Подобные взгляды получили дальнейшее развитие в позднейшем ортодоксальном протестантизме и получили широкое распространение в популярной христианской литературе и гимнах. Во времена, когда угроза божественного наказания воспринималась достаточно серьезно (свидетельством этому являются страстные проповеди на эту тему Джонатана Эдвардса), идея об избавлении от осуждения за грехи, заняла важнейшее место в благовестии. С особой силой это стремление к праведности в глазах Божьих выражено в гимне Чарльза Уэсли "Может ли это быть?", последний стих которого включает следующие слова:

Я осужденья не страшусь,

Иисус и все, что в Нем — мое.

Я Им живу, Его держусь,

Он — хлеб мой и мое питье.

Подлинное человеческое существование

Возникновение экзистенциализма возобновило интерес к подлинному человеческому существованию (см. раздел "Религиозный опыт в гл.6). Протестуя против дегуманизирующей тенденции рассматривать людей как объекты, лишенные какого‑либо субъективного существования, экзистенциализм требовал обратить внимание на внутреннюю жизнь отдельного человека. Разграничение, проведенное Мартином Хайдеггером между "подлинной экзистенцией" и "неподлинной экзистенцией", представляло собой важное утверждение биполярной структуры человеческого существования. Были открыты два возможные пути. Разрабатывая этот подход, Рудольф Бультманн утверждал, что Новый Завет говорит о двух возможных способах человеческого существования: подлинное или искупленное существование, характеризуемое верой в Бога, и неподлинное существование, характеризуемое скованностью преходящего материального порядка. С точки зрения Бультмана, Христос через керигму сделал возможным и доступным подлинное существование.

Бультман не сводит спасение полностью к понятию о "подлинном существовании", как если бы христианство относилось исключительно к экзистенциальному миру отдельного человека. Однако, акцент, который он делал на этом понятии создавал впечатление, что к этому и сводилось спасение, предлагаемое Евангелием. Похожий подход был принят Паулем Тиллихом, который использовал несколько отличный набор терминов. В контексте системы П. Тиллиха "спасение" не представляется сведенным к общечеловеческой философии существования, предлагающей свои взгляды тем, кто осознает напряженность в их личном существовании. Эта позиция подверглась критике со стороны многих авторов, которые либо делали акцент на трансцендентных элемента спасения, либо стремились привлечь внимание к политическим и социальным элементам христианского благовестия, как это делало, например, богословие освобождения.

Политическое освобождение

Латиноамериканское богословие освобождения делает значительный акцент на идее о спасении как освобождении. Об этом недвусмысленно говорит название книги Леонардо Боффа "Иисус Христос Освободитель". Спасение здесь вписано в политический мир Латинской Америки, с его ужасающей нищетой и борьбой за социальную и политическую справедливость. Как и во времена избавления Израиля из плена фараона, Бог считается стоящим на стороне угнетенных народов мира. Точно так же, считается, что Иисус в Своем служении отдавал предпочтение бедным. Иисус Христос приносит освобождение как Своим учением, так и образом жизни.

Богословие освобождения подверглось критике за то, что оно рассматривало фигуру Иисуса и концепцию спасения в рамках императива заранее заданного обстановкой Латинской Америки. Но это же обвинение можно высказать в адрес всех христологических и сотериологических построений. Например, авторы эпохи Просвещения рассматривали как личность, так и труды Христа в рамках, заданных частично условиями жизни европейского среднего класса, в которых находилось большинство этих авторов, и частично из рационалистического мировоззрения, характерного для этого движения. Точно так же, можно утверждать, что греческие Отцы Церкви были склонны рассматривать Христа через призму эллинской философии, которая оказала значительное влияние на их христологические и сотериологические построения. Такая критика оправдана, если понимание личности или трудов Христа сводится исключительно к политическому или социальному освобождению.

Духовная свобода

Подход "Christus victor" к смерти и воскресению Иисуса Христа делает значительный акцент на понятии о победе Христа над силами, порабощающими человечество — например сатанинским гнетом, злыми духами, страхом смерти, или силой греха. Ранние отцы Церкви считали, что эти гнетущие и враждебные силы реально присутствуют в повседневном мире. В результате, проповедь освобождения от гнета через крест и воскресение Христа приобрела главное значение, о чем свидетельствуют пасхальные проповеди таких писателей, как Иоанн Златоуст. Аналогичные идеи занимали видное место в религиозных и духовных произведениях средневековья. Мартин Лютер продолжил эту традицию, делая значительный акцент на объективности силы Сатаны в мире и освобождении от нее, приходящем через Евангелие.

С возникновением мировоззрения эпохи Просвещения, вера в объективность злых духов и в личностного диавола становилась все более проблематичной. Авторы, сочувствующие просветителям, обычно отбрасывали такие верования как устаревшие суеверия, которым нет места в современном мире. Для того, чтобы идея о "спасении как победе" сохранила свою актуальность, ее необходимо было изложить по — новому. Это стремление можно усмотреть в произведениях Пауля Тиллиха, в которых спасение понимается как победа над субъективными силами, порабощающими человека и заставляющими его вести неподлинное существование. То, что патриотические авторы считали объективными силами рассматривалось как субъективное и экзистенциальное.

История христианства стала свидетелем бурного и продолжительного обсуждения вопроса о пределах спасения, возможного и доступного во Христе. Можно выделить две главные посылки, которые оказывали определяющее влияние на это обсуждение, причем каждая из них глубоко уходит корнями в Новый Завет. Этими посылками являются:

1. Утверждение о всеобщей спасительной воле Бога.

2. Утверждение о том, что спасение возможно лишь во Христе и через Него.

Различные подходы к пределам спасения основываются на различных способах разрешения диалектического противоречия между этими посылками.

Здесь следует отметить важную параллель между обсуждением вопроса о пределах спасения и об отношении христианства к другим религиям. Этот вопрос будет подробнее рассмотрен в 15 главе.

Универсализм: все будут спасены

Мнение о том, что все люди будут спасены, независимо от того, слышали или откликнулись ли они на христианскую проповедь о спасении во Христе, оказало мощное влияние на христианство. Оно представляет собой энергичное утверждение всеобщей спасительной воли Божьей и ее окончательного осуществления во всеобщем искуплении всех людей. Наиболее ярким ранним представителем этого взгляда был Ориген, который отстаивал идею в своей работе "De principis" ("О началах"). Ориген крайне подозрительно относился к любой форме дуализма — то есть, любой системе верований, которая признавала существование двух верховных сил, силы добра и силы зла. Такая вера была характерна для многих форм гностицизма и в конце II в. пользовалась значительным влиянием в восточном Средиземноморье.

Утверждая, что дуализм является заблуждением, Ориген указывал, что это имеет важные следствия для христианской доктрины о спасении. Отрицать дуализм значило отрицать, что Бог и Сатана царствуют соответственно над своими царствами вечно. В конце концов Бог победит зло и восстановит творение в его первоначальной форме. В своей первозданной форме творение подчинялось воле Божьей. Из этой "сотериологии восстановления", следует, что в своем окончательно искупленном виде творение не может иметь ничего общего с "адом" или "царством сатаны". Все "будут восстановлены в состоянии счастья… чтобы человечество… могло быть восстановлено в единстве, обещанном Господом Иисусом Христом".