— Сергач, ветки маленько раскидай, чтоб не сразу девка сгорела. Перед смертью, все должна рассказать. — Бросил через плечо колдун одному из бородачей. — Пойдем пока Гнычиха в землянку, соберем добро в дорогу. Скоро она все расскажет. Не было еще человека, кому огонь язык не развязывал. Сто углей ей в глотку.

— Пойдем, Злыдень, пойдем. Я думаю, скоро дозреет она. — Прошипела бабка Гнычиха, спускаясь с Золтораксом в землянку.

Но сегодня у Проведения были другие планы. Появился статный молодец на спасение Ане. Прямо из под земли вырос. Вернее из кустов. И не один, а с другом своим, серым волком. Налетели они словно ясны соколы на разбойников и завязался кровавый бой. Точнее не успел он завязаться. Умело работали парень и волк. Пока одному волк сзади в шею вцепился, добрый молодец другого разбойника в куски порубил. Остальные, хоть и успели дубины свои дубовые поднять, но не успели их на голову богатыря опустить. С двух ударов раскроил он их намертво. Бросился к костру, стал ветки раскидывать, как неведомая сила подняла его над землей и с силой отбросила.

— А ты кто такой прыткий?! — закричал Золторакс, вышедший из землянки. — Сейчас я тебя расплющу. — Поднял огромный валун в воздух и на богатыря направил. Раздавил бы того, кабы не волк. Спас он своего хозяина, запрыгнул на колдуна, отвлек на время, пока сам с распоротым животом не оказался на земле.

Хватило этих сун богатырю в себя прийти. Словно молния скользнул он на колдуна, сжав его горло словно клещи. Силен оказался Золторакс. Не сразу подался. Отчаянно защищаясь, успел проникнуть в сознание соперника, но и тот оказался не прост. Сбросил с себя темную пелену, сознание опутавшую и еще крепче сжал пальцы. Этого напора выдержать колдун уже не смог. Бессильно опало его тело в могучих руках, принеся бесславный конец. Тут же налетели мороки, ухватив серую душонку чародея и потащили в свои адские чертоги, тонко повизгивая от удовольствия. Правда и пареньку сильно досталось. Преодолевая слабость отвязал он Ану от столба. Та без сознания была, угорела совсем. Положил он ее на траву и пошел друга своего искать. В кустах нашел его, заброшенного, раненного. С трудом дышал волчище. Взял его на руки, отнес, положил рядом с девушкой.

— Эко тебя угораздило, Серый. Весь бок разорван. — Волк грустно посмотрел на друга. Больно ему было. — Как же тебе помочь? Бежали с родной земли — ни мазей, ни снадобий не прихватили. — Сам витязь на ногах кое-как стоял, весь в крови. — Сейчас я тебя перевяжу. — Снял куртку, рубаху стаскивать начал и упал тут же, без чувств…

… Открыл глаза — лежит на лавке, а возле него девушка красивая суетится. Не сразу вспомнил о произошедшем, а как вспомнил, улыбнулся.

— Значит, это я тебя спас? — Ана подскочила к нему, на колени опустилась.

— Меня. — И давай повязки поправлять. — Спасибо тебе.

— Не за что. Услышал я твой ведуний призыв о помощи. Мы с Серым со всех ног к тебе помчались. — Чуть приподнялся на локте, осмотрелся. — А где Серый?

— Не беспокойся. Я ему бок зашила, заговоров начитала и в волчью траву отнесла. Ему там лучше будет, поправится. Ох, и тяжелый он.

— Я то как тут оказался? Как ты меня сюда затащила? И раздела.

Еще больше Ана покраснела, но с гордостью сказала.

— Мы ведуньи сильные, когда надо что хочешь подымем. И потяжелее тебя поднимала.

— Восхищаюсь тобой. Только имени твоего не знаю.

— Ана. Я ведунья ванатов. С сегодняшнего дня Главная ведунья. — И заплакала. — Убили, злодеи, мою мать.

Приподнялся витязь, обхватил девушку за плечи, по голове стал гладить, успокаивать.

— Не плачь, Ана. Темное время настало. Кругом зло и ненависть. Я тоже всех родных потерял. Все наше племя анатов погибло от рук злодейских. Один в живых остался.

— Расскажи, откуда ты и что с тобой приключилось.

— Меня зовут Ратибор. Я витязь славного племени анатов, что живет южнее ваших лесов, за Холодной степью, у Хмурого моря, в двух неделях пути на юго-восток от этих мест. Мой отец был ведуном нашего племени. Больше ста лет прошло, как разделились наши роды. Вы ушли на север, мы остались. Все это время воевали с хурганами и кощеями. Сколько ни били, а их все больше становилось. Не давали они нам покоя набегами своими грабительскими. Сколько братьев и сестер в полон увели не счесть. А ведь мы пасли стада на своей земле, никого не трогали. После гибели Арты трудно северным родованам пришлось. Все меньше и меньше становилось нас, пока не прижали нас к Хмурому морю. С южными братьями связь была потеряна, враждебные племена заблокировали перевалы Высоких гор. К вам дороги кощеи перекрыли. Отец меня отправил пути на север разведать. Более дюжины ден искал я пути подходящие, а когда в родную деревню вернулся, то чуть не разорвалось сердце мое от увиденного. Смерть и пепелища. Всех убили или в полон забрали поганые. А отца моего и еще двух ведунов распяли на огромных камнях. Пытали что-то, выведывали. Обезумевшим ворвался в родной город. Только ждали меня. Попал в ловушку. Не хочу сейчас вспоминать как из нее вырвался, только пришлось туго мне. От погони я ушел, но коня своего, друга потерял. Он ценой своей жизни меня спас. Уходили на север, к родованам, оказались в ваших землях. Так и шли мы с Серым, пока зов твой не почувствовал. Я ведь многое слышал о роде вашем, матушке твоей.

— Нету больше ее, — снова зарыдала Ана. Ратибор гладил ее по голове и успокаивал.

— Ты хоть отомщена за смерть матери. Моему отцу нет пока покоя в мире Прави. Пепел пожарищ стучит в моем сердце, зовет к мщению. Обязан я вернуть наши Великие ценности.

Ана вытерла слезы и беспокойно посмотрела на Ратибора.

— А где бабка Гнычиха?

— Кто? Не было тут никакой бабки. — Удивленно посмотрел на нее витязь.

— Вот зараза, убегла. Все равно найду предательницу.

— Вместе найдем. Я помогу тебе.

— Спасибо, Ратибор. Ты полежи пока, а я в село сбегаю, наших позову. Они помогут. Тебя с Серым донесут. Пока дом тебе не сладим, у нас поживешь. По маме тризну поможешь справить.

— Я сам смогу дойти, не беспокойся. Спасибо тебе.

— Это тебе спасибо за мое спасение.

— Только долго не задержусь у вас. Сил наберусь, здоровье поправлю и в путь. Да и вас не хочу попусту подставлять под стрелы вражьи. Ищут они меня.

Город-красавец, гордость Субарты, Урук расположился на обоих берегах великой реки Арванд. Его мощные, высокие стены были видны издалека. Даже раскидистые сады вечнозеленой смоквы и стройных пальм не смогли закрыть вид на величественную крепость. Аккуратные обихоженные домики пригорода, утопающие в зелени садов, мощенные улочки и переулки, изумрудные поля. Такой живописный вид открывался каждому приезжему. По всему периметру возвышались неприступные стены, возведенные предками сальвинов еще во времена начала Великого противостояния. Сложенные надежно и в то же время изящно, как впрочем и все что творили великие мастера — родованы. Камни огромных размеров снаружи были обработаны и отполированы так, что окрестные племена пастухов и скотоводов считали это работой самих богов. Верхние зубцы стен были раскрашены в яркий красный цвет, а охранные башни в желтый, зеленый, синий и белый цвета, точно по направлениям частей света. Главные, Южные ворота были настоящим произведением искусства, сплошь украшенные драгоценными и полудрагоценными камнями. Вокруг основного прохода древние мастера выбили на камнях батальные сцены, охоты на львов и крокодилов, а на самом верху была изображена жреческая процессия, ведущая к солярному символу города. Недаром Урук еще называли городом Солнца. Такое название могло возникнуть из-за Главного храма столицы сальвинов посвященного солнечному богу Анорису. Самому большому и величественному храму Анориса из всего союза городов Субарты. Именно к нему и дворцовому комплексу вели все четыре дороги от Северных, Южных, Западных и Восточных ворот. Все пути на Центральную площадь проходили через кварталы жителей, мастеров, ремесленников. Все кварталы были неповторимы по своему облику. Жителей каждого квартала объединяла общая профессия, ремесло. Каждый имел свое своеобразие, отличавшее его от других, и свой цвет, по окрасу ворот, от которых шло направление. Но что еще интереснее внутри квартала не было ни одного похожего дома. Каждый родован стремился построить себе неповторимое, отличающее его от других, жилище. Фантазия и мастерство урукчан создали неповторимый облик города. Даже города северных и срединных земель Субарту уступали Уруку именно в неповторимости архитектуры, фантазии строителей. Хозяева не скупились на дорогие краски, привезенные даже из далекой страны Куш. Каждый дом стремился хоть в чем-то превзойти сам Народный дворец, где собиралось обще племенное и городское собрание, служил Главный ведун сальвинов. Все родовичи были равны и различались лишь архитектурой и фантазией своих домов. В этом деле они старались вовсю. Почти в каждом дворе располагались сады, фонтаны или водоемы, умело задействованные с помощью самых хитроумных водопроводных систем. Все работало как отлаженный механизм, принося людям гармонию, красоту и радость. Яркое солнце и свежий речной ветерок, буйная растительность, зелень, множество плодов, уютные красивые дома. Что еще нужно горожанину? Так было всегда. Но сегодня Ксант въезжал в другой город. Все тот же, родной и любимый, те же дома, улицы, стены, люди. Но уже другой. В воздухе нависла напряженность, тревога, опасность. Даже в радостных приветствиях, встречавших его людей, был заметен скрытый страх и напряжение. Родовичи смотрели на него с надеждой и верой. Они верили, что Главный ведун спасет их от страшной напасти, какой многочисленной она бы не была. Город уже наполнился разговорами и слухами о страшной грозе идущей с юга, уже поглотившей города Ур, Ларс, Варку и другие. Люди знали, пощады не будет. Смерь или рабство ждут их впереди, что случилось с их братьями и сестрами на юге. Из уст в уста передавались рассказы о зверствах и насилиях, чинимых хафиру и машту. Запах сгораемой плоти разнесся по южным окраинам государства. Урук был переполнен жителями окрестных и южных деревень. Измученными, израненными, с необъяснимой болью в глазах, людей потерявших самых близких, потерявших все. Даже победа в Варкской долине не сняла пелену напряженности во взглядах сальвинов. И в первую очередь беженцев, видевших зверства бесчисленного воинства мергулов. Заметил Ксант огонек надежды в глазах людей, зажегшийся при его появлении. Горожане проявляли радость сильнее, чем дружинники, но было заметно, что и у ратников, попадавшихся ему на пути уверенности становилось больше.