Очевидно, что для перевода понятия, отсутствующего в целевом языке, вполне можно порекомендовать употребление антонима этого понятия с отрицанием. Очень часто переводчики безуспешно пытаются найти эквивалент какого — либо понятия, не видя хорошей возможности негативного использования антонима этого понятия. Иногда в целевом языке такое "двойное отрицание" является нормой для определенных выражений с утвердительным значением. Например, в языке билаан (Филиппины) для того, чтобы сказать "мы должны сделать это", нужно употребить конструкцию "невозможно, чтобы мы не сделали этого"

Отрицание антонима не только является полезным для перевода приемом, позволяющим передавать многие места оригинала с положительным значением, но и употребляется нередко в самом оригинале. В греческом, как и во многих других языках, отрицание антонима часто подчеркивает "положительный" смысл высказывания. Этот риторический прием, называемый литота[95]. достаточно характерен для НЗ. В таких случаях, как правило, переводчик должен найти слово или выражение с положительным значением, если только целевой язык не допускает в данном случае аналогичной литоты. Ниже мы приводим несколько примеров употребления литот в НЗ и, для сравнения, их эквиваленты без отрицания. Антонимы и слова, служащие для отрицания, выделены курсивом.

Цитата из пророка Исайи в Мф 12:20 также может служить примером литоты: "трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит" хотя в данном случае мнения комментаторов различны. Как бы то ни было, в большинстве переводов, сохранивших само сравнение человека с "тростью" и "льном", оказалось необходимым заменить глаголы с отрицанием на их антонимы (типа "сохранит").

Интересный пример "утвердительного" перевода конструкции с отрицанием антонима можно найти в языке балангао (Филиппины), где 1 Тим 4:12 ("никто да не пренебрегает юностью твоею…") было передано так: "Пусть все уважают тебя, хоть ты и молод".

В этом разделе мы рассмотрим такие эквиваленты, в которых изменениям подвергаются субъектные отношения между участниками описываемой ситуации: то, что в оригинале было подлежащим, в переводе становится другим членом предложения, а его место занимает какой — либо из распространителей исходного предложения. Глагол — сказуемое при этом также меняется, чтобы общий смысл фразы остался тем же. Подобная трансформация позволяет описать одну и ту же ситуацию с другой точки зрения. Например, для предложения "Иван сказал это мне" эквивалентом такого рода будет "я услышал это от Ивана"; очевидно, что смысловой акцент здесь переместился в соответствии с заменой субъекта действия.

Рассматриваемый вид эквивалентности не следует смешивать с эквивалентностью, при которой меняется залог глагола — предиката, хотя им обоим присуще перемещение смыслового акцента. Рассмотрим следующие примеры:

В первых двух предложениях использован один и тот же глагол, но в разных залогах. В первом предложении ситуация описывается с точки зрения субъекта действия, "Ивана", а во втором в фокус внимания помещается "книга" Во второй паре предложений, однако, употреблен другой глагол — "получать" вместо "давать" При этом в третьем предложении оказывается акцентированным "я", но в четвертом, так же как и во втором, — "книга"

Переводчик должен учитывать неизбежный сдвиг смыслового акцента, возникающий при таком преобразовании, и проверять допустимость этого сдвига в каждом конкретном случае. И все же, довольно часто такой эквивалент является единственно возможным, а переводчику остается лишь попытаться как — то скомпенсировать смещение акцента.

Не следует, однако, очень уж бояться эффекта смещения акцента, так как зачастую разница в значении почти неощутима. Керк и Тэлбот [Kirk, Talbot 1966] в своей статье "Искажение информации" ("The Distortion of Information") описывают три разновидности искажений при передаче информации, один из которых называется "искажение растяжения" ("stretch distortion"). Приводимый ими пример использует антонимическую пару "высокий — низкий":

В числе мест, для перевода которых пришлось прибегнуть к изменению субъектных отношений, можно назвать 1 Кор 11:23 и Мф 1:20. Первый из этих отрывков ("ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал") был переведен как "то, что Господь дал мне, я также дал и вам", а второй ("Ангел Господень явился ему во сне…") для перевода на язык уицтеко цоциль (Мексика) потребовал такой субъектной трансформации: "Он увидел ангела от Господа Бога".

В гл. 4 мы уже обсуждали некоторые аспекты родо — видовой классификации лексики, в частности, относительность такой классификации (одно и то же понятие "стул", например, является видовым по отношению к "мебели", но родовым для разных типов стульев), возможность пересечения различных родо — видовых классификаций (например, русский глагол "лгать" относится одновременно и к классу "говорить что — л." и к классу "делать что — л. плохое") и т. п.

Конкретное распределение лексики по родо — видовым группам, конечно, зависит от языка. В русском языке есть одно слово "банан", которое обозначает все разновидности бананов, тогда как в языках многих центральноамериканских стран помимо общего родового термина существуют десятки слов для разных сортов бананов.