В предыдущем разделе подчеркивалось, что характерная черта буквальных переводов — перенос в ЦЯ языковой формы оригинала, независимо от того является ли она естественной и наиболее понятной формой или нет.

Даже те переводчики, которые хотят придерживаться идиоматического подхода к переводу, могут не заметить естественную и осмысленную языковую форму ЦЯ и ненамеренно сохранить форму оригинала. Поэтому переводчику следует хорошо изучить некоторые из языковых признаков, часто передаваемых буквально. Следующие примеры подобраны для того, чтобы показать, сколь большой диапазон грамматических и лексических признаков может буквально переноситься в ЦЯ и как это сказывается на тексте перевода.

Во всех языках есть части речи. При переводе может возникнуть тенденция к установлению межъязыкового соответствия частей речи. Так, существительные будут переводиться существительными, глаголы — глаголами, местоимения — местоимениями, предлоги — предлогами и т. д. Однако несмотря на то, что во всех языках есть части речи, их употребление и функции могут быть совершенно различными в разных языках. Например, в греческом койне (как и в других индоевропейских языках) от глаголов посредством номинализации могут легко образовываться существительные (такие как спасение, прощение, вера, оправдание и т. п.). Затем эти существительные могут соединяться с глаголами в такие сочетания, которые нельзя естественным образом воспроизвести во многих других языках. Ниже приводится частичный список глаголов, с которыми слово "спасение" сочетается в греческом тексте Нового Завета.

В некоторых языках нет аналогичного абстрактного существительного, которое можно было бы использовать для перевода существительного "спасение", а есть только глагол, равнозначный глаголу "спасти". Даже если в ЦЯ есть абстрактное существительное со значением 'спасение' не следует полагать, что оно непременно может употребляться во всех вышеприведенных контекстах. Переводчику следует следовать норме его употребления в ЦЯ, используя естественные словосочетания с этим существительным. В противном случае буквальный перевод этих выражений просто поставит в тупик читателя, у которого вполне может создаться впечатление, что перед ним иностранная книга, не имеющая к нему никакого отношения.

1–е Послание Иоанна 4:8 заканчивается словами: "Бог есть любовь'! Слово "любовь" как и слово "спасение" — это абстрактное существительное. Во многих языках действие, представленное абстрактным существительным, может быть выражено только при помощи глаголов, и для того, чтобы выразить истину, содержащуюся в вышеприведенном стихе, следует сказать: "Бог любит"

Переводчик должен знать, что существует не только опасность установления межъязыковых "соответствий" отвлеченных существительных, но также опасность "изобретения" новых абстрактных существительных в ЦЯ. Они могут оказаться неприемлемыми или же могут иметь какое — то другое значение. Например, в языке мазахуа (Мексика) отвлеченные существительные образуются путем прибавления приставки Так, в этом языке есть глагол 'ene "играть" и существительное tene "игра, игрушка"; охи "спать, проводить ночь" и t'oxü "гнездо". В нем также есть глагол ejme "верить", и у переводчика может возникнуть соблазн номинализировать его, чтобы получить существительное со значением 'вера' но в действительности слово téjme уже существует в языке мазахуа и обозначает хорошо известный напиток из зерна.

К аналогичным нежелательным результатам приводит попытка устанавливать жесткие частеречные соответствия, вне зависимости от того, с какими языками мы имеем дело. Танкок в статье "Некоторые стилистические проблемы при переводе с французского" указывает: "Часто французское предложение фактически непереводимо, если строго придерживаться того, чтобы французский глагол всегда передавался английским глаголом, прилагательное прилагательным и так далее. Только изменение всей модели предложения, в которой функцию глагола выполняло бы, скажем, прилагательное, приведет к естественному звучанию перевода, и точный смысл оригинала будет передаваться точно и легко" [Tancock 1958, с. 32].

Таким образом, необходимо остерегаться тенденции устанавливать частеречные части речи, межъязыковое соответствие соответствия. Один переводчик даже прославился тем, что использовал в своем переводе заимствованное из общенационального языка слово для передачи союза "и" всякий раз, как он встретится в оригинале. Он сделал это потому, что в ЦЯ не было слова со значением союза "и". Переводчик не понял, что для естественного выражения в ЦЯ того, что в оригинале выражалось при помощи соединительного союза "и" необходимо использовать простое соположение придаточных предложений без всякого соединительного слова.

Помимо частей речи, в переводе могут калькироваться и определенные грамматические черты оригинала. Так, пассивный залог может переводиться при помощи пассива, активный залог — при помощи актива, прямая речь передается прямой речью, множественное число — множественным числом и т. д., даже если это звучит неестественно на ЦЯ или дает в результате не тот смысл. Когда встает проблема выбора той или иной грамматической категории ЦЯ (скажем, актива или пассива), то буквальный подход к переводу выражается в том, что переводчик выбирает определенную форму, соответствующую форме оригинала, не учитывая различий их функционирования в данных языках.

Так, в некоторых языках единственной формой цитирования является прямое цитирование; в других, как например, в навахо (США) и сьерра — чонталь (Мексика), используется как прямое, так и косвенное цитирование, но первое встречается чаще, чем второе. Тем самым предложения, выраженные в форме косвенной речи, обычно передаются как прямые цитаты. Кроме того, в таких языках слова, выражающие внутренние мысли или установки, так же как и слова, предполагающие речь (такие как признаться, упрекнуть, увещевать), должны переводиться в форме прямой речи. Например глагол "признаться" можно передать лишь описательно: Сказал: "Я поступил плохо".

Во всех языках слова располагаются в определенном порядке — в некоторых в более жестком, в других намного более свободном. Довольно часто переводчики не понимают, что сам порядок слов может быть смыслоразличительным. Например, в английском языке именно порядок слов позволяет различать подлежащее от прямого дополнения в следующих предложениях: John hit Bill ('Джон ударил Билла") и Bill hit John ("Билл ударил Джона"). Поэтому перевод, буквально сохраняющий порядок языковых элементов оригинала (будь то слова, придаточные или самостоятельные предложения), очень часто может привести к серьезным искажениям смысла. Например, поскольку во многих языках последовательность описываемых событий соответствует их хронологическому порядку, буквальное перенесение порядка слов оригинала может привести к ложному впечатлению относительно реальной последовательности событий. Так, в Евангелии от Луки (Лк 10:34) сообщается, что добрый самарянин "перевязал ему раны, возливая масло и вино" Сохранение такого порядка слов в переводе означало бы в некоторых языках, что самарянин вначале тщательно забинтовал раны, а затем лил масло и вино на бинты. Аналогичный пример мы находим в Мк 1:40, где сказано: "Приходит к Нему прокаженный и, умоляя Его и падая перед Ним на колени…" В буквальном переводе это означало бы, что прокаженный сперва умолил Иисуса и лишь затем упал перед Ним на колени; поэтому в ЦЯ следует изменить этот порядок, чтобы избежать подобного недоразумения.