Был тёплый вечер 20-го апреля, когда я отвёз её домой. Машину я остановил, как обычно, за квартал от дома. «Для конспирации», — как она говорила. Выходя из машины, моя знакомая впервые нежно пожала мне руку, и я по наивности вообразил, что наша дружба перешла в качественно новую стадию. В память об этом вечере я придумал стихи. Когда на следующий день я показал их, она сказала непонятное слово — «сюр»; и видя моё недоумение, пояснила — сюрреализм. Такое мнение о некоторых моих стихах-экспромтах я слыхал до этого и от других людей.

Через какое-то время её муж уехал в командировку ещё более длительную, чем первый раз. И опять ситуация повторилась. Создавалось странное положение: когда муж находился на расстоянии пятнадцати километров от нас, отношение было более чем благожелательное, и мне даже позволяли «буянить». Но как только муж удалялся на тысячу и более километров, всё менялось, и дама приятная во всех отношениях исчезала за линией горизонта. Я всегда понимал, что меня немножко эксплуатируют, но не противился этому и в шутку говорил, что исполняю роль личного водителя, а также придворного поэта. Приближалась юбилейная дата — год нашего знакомства, и в душе стало крепнуть решение: прекратить к этому моменту нашу дружбу.

Её подруга устраивала вечер песни у себя на квартире. То, что было модно во времена Окуджавы и Высоцкого, перекочевало на американское подворье через сорок лет.

— Возьмите меня с собой. Вы сыграете на пианино, я прочитаю стихи и мы побьём знаменитого барда, — предложил я.

— Нет, это неудобно. Я приду с мужем, будут приятели с жёнами, а вы… нелегальный знакомый.

— Это обидно — на представление не берёте и ещё назвали нелегалом.

Более пространный шутливый ответ я придумал на обратной дороге, когда возвращался домой.

Вообще, где бы я с ней не появлялся, она привлекала общее внимание мужчин. Однажды в рыбацком городке Глостере, в вестибюле ресторана, куда мы зашли пообедать, меня кто-то мощно шлёпнул по спине. Я проработал в Глостере в разных компаниях в общей сложности одиннадцать лет. Мой приятель даже в шутку прозвал меня почётным гражданином города Глостера. Вот я и решил, что кто-то из моих знакомцев дружески приложился к моей спине. Однако это был незнакомый рослый, широкоплечий мужик. На его лице были написаны восторг и восхищение, что у меня такая подруга. К сожалению, это было далеко не так.

Я шёл по набережной, одетый в шорты и футболку, как все вокруг, и вдруг повстречал её:

— Пойдёмте покушаем рыбный суп, который вы так любите.

— У меня нет с собой денег, — сказал я.

— Ничего, у меня, кажется, хватит на суп.

Я сидел в ресторане, пил вино, напротив меня сидела красивая дама приятная во всех отношениях. «Поживёшь — до всего доживёшь» — пришла мне в голову цитата из произведения, напечатанного в журнале «Юность» во времена моей юности. Но решение было принято. Прощаясь с ней, я сказал:

— Мне всегда приятно слышать ваш голос. Позвоните, если перемените ваше отношение ко мне.

Хотя я сам прервал нашу дружбу, но было грустно. В утешение себе я придумал сказку.

Жил да был на свете Братец-Кролик, и был он знаком с одной прелестной Лисичкой. Лисичка хорошо относилась к Братцу-Кролику, но ему хотелось большего, и потому он просил Лисичку отнестись к нему более дружески и любовно. Лисичка вроде бы обещала, но как-то всё было некогда. Во-первых, Лисичка была семейная дама, а семья накладывает определённые обязательства. Кроме того, Лисичка работала в одном важном учреждении, и это также отнимало массу времени. Ну, и если честно признаться, в свободное время, а именно когда старый Лис надолго уезжал по делам, Лисичка заглядывалась на одного очень самоуверенного, стройного Лиса. В силу этих обстоятельств Лисичка не могла уделять Братцу-Кролику внимание в той степени, как ему хотелось. И, вообще, Братец-Кролик казался ей слишком обыкновенным, что она не скрывая говорила ему. Кончилось это тем, что Братец-Кролик решил проявить характер и больше не встречаться с Лисичкой. Правда, при прощании он попросил Лисичку, что если она смягчит свою позицию, немедленно позвонить ему.

Однажды, гуляя в лесу, Братец-Кролик повстречал юную Крольчиху, которая отнеслась к нему дружески и предложила гулять вместе каждый день. Братец-Кролик был очень умный, и дружеская помощь юной Крольчихи помогла ему стать знаменитым. А слово «знаменитый» — как тучка, которая набухает водяными каплями и проливается дождём. Но в данном случае она пролилась золотым дождём; и когда судьба случайно занесла Братца-Кролика в учреждение, где работала Лисичка, она очень пожалела, что в своё время не отнеслась к нему более дружески и любовно. Но Братец-Кролик, глядя на её прелестные белокурые волосы, которые он так любил гладить и которые несколько поредели от неумеренного применения красителей, сказал, что общественные обязательства отнимают у него много времени, а юная Крольчиха, конечно, ещё больше. И тогда Лисичка пожалела, что не съела Братца-Кролика, а позволила ему пойти гулять в лес.

Счастливый конец бывает только в сказках, а в жизни всё прозаичней и более грустно. Золотой дождик пока не сыплется на Братца-Кролика, и юную Крольчиху он ещё не встретил и, может быть, не встретит никогда.

Так закончил свой рассказ наш попутчик; а поезд уже приближался к станции назначения, и пассажиры стали укладываться.