— А что же, фогт Вестерман у вас уже не властное лицо?

   — Государь, мы бьём челом тебе прямо и ясно с Ругодивом и Вышгородом, со всей ругодивской землёй, — ответил Иоаким Крумгаузен. — Ас фогтом сами поступайте как знаете.

   — Пройдохи вы, скажу вам прямо, — рассердился Иван Васильевич. — Ежели вы не выдадите фогта сами, то нам придётся воевать с ним. А у него много пушек, есть припас к ним, есть рыцари, кнехты[37]. К нему придёт на помощь весь Ливонский орден.

Было видно, что немцы ошарашены: им не удалось обмануть русского царя. Тогда они поклялись, что сами выдадут фогта Вестермана.

   — Ты только, государь, дай нам жалованную грамоту на весь Ругодив и со всей землёй, что мы целовали крест государю, царю и великому князю всея Руси и его благородным детям.

   — Хорошо, я дам вам такую грамоту и отпущу с честью. А с вами поедет воевода Фёдор Писемский и отвезёт такую же грамоту воеводе Троекурову, чтобы он защищал ругодивскую землю от гермейстера и его ордена.

Однако, пока послы ездили в Москву и возвращались из неё, в реке Нарве много воды утекло. Когда русские перестали стрелять по Нарве и Вышгороду, немцы отдохнули и стали искать пути, как одолеть русских и прогнать их из Ивангорода. Не затягивая время, фогт Вестерман отправил гонцов к феллинскому командору Готгардту Кетлеру. Тот словно ждал гонцов из Ругодива. Он немедленно обязал гарийскую и вирландскую земщину нанять кнехтов и послать их на выручку Ругодива.

В те же дни по распоряжению Кетлера ревельский командор Франц фон Зеагафен послал к Ругодиву рижских и ревельских кнехтов-наёмников. 30 апреля они вошли в Ругодив и усилили гарнизон. Сам Франц фон Зеагафен поднял в седло большой отряд рыцарей и тоже привёл их под Ругодив. Он остановился в четырёх вёрстах от города, готовый прийти на помощь фон Вестерману в любой час.

Получив подкрепление, фогт Ругодива сразу же послал в Ивангород ратмана Романюка предупредить русских о непризнании им полномочий послов, ездивших в Москву.

Романюк встретил Даниила Адашева в управе и сказал ему:

   — Фогт Вестерман и мы, ратманы, не посылали в Москву послов к царю. Мы не хотим отходить от мейстера.

   — Так вы сами и скажите им об этом, как вернутся. И оставайтесь здесь, пока послы вернутся. Но посланец Вестермана тотчас покинул Ивангород, и Адашев не стал его задерживать.

А на другой день, ранним утром, на две сотни русских воинов, которые несли службу за рекой Нарвой, налетел отряд рыцарей Франца фон Зеагафена. Стычка была короткой и жестокой. На две сотни, где в основном были мордва, татары, удмурты, черемисы, напали сотни четыре рыцарей и кнехтов. Русские сотни вынуждены были отходить к реке, но ввязались в сечу. Она была неравной, и, пока из-за реки поспела помощь конных воинов Степана Лыкова, немцы расправились со сторожевыми сотнями, многих взяли в плен, десятки погибли под мечами рыцарей и копьями кнехтов. Лишь немногим больше полусотни спаслись бегством.

Однако в этой короткой схватке русские не остались в долгу. Степан Лыков, переправившись с полутысячей на левый берег Нарвы, не стал догонять уходящих рыцарей и кнехтов. Зная, что кони у них тяжелы на ногу, он повёл своих воинов на ногайских скакунах в обход, чтобы встретить врага на дороге и ударить сбоку. Так оно и было. Для рыцарей и кнехтов нападение на дороге, ведущей к лагерю Франца фон Зеагафена, было настолько неожиданным; что они не успели приготовиться к защите. Отряд был рассечён пополам, и те, кто ехал позади, погоняя пленных, оказались отрезанными от головы отряда. Взяв их в полукольцо, ратники Лыкова погнали их обратно к реке. Они действовали так стремительно, что неповоротливые рыцари и кнехты не помышляли о сопротивлении. Они думали лишь о том, как спастись бегством, забыв, что их гнали к реке, где нет спасения.

Устрашась отважных действий русских воинов, командор Франц фон Зеагафен не послал своих рыцарей выручать попавших в беду. Тридцать рыцарей и кнехтов попали в руки русских, были освобождены все пленники сторожевых сотен.

На другой день после налёта на сторожевые сотни в Нарве вспыхнул и разгулялся большой пожар. Пивовар Корут Фалькен варил пиво, чтобы угостить рыцарей, гостей из Ревеля. Гости подгуляли и, увидев у Фалькена православную икону, сняли её со стены, начали глумиться, а потом бросили в огонь под котёл с пивом. В мгновение ока под котлом вспыхнуло огромное пламя, вырвалось вверх, и загорелся потолок. «Воздух до того времени был тих и чист, — говорили очевидцы, — а как возник пожар, поднялся ураганный ветер и понёс пламя по всему городу». Здания в Нарве были лишь деревянные, и огонь распространялся быстро. Никто и не думал тушить пожар. Горожане хватали пожитки и убегали в замок.

В Ивангороде пожар вскоре заметили, и сотни воинов поспешили в Нарву тушить его. Переправлялись через реку кто в лодках, кто на досках, на брёвнах, кто вплавь. Но из замка начали стрелять по русским. Они успели уйти под защиту стен, вломились в город. Горожане, сбитые с толку пожаром, словно бы и не замечали русских, а они, видя, что никто не нападает на них, принялись тушить пожар. «Говорят, тогда русские нашли образ Николая Чудотворца: он лежал лицом к огню и оставался неповреждённым, и, как только подняли его, пожар стал утихать сам собою», — пишет в своих исторических трудах русский историк Костомаров.

По мнению многих, пожар был делом чудотворных сил, самого Николая Чудотворца. Он силой своего духа дал возникнуть пожару, и он же, когда больше тысячи воинов ринулись тушить его, помог им справиться с огнём. Будь немцы, засевшие в замке, где пожар не доставал их, немного дальновиднее и мудрее, Нарва ещё долго оставалась бы в их руках. Они же проявили губительную для себя глупость. Когда воины трёх славных воевод потушили пожар, немцы из замка стали беспощадно расстреливать их из всех видов оружия. Нарвский горожанин Бартольд поднялся на ворота замка и закричал, призывая прекратить стрельбу:

   — Меня послали русские воеводы! Если вы не перестанете убивать беззащитных, они будут штурмовать замок. Если сдадите, они откроют ворота и выпустят всех ландскнехтов с добром и жёнами. А тем горожанам, которые пожелают остаться на своих местах у пепелищ, царь обещает построить дома, лучше тех, что сгорели.

Рыцари решили не сдаваться, в Бартольда полетели стрелы, он был ранен в руку и чудом не упал с ворот. Вдруг в башне Длинного Германа раздался крик немца: «Наши идут!» Однако воин на башне ошибся. Это вёл к Нарве свой полк Юрий Репнин. В Ругодив прискакал главный воевода Фёдор Троекуров. Он собрал полковых воевод на совет.

   — Передали мне со стены в Ивангород, что немцы хотят посоветоваться и просят мира до утра. Что мы им скажем?

   — Это опять обман. Говорю одно: надо брать замок сейчас! — заявил Алексей Басманов.

   — Только сейчас, — подтвердил князь Андрей Курбский.

   — И надо бить по замку из всех пушек, даже из тех, что мы нашли здесь, — поддержал Басманова и Курбского Адашев.

Фёдор Троекуров отдал приказ открыть огонь из всех пушек, из пищалей, стрелять из луков с городских стен.

В замке в эти минуты шёл последний совет. Рыцари слушали фогта Вестермана.

   — У нас мало запасов: муки, сала, масла. У нас также мало пороху и ядер. Если стрелять один час, мы останемся ни с чем. Русские уже овладели городом, и им ничего не стоит добыть замок. Решайте же, как быть, пока нас вовсе не завалили ядрами из Ивангорода.

   — Если бы знать, что русские не побьют нас, когда мы откроем ворота, — заметил рыцарь, убелённый сединами.

   — Лучше погибнуть в руинах, чем сдаться! — заявил молодой надменный рыцарь.

Так рассуждали на совете, пока не появился кнехт и не сказал, что от ворот снова зовут на переговоры. Поднялся рыцарь Зингегоф.

   — Я пойду на переговоры, — объявил он.

   — Тогда и мне надо идти, потому как без меня переговорам не быть, — гордо сказал фогт Бестерман. — И пусть с нами идут два бюргера.