Джебраилов ушел, проклиная свою оплошность и несообразительность. Он никогда бы не посмел шантажировать своего шефа, так он его боялся и трепетал перед ним, но личный секретарь Тагирова Морданов настоятельно рекомендовал ему это сделать. Тагирову мешал русский ставленник Москвы. Тагиров страшно пил, и пьяная болтовня его не была тайной для комиссара. Тагиров мечтал стать самостоятельным от Москвы и полностью распоряжаться богатствами республики. Для этого он через своих эмиссаров заигрывал с соседней мусульманской страной, на треть которой он тоже претендовал. А его все заигрывания и высказывания переводились на сухой язык сводок и донесений. Однако комиссар знал прекрасно о крепкой и старинной дружбе Тагирова с Берией, поэтому все свои реляции он и посылал лишь на имя государственного комиссара НКВД Лаврентия Павловича Берии, подавая дело так, что пьяный «бред» оценит лишь такой светлый ум, каким считал себя неизвестно почему народный комиссар. Берия его ценил. Эти донесения уравновешивали донесения Тагирова, в которых он грязно «поливал» комиссара и требовал его либо ликвидировать, либо отозвать в центральный аппарат, а на его место поставить «фанатически преданного идеям великого вождя товарища Сталина старшего майора Джебраилова». Берия весь этот материал обеих сторон держал в одной папке, в своем личном сейфе, но ходу донесениям не давал, как-никак вместе с Тагировым он работал в гражданскую войну еще в дашнакской и муссаватской контрразведках, а о жене комиссара у него сохранились самые светлые и нежные воспоминания…

— Вы меня не слушаете! — вернул комиссара к действительности голос Варвары. — У меня будет от вас ребенок! Неужели непонятно?

Комиссар вздохнул от невеселых мыслей:

«В домино так дети играют: выстроят костяшки друг за другом, последний толкнут, и все падают по очереди, чинно, покорно, ни одна не устоит, не покачнется, раздумывая: „а стоит ли?“ Кто-то мне сказал: „Принцип домино!“»

— Викентий Петрович! — испуганно воскликнула Варвара, недоумевая и пугаясь выражению лица комиссара.

«Нет, как все-таки события соединяются, цепляются: звено к звену, и цепочка готова, — думал комиссар печально. — Или цепи? А носить мне их вовсе не хочется, с детства ненавидел бездельников с веригами. Страдальцы чертовы!»

— Викентий Петрович! Что мне делать? — послышался голосок Варвары.

— А что ты сама хочешь? — очнулся от невеселых дум комиссар. — У тебя есть какие-нибудь планы или желания?

Варвара несказанно обрадовалась. Она ожидала, что комиссар начнет на нее орать, ждала, что он может ее и ударить. Но столь благожелательный вопрос всколыхнул в ней надежду на освобождение. Что может делать с людьми ласковое слово!

— Я просила Елену Владимировну рассчитать меня, но она мне не хочет ни копейки платить. А я хотела бы снять комнату, устроиться куда-нибудь на работу и воспитывать ребенка. Мне много не надо. Неужели такую малость трудно мне дать?

— Я переговорю с Еленой Владимировной! — успокоил Варвару комиссар. — Она тебя отпустит и расплатится с тобой, по-честному расплатится, не бойся! — добавил он, заметив испуг и недоверие на лице Варвары. — А я помогу тебе с квартирой!

И комиссар дружески улыбнулся потрясенной Варваре. Она ко всему себя подготовила: к ругани и мату, к угрозам, даже к побоям, но не к обычному ласковому человеческому тону, такому доброжелательному. И она потому разрыдалась так, как, наверное, не плакала даже в раннем детстве.

— Успокойся, глупышка! — комиссар достал носовой платок и лично вытер слезы с лица Варвары. — Я тебе устрою уютное гнездышко, где ты будешь счастлива… со мной! Я тебя буду там навещать.

Это было уже объяснимо и понятно. Варвара сразу успокоилась.

«Все они, мужики, одним миром мазаны, через постель на все согласны, — подумала она. — Там они на все согласны, как воск, податливы»…

И улыбнулась комиссару так обворожительно и завлекательно, что у того заныло не только сердце, но и значительно ниже.

«И что это я про нее забыл? — с досадой подумал комиссар. — Да нет, опасно! Елена Владимировна враз усечет. Один раз получилось, и то — подарок! Где живешь, там не…» И комиссар, как обычно, завершил матерщиной.

Варвара отправилась на рынок, а Викентий Петрович поднялся в свою квартиру. В переговорах с женой обычный, человеческий тон был бы непонятным и тяжелым.

«Елена Владимировна заведется с пол-оборота и тогда ее ничем не остановишь и ничем не образумишь».

Поэтому комиссар решил действовать по-другому.

— Большие неприятности! — сразу заявил он после традиционного обмена поцелуем. — Мир-Джавад под меня копает.

— Тагиров? — удивилась жена. — Что нужно этому мерзкому карлику? — брезгливо спросила Елена Владимировна. — Если он лично пытает и убивает своих подчиненных, это еще не значит, что он может и НКВД прикарманить…

— Джебраилова тащит! — перебил жену комиссар.

— Любого идиота, лишь бы был нацмен! — вспыхнула жена.

— Идиот, не идиот, но он мне чуть было не подсуропил пилюлю! — пояснил Викентий Петрович. — И знаешь, какую?

— Какая-нибудь клевета насчет меня? — заранее обиделась Елена Владимировна, у которой рыльце всегда было в пушку.

— Ну, что ты! — снисходительно ответил комиссар, привыкший к вольному поведению своей половины, правда, ничем не отличающейся от второй половины, его собственной. — «Жена Цезаря вне подозрений!» Кстати, кто такой был этот Цезарь? А то употребляем пословицы и поговорки, а четкого представления нет. А вдруг кто спросит?

— Кто спросит? Тагиров? — насмешливо протянула жена. — Мир-Джавад Аббас-оглы? Так у него никакого образования нет. В детстве, может, и посещал медресе, ходил в мечеть, да боюсь, что ни одной суры Корана не помнит… А Цезарь — император Древнего Рима! Сам понимаешь, о женах простых смертных такое не сочинят. Бедные жены простых людей не только всегда под подозрением, но и в синяках.

— За дело, за дело! — добродушно пробасил комиссар. — А кому не по делу, тем для профилактики, в счет будущих прегрешений.

Он весело рассмеялся. Елена Владимировна подозрительно посмотрела на мужа.

— Что-то у тебя не слишком большие неприятности, как я вижу! — заметила она. — Веселый очень.

— Этот идиот Джебраилов собрал все компрометирующие сведения о Варваре, — сказал очень серьезно комиссар, — да забыл, дурак, что сам занимался тогда проверкой. Я его поймал и «уел». Объяснительную написал.

— О Варваре собрал? — поразилась Елена Владимировна. — Как же он раскопал?

— Ну, мы умеем работать, когда захотим! — гордо произнес Викентий Петрович. — Пулат уже выяснил: Варвара кое-что ляпнула, когда паспорт получала.

— Я же рядом стояла и сразу отобрала его у нее! — удивилась жена.

— Вот, когда отобрала, тогда и расслабилась! — усмехнулся муж. — А она и ляпнула.

— Что? — заинтересовалась Елена Владимировна.

— Название деревни, откуда она родом, — нахмурился комиссар.

— Но это же надо было… — растерялась жена. — Пункт такой в паспорте… И что теперь будет?

— Рассчитай ее! — велел муж. — Выдай все деньги, не жмотничай. И пусть убирается на все четыре стороны.

— Она беременна! — выпалила неожиданно для себя Елена Владимировна и испугалась гнева мужа.

— Беременна? — сделал удивленное лицо комиссар, и надо признаться, у него это здорово получилось. — Тогда тем более, чтобы вечером ее уже не было.

Викентий Петрович был очень доволен, что жена не стала выяснять: от кого могла забеременеть служанка, если в доме всего один мужчина, а служанка из дому отлучается только на базар. То, что уже подрос сын, ему и в голову не пришло, комиссар все еще считал ребенком его.

А Елена Владимировна была твердо уверена и убеждена, что Варвара понесла от Игоря, и была рада, что муж не стал уточнять вопроса: от кого забеременела Варвара? И покорно согласилась рассчитать служанку и выплатить ей зарплату за два последних года.

«Не больше! — заявила Елена Владимировна твердо. — До этого она больше ела, чем работала. Все лежало на моих плечах!»