– Ну-ну! – язвительно парировала я.– С твоими аргументами не поспоришь…

Дьюла польщенно улыбнулся.

Я опустила шторы, создавая в квартире уютный полумрак. Время давно перевалило за полдень, солнышко припекало вовсю, растапливая скудный снег на улице, а мне невыносимо хотелось спать. Прошедшая ночь выдалась очень уж бурной. Вечерний приезд, исчезновение Галки, короткая экскурсия по городу, близость с Рейном, встреча с Калебом и его последующая гибель… Даже не верится, что столь огромное количество событий смогло уместиться в несколько скоротечных часов! Я чувствовала себя совершенно беззащитной перед лицом неумолимого времени, этакой легкомысленной бабочкой, запутавшейся в непроницаемом кружеве судьбы, оказавшемся липкой паутиной. Но, стараясь разложить по полочкам все доступные мне факты, я испытывала недоумение, ведь в оплетающей меня паутине явно не хватало главного злодея – паука. Чахлый герр Крюгер на эту важную роль не тянул совершенно, по всей вероятности являясь всего лишь еще одной из марионеток, так же, как и все мы, безропотно идущей на поводу у выдумщицы-судьбы.

Впрочем, не следует забывать, что паук выползает из своей норы лишь в самый удобный для него момент, тогда, когда потенциальная жертва поглубже увязнет в расставленной для нее ловушке и привлечет внимание своего палача. О, обитающие во тьме чудовища страсть как обожают исступленно мечущихся мушек, еще надеющихся вырваться из их паутины и напрасно растрачивающих последние силы. А значит, если я намереваюсь выманить паука из тайного логова и смело взглянуть ему в глаза, мне следует изобразить глупую белокрылую бабочку, притворившись отчаявшейся и безнадежно заплутавшей. Острые коготки и зубки я временно втяну и спрячу, дабы усыпить бдительность следящих за мной чудовищ… С такими-то приятными мыслями я мирно улеглась на бочок, положив под щеку сложенные лодочкой ладошки. Мои веки смыкались сами собой… Мне непременно нужно хорошенько выспаться, ведь уже завтра вечером я должна прибыть на странную встречу, каким-то хитрым анонимом назначенную мне на мосту Маргит…

– Госпожа? – Дьюла растроганно смотрел на мое умиротворенное лицо, затененное пологом пышного балдахина.– Если вы не возражаете, то я возьму одеяло и лягу возле двери. Так, на всякий случай…

– Сними рваную одежду и отдай ее ассони Элешке,– невнятно, сквозь полудрему, посоветовала я.– Она ее заштопает и постирает… Видишь, она у нас горазда на всякие неотложные дела, даже успела вызвать мастера и восстановить разбитое окно…

– Но,– немного смутился лугару,– я не ношу нательное белье…

– В ванной есть большое полотенце,– хихикнула я, раздразненная его порозовевшими щеками.

Через пару минут Дьюла вернулся в комнату, вокруг талии плотно обмотанный зеленым махровым полотенцем. От нанесенных ему Марчей ранений не осталось и следа. Я расслабленно вытянулась под одеялом, безмятежно любуясь его красивой фигурой, мускулистыми руками и беломраморной кожей.

– Я уже слышала, что лугару наделены способностью к ускоренной регенерации тканей. Так?

– Да,– гордо сообщил воин, хвастливо напрягая бицепсы.– Мы практически бессмертны. Нас можно убить лишь двумя способами: отрубив голову или пронзив сердце.

– Знаю. Или – как Калеба… – печально шепнула я.

– Да,– тяжко вздохнул Дьюла,– у него не было ни единого шанса уцелеть…

– Шея и сердце,– заинтересованно повторила я.– Именно поэтому вы носите щиток на груди и широкий стальной ошейник?

Вместо ответа воин снял оба означенных предмета и передал их мне.

Наши пальцы случайно соприкоснулись…

Молодой лугару покраснел еще больше и застенчиво опустил длинные пушистые ресницы, продолжая исподтишка ненавязчиво меня рассматривать. Его дыхание участилось и стало шумным, на мощной шее проступила часто бьющаяся жилка…

«О, порази меня стрела Аримана! – тоскливо ругнулась я, замечая охватившее воина возбуждение.– Я еще не успела забыть страшную обиду, нанесенную мне Вадимом, но уже побывала в объятиях Рейна! А сейчас на меня запал этот милый мальчик, прекрасный, будто древнегреческий бог… Зачем он мне, этот неглупый, по-собачьи преданный прелестный мальчик?..» – Но додумать я не успела…

Повисшую в комнате тишину вдруг нарушил пронзительный звон разбившегося стекла. Окну под барельефом не повезло во второй раз. Что-то небольшое, округлой формы, внезапно влетело в комнату и угодило прямиком в мою постель. Я пригляделась и панически завопила во все горло… Это оказалась настоящая боевая граната, однажды виденная мною в музее, да притом еще и с выдернутой чекой! Я неловко завозилась, пытаясь выкарабкаться из-под одеяла, с ужасом понимая, что граната закатилась куда-то в складки перины и она вот-вот взорвется…

Я исступленно завизжала и обреченно закопошилась в куче, образовавшейся из одеяла, перины и десятка декоративных подушечек, до этого кокетливо разбросанных по моей необъятной постели, а теперь ставших ловушкой, наподобие топкого болота поглотившей влетевшую в окно гранату. Да и меня – тоже. Мне казалось – время остановилось, упрямо не желая отсчитывать последние секунды моей жизни. Из перекошенного бестолковым воплем рта рвался монотонный утробный вой, а в голове крутилась всего одна мысль: «Сейчас, сейчас она взорвется!»

– Стрелы Аримана! – коротко рявкнул Дьюла, на сей раз умудрившись вложить в излюбленное ругательство всех лугару поистине неохватную гамму эмоций – от злобы до обиды.– Эх!..

Стремительным взмахом руки он вышвырнул меня из постели, причем так сильно, что я вместе с одеялом буквально спорхнула с сего монументального сооружения и эффектно отлетела к противоположной стене комнаты. А в следующее мгновение воин плашмя рухнул на мое место, руками и ногами вцепляясь в перину и прикрывая собой гранату…

– Нет! – заорала я, терзая одеяло.– Дьюла, нет!..

Громыхнуло…

Старинный дом ощутимо покачнулся. Жалобно зазвякал уставленный саксонским фарфором буфет, затрещали дубовые панели, с потолка сорвалась хрустальная люстра и хлопнулась на паркет. Так и не разжавшего пальцы Дьюлу подбросило вместе с периной, а брызнувшая во все стороны кровь окропила мое лицо. Шрапнель мелких осколков пробарабанила над моей головой, сдирая обои и уродуя стену. Мне стало дурно от испуга и осознания непоправимости произошедшего…

– Дьюла! – Я с остервенением сорвала с себя чертово одеяло (откуда только силы взялись?), вскочила на ноги и метнулась к кровати…

Он лежал на животе, а расплывающуюся под его телом лужу крови медленно впитывали шелковые простыни. Я осторожно перекатила его на спину и ужаснулась. Прижатая к перине граната взорвалась практически внутри живота моего отважного защитника, разворотив торс Дьюлы от груди до таза. Из огромной сизой дыры вяло выползали радужно отблескивающие обрывки внутренностей, перемешанные с крошевом костей. Оторванные ниже локтей руки висели на сухожилиях, шею иссекло, а меж развороченных ребер виднелось что-то бесформенное, слабо пульсирующее. Увы, это было то, что осталось от сердца моего прекрасного воина.

– Дьюла! – Я всхлипнула и испуганно прикусила согнутый палец правой руки, безуспешно пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания.– Ангел мой!..

Юноша с трудом открыл глаза…

Несколько мучительно долгих секунд его бессмысленный взгляд обшаривал потолок, а губы вяло шевелились, не издавая ни звука. Я склонилась ниже, нежно обхватывая ладонями его наливающееся мертвенной синевой лицо.

– Я здесь, милый мой!

– Ты, ты… – Его взгляд обрел осмысленность.– Не уходи…

– Никуда и никогда! – пылко пообещала я, способная сейчас на все, что угодно, даже на обман, лишь бы он не мучился, ибо понимала – Дьюла умирает.

– Спаси… – хрипло шептал он едва слышным голосом.

«Не могу! – хотелось простонать мне.– Я не богиня, я уже не смогу тебя спасти, я хуже тебя – ведь ты-то меня спас!»

– Спаси их… всех! – добавил он, требовательно напрягая израненную шею и силясь заглянуть в мои глаза.– Всех до единого…