Так произошло, например, в 1929 году, во время широкомасштабных волнений на строительстве плотины в Узбекистане. Предлогом для начала забастовки послужили проблемы с зарплатой, но истинные причины коренились главным образом в чудовищных условиях жизни и труда рабочих (одна кровать на двоих или троих, никакой механизации). Конфликт привлек внимание Москвы: рабочие стройки направили срочную телеграмму Калинину с просьбой вмешаться{196}. Трагическая ли интонация текста («рабочих калечат и убивают») или значимость стройки тому причиной, но на место была послана комиссия НК РКИ.
Выводы комиссии показывают двойственное отношение властей к забастовке. На протяжении всего своего длинного доклада Б. Ройзенман, один из высокопоставленных ответственных работников РКИ, признает обоснованность требований бастующих. Он постоянно возвращается к условиям жизни рабочих («общее ухудшение»), к риску, которому они подвергаются, (отсутствие вентиляции при использовании взрывчатки) или тяжести самого труда (стройматериалы перевозятся на более чем 60 верст, на верблюдах). Весьма логично комиссия предлагает, пусть и формально, способы решения некоторых из этих проблем и вдобавок наказывает администрацию.
Но зачинщики забастовки не забыты. Так, самого главного из них, некоего Забродина, называют «сын попа, который особо показал себя в происшедших событиях, как антисоветский тип»{197}. Службами по «охране труда арестованы руководители движения рабочих»{198}. А первый пункт выводов комиссии касается вовсе не сути вопроса:
«При формировании строительства, вызвавшем приток значительного количества на постройку рабсилы помимо биржи труда и по преимуществу сезонников, произошло засорение рабочей массы строителей отдельными уголовными, кулацкими и антисоветскими элементами»{199}.
Эти обвинения повторяются на протяжении всего документа. Одной из причин конфликта комиссия называет отсутствие эффективного надзора со стороны ОГПУ, которое не имело на месте постоянного представителя. Этот пробел был быстро восполнен. Так, после «изъятия антисоветского и уголовного элемента», специальному представителю было поручено навести порядок и «продолжать работу по выявлению проникших в рабочую среду антисоветских элементов»{200}.
Репрессии касаются не только зачинщиков и забастовщиков. Они обрушиваются и на головы ответственных политических и профсоюзных работников тех организаций, где произошел инцидент. В докладах, имеющихся в нашем распоряжении, регулярно повторяется тезис об ответственности руководителей. Когда 75 рабочих со строительства трамвайной линии в Нижнем Новгороде прекратили работу из-за недовольства зарплатой, виноватого нашли быстро: это был председатель профсоюзного комитета стройки. Его обвинили «в том, что он не только не хотел предотвратить забастовку, но даже не сообщил о ней своевременно Союзу строителей». Доклад заканчивается следующими пугающими строками:
«В отношении МИТРОФАНОВА нами материал прорабатывается и устанавливается, что последний был избран в Рабочком благодаря подыгрыванию к рабочим; в прошлом дезертир и настроен явно антисоветски»{201}.
То же произошло и на упоминавшейся выше узбекской стройке, где сменилось все «партийное, профсоюзное и хозяйственное» руководство: его обвинили не только в том, что оно допустило столь плохие условия жизни и труда, но прежде всего в том, что оно не смогло предупредить стачку или взять ее под свой контроль:
«Что Постройком не сделал даже попыток, элементарно для него обязательных — в какой либо мере взять движение в свои руки и повести разрешение конфликта по профсоюзному пути, а, наоборот, под всякими предлогами от своей обязанности уклонился»{202}
В партийных и комсомольских ячейках были проведены чистки. Многие руководящие работники — как партийные, так и со строительства, предстали перед Центральной контрольной комиссией и возможно даже стали объектом уголовного преследования{203}.[59]
Способы выражения протеста: смешение форм
Итак, режим безжалостно борется с забастовками, когда не может сделать их своим орудием. В примерах, которые я перед этим исследовал, удивляет и поражает регулярное присутствие письменных проявлений возмущения. Эти две формы протеста — забастовка и обращение с письмами к властям — часто очень тесно переплетены{204}. Так происходило и в случае с узбекскими рабочими, которые направили Калинину телеграмму, и в случае с молодым комсомольцем, который хочет с помощью «Комсомольской правды» во всеуслышание рассказать о движении, в котором участвует, и во многих других случаях, когда при угрозе забастовки или во время забастовки ее участники обращаются с письмом в центр. Реакция на проблемы со снабжением продуктами питания{205}, которые возникают у рабочих судостроительного завода в Севастополе в июне 1928 года{206}, хорошо иллюстрирует это смешение.
В межсезонье (когда запасы предыдущего года уже иссякли, а урожай нового года еще не собран), в мае-июне 1928 года, в городе Севастополе[60] возникает серьезный продовольственный кризис. Чтобы получить положенную пайку хлеба, часто приходится простоять в очереди целую ночь (с 9 вечера до 9 утра). Заводские рабочие города и в том числе рабочие Севастопольского морского завода, вынужденные питаться одной только «вареной картошкой», начинают возмущаться. Чтобы заставить прислушаться к своим требованиям, он используют все доступные им способы протеста.
После того как Уполнаркомторг по Севастопольскому району Козловский не сдержал данных им обещаний, 29 и 30 мая 1928 года 250 рабочих оставляют свои рабочие места и идут на рынок за хлебом. То же повторяется и в следующие дни, в меньших масштабах. Параллельно рабочие объявляют «итальянскую забастовку»[61], снижая таким образом производительность труда.
Поскольку эти действия не дали удовлетворительных результатов, несколько человек[62] написали письмо Калинину. В нем они сообщали о ситуации в Севастополе, жаловались на действия Козловского и возмущались коммунизмом вообще:
«Мы рабочие котельного и корпусного цехов Севастопольского морского завода, изнуренные работой, изнеможденные голодом решили донести до сведения гражд. Калинину следующее:
1. Уже две недели в Севастополе нет хлеба, рабочему приходится приходить на работу без хлеба, а придя с работы в пекарнях уже хлеба нет и поэтому опять приходится на другой день на работу итти голодному.
4. Теперь Вы нам диктуете о поднятии производительности труда, об индистриализации нашей промышленности и прочее. Мы видим на деле, что это только пустая Ваша болтовня, такая же, как и пустые обещания Козловского, что хлеб будет, а на деле нет.
<...>
Кроме того, т. к. Козловский обманул, что хлеб будет, а на деле мы увидели, что хлеба нет, мы проводим итальянскую забастовку и будем проводить до тех пор, пока дадут нам хлеба вволю и без очереди, а когда же наконец нас перестанут обманывать, мы беспартийные и теперь поняли, что коммунисты способны только обманывать, а на деле они ничего не стоят и не говорят нам, рабочим, правду.
А потому мы настоящим доводим до вашего сведения и сообщаем, что если вы не дадите нам хлеба, то мы дадим Вам такую производительность труда, что вместо прибыли завод иметь будет дефицит и все время итальянскую забастовку.
Уполномоченные от рабочих беспартийных корпусного цеха и котельного цеха. — Кошелев, Романов, Кунаев, Бутырин и друг. Всего в колич. 16 чел.
Если хотите дать нам ответ, то дайте по адресу Севастопольскому Морскому заводу на имя Завкома <…>{207}.
