Когда она решила, чтобы убить время, разобрать свои вещи, в дверях квартиры уже стоял Пулат.

— Как вы вошли? — вздрогнула от неожиданности Варя. — Помнится, я дверь закрыла на замок.

— Мне не трудно пройти сквозь стену! — пошутил Пулат.

Но Варвара от его шутки вздрогнула.

— Не понимаю, зачем вы здесь? — недовольно спросила она. — Когда Викентий Петрович явится?

— Трудно сказать, дорогая! — прошел в комнату капитан. — Совещание у Тагирова. Когда закончится, один аллах знает. Может, скоро, может, под утро. Ты мне лучше скажи: как тебе понравилась обстановка? Уютно все сделал?

— Уютно!

Варвара не понимала, что нужно капитану, зачем он здесь?

«Охранять меня пришел, что ли? — беззлобно подумала она. — Чтобы мужика какого-нибудь не привела?»

— Между прочим, я очень проголодался и заслужил, чтобы мне налили стакан водки и выпили со мной.

Варвара молча достала из шкафа бутылку водки и протянула ее Пулату. Тот мгновенно ее открыл, профессионально, налил себе полный стакан. Затем так же ловко справился и с бутылкой шампанского, налив на сей раз полный фужер.

— Отметим новоселье! — предложил Пулат жестом выпить, но Варвара не шелохнулась.

Пулат злобно усмехнулся.

— Варвара-ханум! Я не слуга, которому можно налить стакан и он будет счастлив. Хозяйка дома обязана выпить с гостем, как бы этот гость ни был бы ей неприятен.

Варвара смутилась, да и любой смутится, когда читают твои мысли.

— Хорошо! — нехотя согласилась она. — Я отопью глоток, но не более.

И она, подняв изящно за ножку фужер, чокнулась с Пулатом, и легкий звон хрусталя колоколом отозвался в ее памяти сердца. Варвара неожиданно вспомнила детство, родное село и ясный звон церковного колокола, возвещавшего время молитве, время свадьбе, время смерти.

Отпив глоток, скорее символически, ей очень не хотелось пить с этой человекообразной гориллой, Варя поставила фужер на стол и стала спокойно смотреть, как великан, человек-гора, насыщается.

Капитан стакан водки выпил, как один глоток воды, но, вопреки своему заявлению, что он голоден, съел всего-навсего пару бутербродов с маслом и черной икрой.

Варвара решительно встала из-за стола.

— Мне надо разобрать вещи! — сказала она.

— О чем речь, Варвара-ханум? — обрадовался Пулат. — Я вам помогу!

— Не требуется! — отрезала Варя и ушла из кухни, оставив капитана в гордом одиночестве.

Пулат выглянул из кухни, чтобы убедиться в занятости Варвары, потом сразу же вымыл и вытер стакан, из которого пил водку, и спрятал его, положив на стол припрятанный в шкафу грязный фужер, плеснув туда немного водки из бутылки, которую он тоже тщательно протер полотенцем, чтобы не оставить следов.

Довольно оглядев праздничный стол, Пулат отправился в комнату, где Варвара уже укладывала свои вещи в платяной шкаф.

Пулат неслышно подкрался к Варе, настолько занятой собственными мыслями, что она и не обратила внимания на его появление, и, схватив девушку сзади обеими руками за грудь, прижал ее к себе.

— Пусти! — испуганно закричала ошеломленная Варя, судорожно пытаясь освободиться. — Все расскажу Викентию Петровичу!

— Я сам все расскажу комиссару, — пообещал Пулат, — без утайки!

Случайно Варвара обратила внимание на торчащую со шкафа ручку молотка. Изловчившись, она схватилась за ручку и, как сумела, нанесла удар молотком по голове Пулата. Ей показалось, что она его убила, потому что его ладони, мявшие ей больно грудь, сразу же отвалились.

Повернувшись к врагу лицом, Варвара убедилась сразу в своей ошибке, удар пришелся по касательной. Для обычного человека это закончилось бы потерей сознания, серьезным увечьем, травмой, а то и смертью. Но Варя увидела перед собой лицо беспощадного убийцы. И смело решила нанести ему еще один удар по голове.

Тренированный капитан с легкостью парировал удар, и автоматизм его действий привел не только защитную реакцию, но и реакцию нападения. Капитан тремя пальцами, сомкнутыми щепотью, так ткнул Варвару в горло, что сразу для ее души закончились все мучения, чего, правда, нельзя было сказать о ее теле, которое капитан еще долго насиловал со всевозможными извращениями.

Насытив свою похоть и убедившись в смерти Варвары, Пулат оставил голое тело убитой девушки на ковре и скрылся, уничтожив все следы своего пребывания в квартире, не позабыв закрыть аккуратно за собой дверь.

Старый Мотя, после разговора со старым Пинхасом, сам постучался в комнату Сережи и пригласил юношу обедать.

Серега уже выплакался и опустошенный лежал, размышляя: сказать матери об открытии, сделанном старым Пинхасом, или нет. После долгого раздумья решил, что говорить не будет.

«Она и так достаточно свободно себя ведет, — подумал он горько, — что ей до смерти отца? Только снимет чувство вины! нет, пусть помучается!»

— Сережа, вылезай из норки! — не отставал старый Мотя. — «Слезами горю не поможешь!» Отца этим не вернешь!

Серега и сам это понял, а потому не стал упрямиться. Встал с постели, вышел из комнаты и пошел в ванную мыть холодной водой не только грязные руки перед обедом, но и опухшие от слез глаза.

Старый Пинхас тоже получил приглашение отобедать. Обед прошел в полном молчании. Даже маленькая внучка, почувствовав общее настроение, царящее за столом, старалась не слишком стучать ложкой.

После обеда Серега хотел поблагодарить хозяев и уйти, но, раскрыв рот, неожиданно для себя, вместо слов благодарности, спросил другое:

— Отчего так: люди проливали кровь за революцию, а потом оказались ее врагами?

Старый Мотя не удивился вопросу. Он давно ничему не удивлялся.

— Ты слышал лозунг Маркса: «Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей»? Марксисты считали, что стоит им лишь совершить революцию, избавиться от гнета капиталиста и помещика, как настанет царство свободы. Большая ошибка считать, что люди в основном добры! Понимаете, считают так, несмотря на то, что в детстве им читали Библию, если и не всю, то два предания наверняка. Я имею в виду, что одно из них о двух первых людях на земле после Адама и Евы, о Каине и Авеле. И уже один из первых двух людей оказался убийцей. «Каин убил Авеля». К тому же Каин оказался и лжецом. На вопрос Бога: «Где брат твой, Каин?» — ответил без тени смущения: «Я не сторож брату своему!» А позже, когда Бог разгневался на людей, и тридцать дней и тридцать ночей лил сильный ливень, который вызвал потоп, кто оказался достойным спасения? Один Ной со своей семьей. Так что у марксистов и не могло получиться царства свободы. А почему? Да потому, что человек порабощен двумя видами несвободы: внешней и внутренней. И как только он с помощью революции освободил себя от внешних цепей, ему надо было сразу приступить к освобождению от внутренних: рабства, невежества, эгоизма, жадности, нетерпимости, национальной в том числе, неуравновешенных страстей и эмоций. «Человек не свободен до тех пор, пока он не принял Тору!» Так сказано в Талмуде. «В человеке заложен яд, и Тора есть противоядие!» А раз «царства свободы» не получилось, то кто виноват? Только враги. Хорошо, что пока их много, до евреев руки не дошли. Неумехи ломают станки. Вместо того, чтобы их обучить, этих неграмотных неумех, опять ищут врагов. А кто сейчас посмеет сказать слово против великого вождя? Только враги… Ты никогда не видел камнепада? Так вот: наверху приходит в движение всего лишь один камень, а внизу уже десятки тысяч камней могут снести с лица земли поселок со всеми людьми, живущими в нем. Да и сможет ли быть иначе, если по Марксу: «Не индивидуумы, но только и всегда социальные классы имеют объективную реальность». Там, где мыслят категориями «человечество», не замечают человека. Марксисты считают, что человек должен изменить общество. Евреи считают, что человек должен изменить себя. Революция не решает проблемы, а лишь дает возможность для ее решения. Я, наверное, очень сухо излагаю и непонятно?..

— Все мы способны стать Каинами, — тихо произнес старый Пинхас. — Стоит только нам перестать бороться со своими слабостями… Гриша это доказал. Он всегда смеялся над моральным контролем, над духовным самоконтролем…