Но тут в разговор вмешалась мама:

— Нельзя идти на интервью в дырявых штанах.

— Они не дырявые, — возразил Майкл, — а очень даже модные.

— Я залатаю их, — сказала мама, голосом не терпящим возражений; и Майкл не стал спорить с ней, потому что был послушным ребёнком.

Ни минуты не мешкая, мама достала старую юбку, отрезала от неё кусок материи и сделала великолепную лату на левой штанине, и лата эта была также огромна и прекрасна, как озеро, где была утоплена байдарка родителей его друга Грегори. Но когда она принялась за вторую штанину, которая требовала латы размером в озеро Мичиган, Майкл остановил её:

— Мама, я опаздываю. Вторую штанину ты починишь, когда я вернусь домой.

Так он и пошёл на интервью с одной штаниной модной на американский манер, а с другой — на русский. Может по этой причине Майкла взяли на работу в компанию, в которой создавались системы, помогающие людям пользоваться интернетом.

— Сколько человек проводили интервью? — поинтересовался Фёдор Семёнович, когда Майкл вернулся домой.

— Может, пять, — небрежно отвечал Майкл.

— И что они спрашивали?

— Да я им не всё рассказывал, потому что они всё равно ничего бы не поняли.

— А как они были одеты? — продолжал допытываться Фёдор Семёнович.

— В пиджаках и галстуках, — последовал ответ.

— А у тебя одна штанина была дырявой, а другая — латаной. Не мог прилично одеться, — не преминула уколоть его мама, заканчивая латать вторую штанину.

— Это очень модные штаны, но я не знаю как тебе это объяснить, — возразил Майкл.

Через месяц работы в бостонской компании у Майкла уже было двое помощников. А когда закончился учебный год, Майкла вызвали в школу на торжественное собрание выпускников и родителей, которое проходило как раз на том стадионе, где он однажды тренировался вечером накануне забега на 5 миль, и ему вручили диплом об окончании школы.

Как положено, ещё после одиннадцатого класса Майклу сообщили, что он принят в Северо-Восточный университет в Бостоне; и вот теперь началась его студенческая жизнь. Хорошо быть студентом — куда лучше чем пенсионером. Человек думает, что вот-вот ухватит жар-птицу, а она каждый раз выскальзывает из рук и, отлетев на некоторое расстояние, опять дразнит и манит его.

Поселился Майкл в общежитии университета, расположенном в районе, который студенты и жители близлежащих улиц считали замечательным, а жители богатых предместий не очень хорошим, потому что каждый вечер там случались какие-то происшествия. Но все инциденты в мире происходят только для того, чтобы полиции не было скучно. Тут следует сказать, что Майкл обычно возвращался в общежитие зачастую после того, как часы пробивали полночь. Бинг-бом звенели городские часы, и тогда Майкл говорил себе, что время прощаться с друзьями, потому что завтра очередной учебный день. А приятелей у него было много; и жил он, следуя правилу — не имей сто рублей, а имей сто друзей. И вот однажды мама решила проверить, как живёт её сын.

— Мама, — сказал Майкл, — я буду рад тебя видеть, но приезжай попозже, потому что мне надо идти к врачу.

Тут мама, конечно, заволновалась и сказала, что пойдёт к врачу вместе с Майклом. Это было естественно — какая мама не заботится о здоровье своего сына.

— Что тебе сказали? — спросила мама, когда он вышел из кабинета врача.

— Пустяки, — отвечал Майкл, — челюсть немного вывихнута, но это скоро пройдёт.

Майкл был абсолютно прав. Когда тебе восемнадцать лет, то неприятности, как и у всех, тоже иногда возникают, но они, словно облако, неизвестно откуда взявшееся на ослепительно голубом небе. Вот оно закрыло солнце, и вот уже нет его; а небо снова сверкает ослепительной голубизной.

— Ничего себе пустяки! — всплеснула руками мама. — Но как это случилось?

— Понимаешь, я вчера вечером был на танцах и задремал в автобусе, — стал объяснять Майкл. — Водитель резко затормозил, и я ударился подбородком о металлическое ограждение впереди меня.

Мама не очень поверила такому объяснению, но что оставалось делать. Пришлось принять на веру такую версию. Всё было так и немного не так. Майкл действительно был на танцах, а потом проехал некоторое расстояние на автобусе; и сидение впереди него имело металлическое ограждение, на которое можно было опереться подбородком. Так что он не обманывал маму. Но были ещё действующие лица в этой истории.

— Привет, — весело сказал высокий парень, на пару дюймов повыше Майкла.

Майкл сразу оценил, что парень выпил достаточное количество пива и теперь размышляет, чем бы ещё заняться.

— Привет. Как дела? — сказал другой парень, неожиданно появившись справа от Майкла; и было ясно, что он тоже ищет себе занятие. Третий, пониже своих товарищей, держался на всякий случай чуть в стороне.

Майкл, не выпуская из виду центрфорварда этой команды, локтем отпихнул противника справа. Был ли это удар в лицо или просто сильный толчок сейчас трудно сказать, но парень почему-то сел на землю. Вот в этот момент центрфорвард нанёс удар в челюсть Майкла. Тот сгоряча не оценил увесистость этого удара, но всё же понял, что три противника — многовато для него. Поэтому, отпихнув трусоватого третьего парня, он кинулся наутёк. Парни попытались его догнать, но после пива сделать это было трудновато, тем более такого опытного бегуна, каким был Майкл. А челюсть его через пару недель опять встала на то место, которое ей предназначила природа.

Танцы — это хорошо. Человечество уже танцует несколько тысячелетий и пока не хочет остановиться. Майкл тоже часто ходил на танцевальные вечера, где знакомился с девушками. Конечно, это были не вальсы и фокстроты, которые танцевали его папа и мама. Век стал динамичным, и молодёжь, размахивая руками, прыгала и вопила от восторга на этих танцульках, а музыка, конечно, была соответствующей. Каждое время имеет свои танцы. Вполне возможно, что лет через сто люди захотят чего-нибудь поспокойнее; и тогда кавалеры и дамы опять станут танцевать степенный менуэт.

Однажды Майкл познакомился с китайской девушкой. Особенно ему понравились её красивые глаза. У других знакомых девушек таких глаз не было. Всё шло хорошо, пока подруга не пригласила Майкла к своим родителям на обед. Китайская еда чрезвычайно популярна в Америке, но то, что довелось попробовать в тот вечер Майклу, нельзя было ни с чем сравнить. Доктор Чэн любил хорошо покушать и понимал в этом толк.

Однако, начиная со следующего дня, китайская девушка перестала встречаться с Майклом. Может доктору Чэну не понравилось, что Майкл увлекается баскетболом и бегом на длинные дистанции, а он предпочитал игроков в пинг-понг; может он не любил евреев, но уважал японцев. Кто может угадать о чём думает квалифицированный китайский врач.

В другой раз, опять же на танцах, он познакомился с красивой девушкой из России и целый вечер провёл с ней. Видно было, что Майкл произвёл на неё сильное впечатление, но ему также было интересно с ней. Она много рассказывала ему о той России, которую он не знал. Ведь Майкл уехал из Советского Союза, когда ему было всего шесть лет. Однако встречаться с ней он не захотел.

— Понимаешь мама, она нарядилась так, как будто пришла на приём в Белый дом, — объяснял Майкл. — Мне такие девушки не нравятся.

Тут следует заметить, что Фёдор Семёнович был непререкаемым авторитетом у Майкла по вопросам баскетбола, но о своих девушках он рассказывал только маме, считая, что Фёдор Семёнович в девушках ничего не смыслит. Но однажды уже не на танцах, а на концерте рок-музыки Майкл познакомился с потрясающей девушкой. Однако это знакомство было прервано трагическими обстоятельствами.

В 1917 году на выставке в Нью-Йорке французский художник Марсель Дюшамп представил скандальный экспонат. Дюшамп, воспользовавшись формальным правом участника, установил в зале выставки писсуар и объявил его образцом нового искусства. Художник дал этому произведению название «Фонтан». Когда его спросили, почему он считает, что это произведение искусства, то последовал ответ: «Потому что я так сказал». Эти слова стали лозунгом целого ряда поколений художников 20-го века, а «Фонтан» Дюшампа установили в Париже в музее современного искусства, где он находится и поныне.