Тут же проснулся, старик Сирин, уснувший привалившись к стене. От неожиданности он выпустил свое копье и в первую суну ничего не понимая оторопело смотрел на молодого родовича.

— Ты че, Расяня орешь? Что произошло то? — непонимающе смотрел он на паренька.

— Смотри! — возбуждение охватило совсем юного воина, почти мальчишку. Сирин, опираясь на секиру, жадно всматривался, как приближается серая масса, ощетинившаяся луками.

— Рыбьи девки! Хафиру, точно. Беги на Вечевую площадь, пусть в набат бьют. — Сразу же скомандовал Сирин. Вокруг уже зашевелился народ.

— Пришли вражины. — зло сплюнул рябой воин с косым шрамом через всю щеку.

Вдаль страшно было взглянуть. Огромная сила собралась у стен Урука. Задымились костры без счета, доносился рев верблюдов, ржание коней и глухой шум передвижения множества повозок страшной орды, вперемешку с гиканьем, свистом и возгласами пеших и всадников.

Их было очень много, во много раз больше, чем защитников, и они все прибывали и прибывали.

Войско мергулов надвигалось быстро, разливаясь по равнине во всю ширь. За передовыми отрядами верблюжьих всадников двигались вереницы машту и хафиру, в доспехах и кольчугах, с короткими копьями и круглыми щитами на левой руке. Над каждым отрядом возвышался значок: длинное копье, с верхушки которого свешивался лисий хвост.

В этот момент над городом загремел набат. Спящий город ожил. Новая беда подошла к крепостным стенам. Колокол сзывал всех на стены, на защиту крепости.

Застучали двери, залились лаем дворовые псы. Люди выбегали на улицу, прислушивались и бежали дальше, к стенам. Тревожно звонил вечевой колокол. Упорно, настойчиво призывал он сонных жителей.

С этого часа все родовичи без устали продолжали подготовку своего города к защите. Уже возвышался на стене Главный ведун, всматривался в разливающееся море людей под стенами его родного города. Хмурый взгляд его подмечал все. Увидел он вдали золотой шатер, уже устанавливаемый посреди разворачивающегося лагеря.

— Сам Нафанчар возглавил поход, — тихо прошептал ведун. — Трудно придется. — И уже громко отдал приказ. — Всем готовиться к штурму! Но раньше завтрашнего утра не пойдут. Пока лагерь разобьют, укрепят его. Последний наш урок долго будут помнить, вражьи дети.

Ксант снял свой шлем и внимательно посмотрел на небо. Он ждал знамений. И конечно помощи, которая все не шла.

Как и предполагал Ксант штурм начался на следующий день. Сначала пленных родованов заставили засыпать крепостной ров, а затем под страхом смерти погнали на крепостные стены. Выхватив мечи машту теснили толпу упиравшихся сальвинов и безжалостно били их. Изможденные, голодные родовичи падали под ударами мечей, но не хотели нападать на своих. Пока сверху не закричал горластый мужик.

— Не покоряйтесь врагам!!! Давай наверх!!! Мы вас защитим! — пленные тут же сообразили, что к чему и тут же полезли наверх, к своим. Наверху вместо копий и мечей их ждали протянутые руки помощи. Ни одного камня не полетело вниз, пока взбирались по стене соплеменники. Немало их уже было среди своих, когда машту поняли свою ошибку. Тут же началось избиение оставшихся. Безоружных, обессиленных их рубили как скот. Стон и крик разнесся под стенами Урука. Невозможно было смотреть на этот убой.

— Если мергулы ворвутся в город, будет резня. Без помощи нам не устоять. Вон, стенобитные орудия готовят, катапульты заряжают. Долбить сейчас начнут. — Ведун слез с коня и поднялся на стены. Следом, тяжело переступая огромными ногами, шел Усень.

— Смотри, силищу то какую опять собрали, почти как в первый раз. — Витязь всматривался в выстраивающихся рядами воинов мергулов. От войска отделился маленький отряд из нарядно одетых всадников, в блестящих бронзовых латах, на серых изящных скакунах. Неторопливой иноходью отряд подъехал к Южным воротам. Вперед выдвинулся военачальник хафиру в черненных серебряных латах.

— Не стреляйте! Мы предлагаем вам сдаться! Видите, какая у нас армия. А вас осталось мало. Если сдадитесь, останетесь в живых. Нет — вырежем всех до единого! — гордо прокричал хафиру.

По стене прошла волна возмущения. Ксант поднял руку, призывая всех успокоиться. Ответ его был спокойным и рассудительным.

— Мы бы рады поверить вам, только не получается. Вы уже вырезали на юге наших братьев и сестер, детей и стариков. Вы много чего обещали жителям Ура, Варки, Ларсы и других наших городов. Но ни разу, слышишь воин, ни разу не выполнили своих обещаний. Вы несете миру зло и страдания, вы лжете и не стесняетесь этого. Поэтому позволь вам не поверить. Да и с чего нам сдаваться? Если мне не изменяет память, пока что вы бежали от нас, гонимые силой духа сальвинов. Очень надеюсь, что в этот раз будет все также. Поэтому уходите. Наш ответ — нет!

Правитель Урука закончил и тут же воины разноголосым эхом вторили ему.

— Убирайтесь по добру по здорову! Не отдадим родной город! Не бывать их воли над нами! Стоять будем крепко! Смерть вражинам! — донеслось со всех сторон. — Умрем, но не покоримся!

Хафиру только сплюнули и ничего не ответив, повернули своих коней назад. Тут же, словно по команде, враги начали обстрел города. Мергулы приготовились к нападению.

Штурм продолжался весь вечер. Волна за волной накатывали враги на стены и тут же рассыпались о неприступный берег. Отчаянно бились родовичи. Снова земля у крепостных стен была заполнена горами трупов. Пылал в огне город, метательные машины не переставая обстреливали крепостные башни. Но все попытки врагов натыкались на неприступную решимость защитников. Бой шел пока без волхвы. Магия молчала. Берегли силы чародеи для решающей схватки. Уже перевалило за полночь, но вокруг было светло от света огней.

Ксант успевал в самые опасные места. То он помогал уничтожить таран, подобравшийся к самым воротам, то в решительном порыве сбрасывал вниз прорвавшихся на стену мечников машту, то заменял раненого, переворачивая котел с кипящей смолой на врага. Всюду успевал он, и это придавало мужества защитникам. Их Главный ведун был с ними.

Беда пришла откуда не ждали.

Мало осталось защитников города. Почти все они дрались на южной стене. Остальные ворота охраняли лишь небольшие отряды стражей. Все внимание было сосредоточено на самом опасном участке.

На стену вполз окровавленный мальчишка. Ксант знал его и всю его семью. Его звали Осеня. Из последних сил взобрался он на последнюю ступеньку и прохрипел:

— Ксант! Предательство! — Ведун в пылу боя интуитивно почувствовал зов и обернулся. Увидев израненного Осеню он похолодел, почувствовав недоброе. Он тут же подскочил к пареньку и взял его на руки. Мальчонка прерывисто дышал, мышцы его судорожно сжимались в предсмертных конвульсиях. Собрав последние силы, он прошептал:

— Нас предали. Аверан со своими людьми напал на охрану Западных ворот и впустил врага. Всех наших перебили. Радко послал меня предупредить. Прости Ксант, — изо рта у него пошла кровь, он попытался еще что-то сказать, но уже не смог. Лишь последние хрипы издало горло. Мальчик умер.

Ксанту показалось, что на него обрушилась каменная лавина, столь оглушительной оказалась страшная весть. На мгновение глаза подернуло темной пеленой, голова закружилась, ноги подвернулись сами собой. Нечеловеческим усилием воли ведун отразил «черного ворона» мыслей и, собрав все силы в кулак, закричал:

— Усень! Бери оставшихся берендеев и за мной к Западным воротам!!!

Из толпы дерущихся, не переставая крушить врагов своей огромной секирой, он закричал:

— Что случилось?! — махнул опять своим страшным оружием, и еще одна вражеская голова полетела вниз.

— Предательство! Поторопись! — уже на бегу воскликнул Ксант.

Дальше все происходило словно в кошмарном сне. Штурм был отвлекающим маневром, а лучшие отряды врага, под покровом ночи пробрались к Западным воротам. Там и открыли им ворота предатели. Они уже заполонили ремесленный квартал, сжигая и уничтожая все на своем пути.

Главный ведун понял — это конец. «Дети! Их нужно спасти!» — само пронеслось в голове ведуна. Увлекая за собой остатки берендеев он поскакал ко дворцу.