая после страшной сечи и хороня павших. Особенно тяжёлыми были потери в новгородском пешем ополчении, остановившем натиск рыцарской железной «свиньи». Среди убитых опознали новгородских бояр Твердислава Чермного, Микифора Редитина, Твердислава Моисеевича, Михаила Кривцова, Ивача, Бориса Ильдетинича, брата его Лазаря, Ратшу, Василия Воиборзова, Осипа, Жирослава Дорогомиловича, Парамона, Полюда и иных многих. Убит был и посадник Михаил Фёдорович, сражавшийся в воинском строю. Не нашли среди павших тысяцкого Кондрата, Радислава Болдыжевича, Данилу Мозонича, «порочного мастера» Тогала – не то немцы, отступая, уволокли с собой, не то снегом засыпало где-нибудь в овражке. Много полегло и псковичей; князь Довмонт не щадил ни себя, ни своих воинов. Зато и честь взял немалую, имя его ратники называли рядом с именем предводителя войска, славного витязя князя Дмитрия.
Возвратилось в Новгород русское войско, разошлись по своим городам «низовские полки», а князь Довмонт продолжал войну. Его конные дружины прошли по всей земле Вирумаа, до самого моря, сокрушая рыцарские замки, наводя страх на датчан. Автор «Повести о князе Довмонте» писал: «Князь Довмонт прошёл горы непроходимые и вируян пленил до моря, и повоевал Поморье, и возвратился в Псков, наполнив землю свою множеством полона».
И позже князь Довмонт участвовал в защите новгородских земель. Но и новгородцы не оставляли Псков в беде. В 1269 году «пришли немцы в силе великой под Псков». Приступ князь Довмонт отбил, но для того, чтобы отогнать рыцарей от города, сил у него не оказалось. Десять дней осаждало рыцарское войско город. На помощь Пскову поспешили новгородцы. На конях и в быстрых ладьях-насадах они двинулись против врага. Осада была снята. Как сообщает новгородский летописец, «немцы увидали новгородский полк, побежали за реку. Новгородцы же приехали в Псков и взяли мир через реку по всей воле новгородской». Но это, пожалуй, единственный случай, когда Псков пришлось выручать из беды. Обычно князь Довмонт справлялся сам.
