Очутившись на улице, я отправилась искать остановку единственного автобуса, следующего до острова Маргитсигет. Вечерело. До встречи на мосту оставалось еще около суток. А поэтому, здраво рассудив, что свободного времени у меня навалом и спешить мне абсолютно некуда, я решила лично осмотреть могилу принцессы Дагмары, то есть именно то самое место, с коего и начались мои многочисленные неприятности.

Остров Маргитсигет, являющийся неотъемлемой частью Будапешта, испокон веков носит репутацию наиболее странного и мистического района столицы. Особые свойства его источников были известны еще древним римлянам, которые поставили здесь алтари для жертвоприношения нимфам целебных вод. Находись ты хоть на будайском, хоть на пештском берегу, непременно увидишь его, расположенный прямо по центру русла Дуная и разделяющий голубую ленту реки на два почти равных по ширине рукава. Летом на остров можно попасть самым что ни на есть романтичным образом – при помощи нарядного прогулочного катера, курсирующего по Дунаю от одного будапештского района, под названием Ладьманьош, до другого – Пюнкёшдфюрд, или же на неторопливом водном трамвайчике. В жаркие дни сей приятный вид транспорта весьма популярен. По форме Маргитсигет напоминает изящный древесный лист, вытянувшийся между мостами Маргит и Арпад почти на два с половиной километра. Мост королевны Маргит, длиной более шестисот сорока метров, принадлежит к числу самых известных будапештских достопримечательностей.

Он был построен еще в восемнадцатом веке по проекту известного французского архитектора Эрнеста Гуэна и до сих пор изумляет совершенством своих очертаний и непревзойденной красотой статуй, установленных на его опорах. На Маргитсигете запрещено использование машин, поэтому по нему ходит только один автобусный рейс, курсирующий строго вдоль главной аллеи острова. Посредством автомобиля на остров можно въехать только с моста Арпад, да и то проезд разрешен лишь до стоянок, расположенных у гостиниц «Гранд-отель» и «Термал». Спуск же с моста Маргит, как и основная часть самого острова, отведены исключительно для пеших прогулок. Самая привлекательная часть Маргитсигета – это развалины церкви и женского монастыря ордена доминиканцев. Именно тут жила в свое время легендарная королевна Маргит, причисленная позже к лику святых. По преданию, король Бела Четвертый, правивший Венгрией в нелегкую годину монголо-татарского нашествия, принес обет отдать в монахини свою единственную дочь Маргит, если сам он и его народ спасутся от ига жестоких завоевателей. Поэтому королевская дочь с девяти лет и до самой своей преждевременной смерти, наступившей около тысяча двести семьдесят первого года в разгар эпидемии оспы, и проживала на этом острове, позже, в девятнадцатом веке, названном ее именем. Хотя следует признать: кроме Маргит в тех заповедных местах похоронена еще одна девушка королевской крови, с куда более трагической и неправдоподобной судьбой.

Я задумчиво брела по припорошенной снегом аллее. На остров давно уже опустилась ночная тьма, едва рассеиваемая слабым светом установленных там и сям фонарей. Следовало признать, что моя одежда оказалась слишком легкой для длительных ночных прогулок – я замерзла до того, что у меня зуб на зуб не попадал, из носа капало, а мои руки стали холодными, будто лед. Отдыхающие на Маргитсигете туристы, прибывшие на остров ради оздоровляющих свойств его природных источников, предпочитают гулять поближе к комфортабельным купальням и гостиницам, не рискуя в столь позднее время забредать в эту отдаленную часть парка, пользующуюся у будапештцев дурной славой. И видимо, по этой же причине данный участок густой дубовой рощи оказался самым неухоженным из всего лесного массива, производя впечатление, скорее, не части излюбленной зоны отдыха горожан, а нетронутого дикого заповедника, куда еще не ступала нога человека. Мне доводилось читать труды средневековой монахини Леи Рашкаи, пропитанные духом религиозного фанатизма, где священная дубовая роща описывалась как участок, забытый христианским богом земли и принадлежащий древней ведьме. Похоже, ведьмой благочестивая монахиня считала не кого-нибудь иного, как принцессу Дагмару, по слухам захороненную в самом центре непролазной чащобы. Сойдя с аллеи и изрядно поплутав среди колючих кустов дикого шиповника, я наконец набрела на крохотный бревенчатый домик, крытый ветхой черепичной крышей. Здесь совсем не ощущалось следов современной цивилизации, ибо рядом с хибаркой я обнаружила колодец и прикрытую мешковиной поленницу, свидетельствующие об отсутствии водопровода и центрального отопления. Домик выглядел спящим, хотя, внимательно присмотревшись, я заметила одинокий огонек, робко теплившийся за мутным оконным стеклом. Немного поколебавшись, я ступила на щелястое крыльцо и громко постучала в дощатую дверь…

Пару минут в домике ничего не происходило, но затем я услышала звук отодвигаемой щеколды, и дверь приоткрылась ровно на палец. В образовавшуюся щель подслеповато щурился чей-то глаз.

– Кто там? – Дребезжащий шепот выдавал в говорившем со мной человеке женщину, причем, судя по тембру, пожилую и жутко напуганную.

– Извините,– умоляющим тоном попросила я,– я вовсе не хотела вас беспокоить, но заблудилась и замерзла…

– Не впускай ее.– В нашу беседу вклинился кто-то другой, более молодой и решительный.– Только ведьма может блуждать по лесу ночью!

– Глупости! – прошамкала старуха.– Эпоха ведьм давно миновала! Я ее впущу.

– Нет! – протестовала молодая женщина.– Не смей, Анеля!

Из домика донеслась какая-то возня и сбивчивая перебранка, но, похоже, победила в ней моя собеседница, потому что дверь растворилась чуть шире, и на меня с любопытством уставился еще один глаз.

– Там девушка! А мы держим ее на улице! – негодующе возвестила третья женщина.– Иисус, да она же совсем молодая, мокрая и грязная… – Дверь домика гостеприимно распахнулась.– Входи же скорее, дитя мое!

Я облегченно вздохнула и поспешно перешагнула порог уединенного лесного жилища…

В этом доме не было не только электрического освещения, но даже керосиновых ламп или свечей. И лишь тусклый отсвет пламени от пары поленьев, догорающих в грубом каменном очаге, давал возможность рассмотреть убранство единственной комнаты, в которой, кроме стола, лавок и трех накрытых тряпками лежанок, ничего не было. Я невольно вздрогнула от жалости, представив, насколько сурова наполненная лишениями жизнь этих лесных отшельниц, и перевела вопрошающий взгляд на обитательниц странного домика.

Передо мной стояли три женщины, облаченные в грубые шерстяные плащи старинного покроя. Первая, производившая впечатление самой молодой и физически крепкой, выглядела лет на пятьдесят и отличалась красивым телосложением. Но я чуть не выскочила обратно на улицу, пристально рассмотрев ее изуродованное лицо, покрытое шрамами от плохо заживших ожогов, похоже вызванных кислотой или щелочью. Заметив мое состояние, женщина презрительно усмехнулась, одарив меня надменным прищуром развенчанной королевы. Вторая отшельница казалась несколько старше своей товарки, и меня сразу очаровала ее добрая улыбка. Что же касается третьей лесовички, самой старой, худой и сгорбленной, то, невзирая на ее морщины и спускающиеся на плечи космы седых волос, я была потрясена пронизывающим взором голубых глаз, таящих в себе какие-то неведомые мне силы.

– Веруешь ли ты в Бога, путница? – грозно вопросила самая молодая из женщин, и, к своему огромному изумлению, я заметила – ее рука лежит на рукояти привешенного к поясу кинжала.

– Верую в Господа нашего Иисуса Христа, Бога Отца и Святого Духа! – сдавленно пискнула я, не отрывая от кинжала завороженного взгляда.

Старуха вдруг хрипло кашлянула и сердито рассмеялась:

– С ней твоя осторожность не сработает, сестра Фрида! Неужели ты не видишь, какую гостью послала нам судьба?

Названная Фридой отшельница подошла ко мне вплотную, всмотрелась в мои глаза, сдавленно ахнула и с кошачьей грацией резко отпрыгнула назад. Я недоуменно помотала головой, испытывая раздражение от всех этих непонятных недомолвок…