Стас посмотрел на меня с непонятной ненавистью и с явным желанием убить.

– Не твое дело,– неприязненно буркнул он, понимая, что выдал себя с головой. Но в следующий же миг черты его лица разгладились, обретая прежнее благодушное выражение.– Да это все Игорек чудит,– сладко пропел хитрец.– Он на тебя запал крепко, ну и пытается произвести впечатление. Смотри, Ева,– в его голосе проскользнула небрежно замаскированная под шутку угроза,– как бы с тобой чего необычного под землей не приключилось…

Я сильно сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и призадумалась. Мне стало понятно: идея позвать нас в Дозор принадлежала вовсе не этим двум парням, а кому-то гораздо более умному, причем стоящему над ними обоими и к тому же основательно во мне заинтересованному. Вот и пришлось Стасу, за что-то изрядно меня ненавидящему, но до поры до времени вынужденному скрывать свои истинные чувства, собрать волю в комок да выполнять данное ему поручение. Вот только кем и зачем оно было дано? И какой смысл крылся за недосказанной фразой: «но без тебя…»? Для чего я им понадобилась на самом деле? Но, увы, правда об истинных целях затеянного Стасом похода пока оставалась скрытой за семью печатями, потому что даже самая большая правда всегда бессильна против маленькой лжи, если эта ложь устраивает всех! Их ловко придуманное вранье, похоже, волновало только меня, а потому я горела прямо-таки безумным желанием обязательно разобраться в сей непонятной, лихо закручивавшейся вокруг меня афере. А тот факт, что нас с Галкой намеренно втянули в знакомство с диггером и в импровизированный Ночной дозор, нынче стал уж слишком очевидным…

Мужчина, при рождении получивший имя Рейнгольд фон Берг, открыл глаза, словно подернутые изморозью, настолько необычен был их цвет – светло-серый, с серебристым отливом. Несколько минут он бездумно смотрел на неровный потолок пещеры, испещренный крупными кристаллами желтоватого кварца, прислушиваясь к своим невнятным ощущениям… Он не понимал, кем является, где находится сейчас и почему попал в столь странное место. Поначалу он совсем не чувствовал своего тела, но потом его охватила ужасающая боль, вызванная ускорением кровотока в восстанавливающихся после анабиоза конечностях. Начинаясь в пальцах ног, горячая волна скачками поднималась по телу, распространяясь на каждый нерв и клетку, вызывая непроизвольное сокращение мышц, и в итоге вырвала негромкий стон из-за его плотно стиснутых зубов. Он рывком поднял голову, безжалостно отдирая пряди примерзших к подушке волос, и вскрикнул, но не от физической муки, а от куда более невыносимого душевного страдания, инициированного вернувшейся памятью. Он снова обрел себя, а вместе с тем повторно пережил в мыслях все выпавшие на его долю испытания…

Согласно фамильным метрикам Рейн родился в тысяча девятьсот десятом году, в знаменитой немецкой семье фон Бергов, насчитывающей в своей длинной родословной немало выдающихся ученых, исследователей и путешественников. Его отец Эрнст фон Берг заведовал крупнейшей из кафедр Берлинского университета, посвятив жизнь антропологии, археологии и изучению древних религий. Профессор фон Берг принял участие в нескольких научных экспедициях, исследовавших самые отдаленные уголки мира и окутанных аурой строжайшей секретности. Женился он поздно, к вящему неудовольствию семьи выбрав себе в супруги не какую-нибудь почтенную арийскую девушку с безупречной репутацией, а полудикую венгерскую красавицу, с коей познакомился в одной из своих авантюрных поездок. К облегчению всех членов многочисленного семейства фон Бергов, так и не признавших брак Эрнста законным, девушка умерла вскоре после родов при весьма таинственных обстоятельствах, оставив после себя маленького сынишку – Рейна.

Свою нестандартную внешность – очень высокий рост, бледную кожу и совершенно белые волосы – Рейнгольд унаследовал от матери, которую совершенно не помнил. Как ни странно это выглядело, но в доме не сохранилось ни одной ее фотографии, поэтому мальчику пришлось полагаться на слова отца, клявшегося, что в их роду лишь одна иноземка Ханна имела такие прямые светлые волосы, бледную кожу и гипнотический взгляд прозрачных, словно родниковая вода, глаз. Сверстников Рейн чурался, недолюбливая задиристых мальчишек за издевательские насмешки над его броской внешностью. Они так и не приняли юного фон Берга в свою компанию, с некоторой завистью прозвав того «привидением». Впрочем, на самого Рейна это не производило никакого впечатления. Все свободное время он проводил за книгами, с отроческих лет поражая отца четкостью мышления, талантом к точным наукам, мелодичностью голоса с ярко выраженными вокальными данными и склонностью к языкам, дающимся ему с необычайной легкостью.

Рейн рос воистину необыкновенным ребенком. И лишь одно явление немного омрачало пору его безоблачного детства – странные провалы в памяти, преследовавшие тихого долговязого мальчишку, да редкие приступы ночного сомнамбулизма, заводившие Рейна то на крышу родового имения, то и вовсе на узкие улочки близлежащего городка. Эти не поддающиеся логическому обоснованию вылазки всегда заканчивались сильными головными болями, многочисленными обильно кровоточащими ссадинами и порезами, да еще полнейшей неспособностью вспомнить о том, где именно он был и что делал. Отец сердито хмурил брови и торопился увести сына домой. К счастью, с достижением половозрелого возраста лунатизм Рейна заметно поутих, постепенно сойдя на нет.

Его спокойная жизнь закончилась в тысяча девятьсот тридцатом году, когда отец отвез двадцатилетнего Рейна в Будапешт, намереваясь познакомить с родственниками матери. Сначала, собственными глазами увидев представленных ему удивительных существ, совершенно не верящий в сказки и всевозможные предрассудки юноша испытал настоящий шок, чуть не доведший его до умопомрачения. Но все же он хоть и с заметным усилием, но справился-таки с обуревавшими его эмоциями, правда с трудом принимая открывшуюся ему истину, ибо истина сия оказалась более чем ужасна…

А вскоре началась кровавая война, развязанная оголтелым нацистом Адольфом Гитлером. Профессор Эрнст фон Берг, не пожелавший поделиться совершенными им открытиями с курируемой рейхом группой «Аненербе», собравшей под свое крыло самых безумных мистиков и парапсихологов, сгинул в застенках гестапо. Оставшийся сиротой Рейнгольд попал под покровительство своего дальнего родственника Константина фон Нейрата, водившего близкое знакомство с фюрером, а потому юношу, у которого к тому времени были сильнейшие проблемы со здоровьем (у Рейна обнаружили рак крови), оставили в покое, милостиво предоставив возможность тихо умереть в фамильном поместье под Веймаром.

Возможно, причиной его неизлечимого заболевания стало подорванное в Венгрии душевное равновесие, а возможно – и какая-то подцепленная там зараза, доселе неведомая передовой немецкой медицине. Врачи сокрушенно разводили руками, признавая собственное бессилие. Семья списала состояние Рейна на дурную наследственность, доставшуюся ему от матери, и предпочла забыть о медленно угасающем юноше, навсегда вычеркнув его из своей памяти и фамильных метрик. Не отступился от больного фон Берга лишь один Константин, принимавший в нем самое горячее участие.

Кстати, именно он и познакомил Рейна с молодым, но уже скандально известным генетиком – доктором Йозефом Менгеле, проводившим немыслимые в своей бесчеловечности опыты над узниками нацистских концлагерей. В тысяча девятьсот сорок третьем году, когда поражение Германии стало уже очевидным, Менгеле предложил доживающему последние дни Рейну добровольно принять участие в секретном эксперименте. Смысл его заключался в переливании крови подопытному от противоестественного создания, сам факт существования коего не укладывался ни в какие научно объяснимые рамки. Объективно рассудив, что терять ему уже нечего, Рейн согласился…

Их насчитывалось почти пять сотен – молодых, идеально здоровых мужчин и женщин, преимущественно русских, румын и венгров, набранных доктором Менгеле в концлагере «Оберзальцах», проходившем в документах СС под названием «образцовая колония для научных исследований». Йозеф так и не открыл, из каких неведомых источников получил он кровь, вводимую подопытным, но ходили неясные слухи, будто бы он стремился создать бессмертных, ведь именно этим качеством якобы обладал исходный образец, так и оставшийся Рейну неизвестным. Впрочем, позднее он сам обо всем догадался, но было уже поздно…