Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В отличие от бесчестящих эпитетов, которые нам пришлось изучать в предыдущей главе, это слово в меньшей степени подвержено колебаниям во времени. Оно встречается с частотой от 0,3 до 0,5 в каждом письме почти во все годы, которых касается наше исследование (исключение составляют 1932 и 1934). Лексические поля, связанные с моральным насилием, также весьма развиты, часто присутствуют такие слова как «издеваться» и «грубить».

Конечно же, это лексика, к которой прибегает власть в своих рассуждениях о государственной реформе. И все же эти слова, похоже, свидетельствуют о хроническом неблагополучии. Жажда уважения, мысль, что государство должно выполнять свою функцию по отношению к классам, являющимся основой режима, по-видимому, глубоко засели в головах советских людей. Многие из них используют сигналы как средство отстоять свои интересы.

Сигнал — не обязательно средство борьбы с вышестоящими, с его помощью пытаются также заявить о своих правах. Так, группа шахтеров обращается в Бюро жалоб Донецкой области, чтобы сообщить о многочисленных нарушениях трудового законодательства: шахтеров бьют бригадиры, будущим матерям не дают декретный отпуск[284] (одна из рабочих, по их словам, даже родила на шахте!). Ответственных арестовали и отдали под суд{838}. В Горьком рабочие, строившие железную дорогу, в 1933 году пишут о плохом качестве продуктов питания{839} и об их нехватке. Другие рабочие жалуются на условия своего труда:

«Мы рабочия слесаря конвенции в количестве 12 человек работем на холоде по ремонту вогонов, и подаче воды в класныя вогоны, промачиваем водой свою обувь и одежду в сиром виде продолжаем работатс на вогоне, не однократно обращались к администрации о выдаче спецодежды, которая положеная согласно колдоговора полушубка и валенный сопоги. но Администрация не обращает внимание одновременно заявляем о не выплате за ноябр [зачеркнуто] и Декабрь м-ц зарплату…»{840}

Часто таким способом оспаривают незаконные увольнения. Повара, уволенные из столовой, «пишут» на своего бывшего директора, обвиняя его в хищениях продуктов. По их словам, увольнение связано с тем, что они начали протестовать против подобных действий{841}.

Внешняя форма писем, часто резкая, и их характерный язык порождены повседневной жизнью в сталинском СССР, которая и составляет основу доносительства. Достаточно вспомнить, насколько часто и постоянно — на протяжении всего исследуемого периода — в письмах возникает тема пьянства. Письма советских людей, порой трогательные и всегда внушающие ужас, описывают советскую реальность в самых черных красках: незаконные увольнения; проблемы с квартирами (ремонт, строительство, владение) — прежде всего непосредственно в Горьком; трудности со снабжением продуктами питания (хищения, черный рынок, голод); проблемы образования; невыносимые условия жизни (ветхость помещений, жизнь в коммуналках, плохое питание); проблемы с налогами, особенно в деревне (принудительная сдача зерна, натуральный налог) или злоупотребление властью[285] (сексуальные домогательства и изнасилования, навязывание неправильных решений, насилие). Темы, по которым сортируют письма службы их приема и обработки[286], отражают главным образом именно эту сторону доносительства{842}.

Принятие в 1936 году Конституции СССР рождает у многих советских людей ощущение, что у них есть права. И, следовательно, растет поток писем. За продиктованными ситуацией ссылками на конституцию нельзя не увидеть, что все эти письма посвящены выявлению расхождений между речами власти и реальностью. Именно этот зазор и побудил, похоже, написать автора этого письма:

«…я прошу прекратит это бизобразия в дальнейшем нам работать не возможно неужели все члены партии на это только и способные конституция говорит что женщина равна как мужчина а у Н. наоборот»{843}!

Эта сотрудница «дез-станции» Ленинского района Горького жалуется, что стала жертвой сексуальных домогательств. Свое заявление она обосновывает требованием защитить права женщин. Можно встретить и весьма жесткие по отношению к режиму замечания, как в этом письме пожилого жителя Воронежской области.

«Вот я осмеливаюсь попросить Вас великий наш вождь и товарищ Михаил Иванович Калинин — новый закон сталинскую Конституцию мы читаем газету, а не понимаем основанье закона. Статья 124 — граждане РСФСР имеют право на материальное обеспечение в старости. Затем Статья 128 — в целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь, свобода отправления религиозных культов и вот за это у нас идет волнение между народом — верующие люди желают служить в церкви, а председатель сельсовета Я. Без общего собрания отобрал ключи от церкви и уничтожает ценные вещи <…>

Я думаю, что наш сельсовет должен соблюдать и подчиниться закону новой сталинской конституции. А может быть и ошибаюсь. У них власть на местах, сельский сОвет не подчиняется никому»{844}.

Официально заявленные властью ценности — вот то, к чему апеллируют в своих письмах советские граждане. На конституцию же ссылается и этот грек с Кавказа, жалующийся, что стал жертвой расизма:

«Встретив меня в Конторе отделения в присуствии рабочий начал ругать и оскарблять меня. Он называл меня “Завоеваным греком”, угрожая — “всех греков выживу из отделения”.

Он напоминал о любви Екатерины к грекам и т. п. Этого я не знаю, любовь Екатерины для меня не известна.

Я гражданин СССР, читал я доклад товарища Сталина о новой конституции и знаю новую Сталинскую конституцию, там нетак говорится о расах и национальностиях.

Я обращаюсь к вам с просьбой принять соответствующие меры в защиту попираемых моих достоинств гражданина СССР»{845}.

Чаще всего авторы считают, что причиной расхождений между теорией и практикой, о которых они пишут, являются сбои в работе системы. Для них, по крайней мере формально, речь идет об исключении, а не о правиле. Однако кое-кто, более отчаявшийся или более трезво мыслящий, как писатель А. Виноградов, решается указать пальцем на непоследовательность сталинской системы:

«В стране существует Великая Сталинская Конституция. Здоровая в целом страна охраняется замечательной Красной Армией. Но у нас существует печать, где гнездятся кучи пустословов с аллилуйными словесами и восклицательными знаками и тысячи клеветников репортеров с юрконсултами их защищающими, тысячи редакторов паразитирующих на теле здоровых рукописей и превращающих труд писателей в похабную труху и гнилую плесень»{846}

Но, выявляя и выделяя сбои в работе системы, советские люди, по сути дела, в значительной мере разоблачают сами принципы функционирования режима.

Разоблачают «гости»

Это неосознанное разоблачение реальности советской жизни особенно отчетливо заметно в очень специфической категории писем — тех, что написаны бывшими жителями деревни, получившими образование в городе (в партийных школах[287] или просто рабочих, оказавшихся под влиянием государственной пропаганды). Возвращаясь к себе в деревню, они бывали потрясены несоответствием того, что им внушали, и реальной жизни. Они болезненнее других относятся к компромиссам повседневного существования и разоблачают кулаков, «засоряющих» колхозы{847}. Но еще чаще они пишут о том, как работают местные власти.

вернуться

284

Жалоба на эту тему часто упоминается в отчетах. Особо на этом настаивает отчет Горьковского бюро 1936 года, см.: ГАНО. Ф. 4570. Оп. 1. Д. 1092. Л. 83.

вернуться

838

Там же. Ф. 4570. Оп. 1. Д. 772. Л. 137.

вернуться

839

Там же. Ф. 5944. Оп. 3. Д. 304. Л. 259.

вернуться

840

Там же. Д. 300.Л.85.

вернуться

841

Там же. Д. 125. Л. 11.

вернуться

285

«Болеть нельзя, а доводить до болезни начальству можно», — восклицает рабочий с горьковского завода «Красное Сормово». См.: ГОПАНО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 965. Л. 24 (об.).

вернуться

286

В Приложении приведен пример деления писем на тематические группы, использовавшего «Горьковской коммуной».

вернуться

842

ГАНО. Ф. 1187. Оп. 1. Д. 68. Л. 47.

вернуться

843

ГОПАНО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 1292. Л. 26 (август 1936).

вернуться

844

РГАСПИ. Ф. 78. Оп. 1. Д. 592. Л. 13. Без даты, вероятно, 1937.

вернуться

845

ГА РФ. Ф. 3316. Оп. 39. Д. 107 (сентябрь 1937).

вернуться

846

Там же. Ф. 5446. Оп. 82. Д. 65. Л. 218 (февраль 1938).

вернуться

287

Чаще всего такие письма направлялись ответственным партийным работникам.

вернуться

847

См., например: ГОПАНО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 3364. Л. 63–63 (об.) или ГАНО. Ф. 5944. Оп. 1. Д. 125. Л. 4–4 (об.).

81
{"b":"545902","o":1}