— Князь Шемордан, остановись!
Князь мгновенно повернул коня назад и пригнулся в седле. Следом за князем повернул коня Иван Пономарь.
— Кто такой? — спросил князь.
— Это я, Каюм Умерчи!
— Что ты здесь делаешь?
— Бегу в Казань.
— Зачем?
— В Арске похитили боярина Тарха.
— Значит, это правда! А кто?
— Мурза Тюрбачи.
— Жив ли Тарх? — спросил Иван.
— Того не знаю.
— Вот как всё сводится к одному, — заметил князь Шемордан. — Ну, Тюрбачи, ты и впрямь развязал нам руки.
Он тут же велел посадить братьев на крупы коней, и отряд продолжил путь.
Кони шли ровной рысью, и спустя какой-то час в самую глухую пору ночи князь Шемордан привёл своих воинов к Арску. Но он не заставил их ломиться в ворота, а послал полусотню смельчаков с кошками за поясами одолеть стены, повязать стражей и открыть ворота. Сам медленно подъехал к ним. И вот острые кошки взметнулись на трёхсаженную высоту, и воины, мгновенно забравшись на стены, пропали в городище.
Прошло всего несколько минут, ворота распахнулись, и Каюм увидел связанных по рукам и ногам стражей, которые валялись у порога башни. Каюм соскочил с коня и подбежал к князю.
— Князь-бабай, я поведу тебя к дому Тюрбачи.
— Веди. И не только к нему. Но он первый.
Каюм шёл впереди коня князя. Следом ехали Иван Пономарь и полусотня воинов. Ещё более четырёхсот воинов поскакали по городищу и обложили все дома арской знати. Вот и дом Тюрбачи. Он за высоким плотным забором, ворота на запоре. Но несколько воинов перебросили кошки через забор, перемахнули его. Во дворе залаяли псы и замолкли. Ворота распахнулись, князь Шемордан въехал во двор, приказал:
— Обыскать весь дом, взять Тюрбачи, взять всех мужчин.
Воины побежали к дому, начали ломиться в него. Все молча. Князь спросил Каюма:
— Где может быть Тарх?
— Сказано мне, что на конюшне в подвале.
— Веди! — И князь соскочил с коня, позвал Ивана и с десяток воинов.
В темноте конюшни оказалось очень трудно искать что-либо. Огня не было. Каюм вспомнил, что в конце конюшни есть тёплая клеть, и повёл всех туда. Там горел сальник и на топчане спал конюх. Его разбудили. Увидев воинов, он задрожал от страха.
— Где подвал? — спросил князь Шемордан.
Не в силах выговорить ни слова, конюх показал на пол. Однако на полу лежала кошма. Иван догадался откинуть её и увидел в середине клети на полу квадрат из плах, вогнанных ровно, слитно с полом.
— Открывай, — приказал князь конюху.
Но конюх закачал головой, наконец произнёс первые слова:
— Я не знаю, как.
Каюм склонился к люку и заметил, что один сучок выступает выше плах. Он ухватился за него и потянул. Толстый, в два пальца сучок легко поддался. На конце сучка был закреплён кожаный ремень. Каюм с силой взялся за него, и люк открылся. Каюм встал на колени и крикнул:
— Тарх! Тарх, отзовись!
— Данилушка, брат, отзовись! — склонившись к люку, крикнул и Иван.
— Ваня, я здесь, — донёсся из подвала слабый голос.
Один из воинов, опустившись на колени, поднёс к люку светильник, поднялся и сказал князю:
— Это яма для смертников, из неё нет выхода. Нужна лестница.
Другой воин схватил конюха за грудь.
— Где лестница?
Конюх показал рукой на потолок. Иван убежал за лестницей и вскоре принёс её и опустил в яму. Каюм первый слетел на ней вниз, следом спустился Иван.
Даниил стоял возле стены. Он был полуобнажён, босой. На него было страшно смотреть. Всё тело исполосовали кровавые рубцы — Тюрбачи дважды спускался с плетью в подвал, — губы распухли, лицо в кровоподтёках, глаза лишь угадывались за синью. Ноги были искусаны, словно дюжина собак рвала их. Двинуться с места Даниил не мог, потому как ноги закостенели.
— Данилушка, потерпи, родимый, сейчас мы тебя поднимем, — взяв его на руки и поднося к люку, говорил Иван.
Лестница оказалась полусгнившей, и вытащить Даниила по ней было невозможно. Каюм велел сбросить верёвки и верхнюю одежду. Вскоре на Даниила надели стёганый халат, обвязали верёвками под мышками и подняли в клеть.
Мурзу Тюрбачи нашли в постели. Он сладко спал. Когда его разбудили, он сел на ложе, и на него тотчас набросили аркан, связали руки и вывели на двор, в чём был. В этот миг из конюшни прибежал воин и велел вести туда мурзу. Даниила уже достали из подвала, посадили на топчан. Выбрались и Иван с Каюмом, вытащили лестницу. Ввели Тюрбачи.
Увидев князя Шемордана и сидевшего рядом с ним Даниила, мурза побледнел словно полотно.
— Твоих рук дело? — спросил князь. Тюрбачи промолчал. — Ты за что его бил? Знаешь же, что мы с Москвой живём в мире. — Мурза и на это не ответил ни слова. В глазах у него светились страх и ненависть. — Ты можешь не говорить, но тебе придётся испытать то же, что вынес русский боярин. — Князь взял висевшую на стене плеть, размахнулся и ударил мурзу по груди. — Иди к яме! И чем быстрее подойдёшь к ней, тем меньше плетей получишь. — И князь ударил мурзу во второй раз.
Шемордан бил Тюрбачи не только за русского служилого человека, но и за обиды, нанесённые ему, князю. Он не случайно отошёл от Казани и вместе с царевичем Шиг-Алеем нашёл пристанище в Москве. Быть бы ему повешенным или с отрубленной головой, когда встал на престол Сафа-Гирей, а Тюрбачи оказался у него в любимцах.
— Иди к заслуженной каре! — повысил голос князь и несколько раз наотмашь ударил мурзу по спине.
Тюрбачи сделал первый шаг и остановился. Шемордан снова обрушил на него град ударов. На льняном полотне исподней рубахи выступила кровь. Мурза сделал последние два шага, встал над люком.
— Твою кровь я буду пить! — процедил он сквозь зубы.
— Знаю, что ты к этому готов, да не придётся. Прыгай! — И князь с силой ожёг его плетью. — Прыгай же, зверь, в своё логово! — Он ткнул мурзу рукоятью в спину.
Тюрбачи пошатнулся и упал в люк. Воин, державший конец аркана, бросил его в яму. Каюм захлопнул люк. И был обрезан ремень, накинута на люк кошма, поставлены стражи.
Тем временем Каюм и Иван повели Даниила из клети, из конюшни и со двора Тюрбачи. Даниил шёл сперва с трудом, едва переставляя ноги, потом шаг его стал свободнее, твёрже. Он простоял три ночи и два дня, отбиваясь от стаи мерзких тварей.
В доме Умерчи Даниила раздели, обмыли, уложили в постель. Мурза Умерчи принёс целебных мазей, сам принялся растирать Даниила. Кровоточащих ран на нём уже не было, они все покрылись коростой. Вот смазана спина, растёрты мазью ноги. Даниила перевернули, и Умерчи смазал ему грудь, лицо. Даниил постанывал. А как смазали всё тело, он мгновенно уснул. Спал Даниил до полудня. А проснувшись, увидел сидевшего рядом Ивана, улыбнулся ему.
— Дождался я тебя. Спасибо, побратим.
— Ты меня прости, что раньше не примчал.
— Не казнись. Всё верно сделал. Я ведь терпеливый, вот и дождался.
Каюм принёс Даниилу чистую одежду, и он уже без помощи друзей оделся, встал с ложа.
— Пить хочу, братцы, в груди всё горит. Три дня ведь...
Каюм подал баклагу кумыса.
— Пей, кунак, только не спеши.
Даниил приложился к баклаге и не мог оторваться от неё. Но Каюм остановил его:
— Подыши теперь...
— Кто такой этот Тюрбачи? Что за зверь? — спросил Даниил Каюма.
— Мой бабай о нём расскажет. Он его больше знает.
К полуденной трапезе в дом Умерчи пришёл князь Шемордан. Первым делом спросил о Данииле:
— Как там наш батыр[19]?
Мурза Умерчи повёл князя в покой, где лежал Даниил.
— Вот он, ваш батыр, — сказал мурза.
Князь присел на край ложа. Он был ещё молод, крепок, лицо продолговатое, с маленькой бородкой, с усами, скулы чуть-чуть выпирали, а вишнёвые глаза были почти круглые.
— За что Тюбарчи тебя казнил? — спросил князь.
— Он догадался, что я русский.
