Меня кое-как довели до штаба бригады и уложили в подвале. Обстановка осложнилась еще больше — гитлеровцы подступали вплотную к штабу. Вспоминаю, как женщина-врач тащила к нам раненого танкиста, и вдруг, в двух шагах от подвала их догнали фашистские пули — танкист был добит, а женщина-врач ранена.

Когда гитлеровцев отогнали, меня и эту женщину-врача отправили в полевой госпиталь. Но и там было неспокойно: госпиталь только что подвергся налету фашистов; все было перевернуто вверх дном. К счастью, вскоре на охрану госпиталя подоспела рота пехоты, и нам стало веселее.

На второй день нас перевезли еще дальше в тыл, и там 8 марта мне сделали операцию. Затем меня и других раненых погрузили в санитарный поезд, и так я оказался в госпитале города Люблин, а потом в Бердичеве, где и встретил на госпитальной койке весть о полной победе над гитлеровской Германией»…

Три дня, с 5 до 7 марта, продолжали свои жестокие бои танкисты генералов Дремова и Бабаджаняна, вставшие стеной на пути отступления гитлеровцев из Померании на запад, В итоге главные силы этой фашистской группировки, окруженные в районе города Польцин и в районе города Керлин, были разбиты наголову. Тысячи гитлеровцев попали, все же, в плен. Были взяты богатые трофеи.

Но на этом дело не кончилось — дальше на восток, в районе Гдыни и Данцига, еще сохранялись крупные силы гитлеровцев. Их надо было добить, и притом как можно скорее. Эта задача Ставкой была поручена 2-му Белорусскому фронту. Но уже 5 марта ею было решено временно передать Рокоссовскому 1-ю гвардейскую танковую армию, чтобы быстрее завершить операцию.

И не успели танкисты перевести дух после напряженной трехдневной битвы, как в штабе Катукова 8 марта раздался телефонный звонок из далекой Москвы: к аппарату в Ставке подошел И. В. Сталин. Он спросил командарма, в каком состоянии находится его танковый парк. Командарм доложил, что в строю у него остается около 400 танков и самоходно-артиллерийских установок, но почти все они уже израсходовали свои моторные ресурсы. Ведь эти машины прошли колоссальный путь от Вислы до Одера, а затем от Франкфурта-на-Одере до берегов Балтики!

Требовался ремонт…

Сталин внимательно выслушал Катукова и сказал:

— Надо помочь Рокоссовскому. Подумайте и сделайте все, что можете…

И что же? Танкисты сделали не только все то, что они могли, но даже то, что казалось сверх человеческих сил. Слова Верховного Главнокомандующего были немедленно доведены до всего личного состава армии. Не только ремонтные подразделения, но и сами экипажи боевых машин работали день и ночь, и к 9 марта, когда надо было включаться в новую боевую операцию, все боевые машины были приведены в полный порядок. Больше того, были восстановлены около 50 танков, подбитых в боях, и теперь армия имела в строю 455 грозных сухопутных кораблей.

В 5 часов 30 минут утра 9 марта 1-я гвардейская танковая армия, выполняя приказ Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского, снова пошла в наступление, повернув на восток. К ужасу гитлеровцев, советские танки шли на них со стороны их фатерланда! На правом фланге наступал корпус Дремова, усиленный танковой бригадой 1-й армии Войска Польского, на левом — корпус Бабаджаняна. Передовыми отрядами на этот раз командовали полковник В. И. Земляков и подполковник В. Н. Мусатов.

За какие-нибудь двенадцать часов передовые отряды 1-й гвардейской танковой армии прошли 120 километров. Они вышли к реке Леба, сломили сопротивление ошеломленного противника, не ожидавшего удара с запада, захватили мосты и тем самым облегчили наступление главных сил армии. Оба корпуса переправились на восточный берег реки уже утром 10 марта и устремились дальше.

Упорное сопротивление противника катуковцы встретили только к вечеру этого дня — на реке Пясница — прижатые к Данцигской бухте гитлеровцы, создали здесь свою линию обороны. Утром 11 марта наши танкисты, проведя артиллерийскую подготовку, приступили к прорыву этой линии. И уже на завтра корпус Бабаджаняна овладел городом Путциг, стоящим на берегу Данцигской бухты.

Труднее пришлось корпусу Дремова — он в этот день вел тяжелые бои за мощный узел сопротивления гитлеровцев Нойштадт, юго-западнее Путцига. Положение его осложнилось тем, что Дремову пришлось направить свои механизированные бригады на отражение контратак гитлеровцев с юга.

Нойштадт был взят, все же, в тот же день, причем важную роль в этом бою сыграла польская танковая бригада, которая по приказу командарма обошла город с севера и нанесла оттуда неожиданный для противника удар в то время, как 1-я гвардейская танковая бригада атаковала Нойштадт с востока, а 19-я гвардейская механизированная бригада с юго-запада. И тут же корпус Дремова стремительно двинулся дальше на восток, к Гдыне. Во второй половине дня его части уже навязали бой у переднего края укрепленного района, прикрывавшего город.

13 марта 1-я гвардейская танковая армия получила новый приказ: совместно с 19-й общевойсковой армией прорвать укрепленный район, разгромить немецко-фашистские войска и освободить Гдыню. Выполнение этого приказа было весьма сложным делом — надо было прорваться через три оборонительных полосы, изобиловавших дотами и дзотами. Хорошо был подготовлен к обороне и сам город — все каменные здания были приспособлены для ведения огня из пулеметов и орудий. Наконец, оборону Гдыни поддерживали двенадцать батарей береговой обороны и боевые корабли.

Бои за Гдыню носили весьма ожесточенный характер, и о них можно было бы написать целую книгу. Наши танкисты как бы состязались в героизме с нашей славной пехотой. Они рыцарски помогали друг другу. В конце концов, гитлеровцы не выдержали. В ночь на 26 марта 40-я и 45-я гвардейские танковые бригады, взаимодействуя с 310-й стрелковой дивизией, ворвались в город. Утром к ним присоединились 44-я и 69-я гвардейские бригады.

До победоносного завершения битвы оставались считанные часы.[89] Но вечером 26 марта в штаб Катукова вдруг прибыл Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Он поблагодарил танкистов за отличную службу и сказал, что получено новое указание: 1-я гвардейская танковая армия должна сдать занимаемые ею боевые участки 19-й армии и немедленно мчаться обратно на 1-й Белорусский фронт — автомашины своим ходом, а танки и самоходно-артиллерийские установки — по железной дороге. Катуковцы должны были закончить этот марш 31 марта, сосредоточившись южнее Ландсберга.

Подводя итоги участия 1-й гвардейской танковой армии в Восточно-Померанской операции, А. X. Бабаджанян, Н. К. Пепель, М. А. Шалин и И. М. Кравченко пишут в своей книге «Люки открыли в Берлине»: «За 26 дней непрерывных боев в тяжелых условиях 1-я гвардейская танковая армия продвинулась на 300 километров, уничтожила и захватила около 45 тысяч солдат и офицеров противника, 202 танка и штурмовых орудия, 925 орудий и минометов, 135 бронетранспортеров и бронемашин, 6820 автомашин, 58 самолетов и много другой боевой техники, вооружения и военного имущества.

В ходе операции войска 1-й гвардейской танковой армии спасли тысячи обреченных на смерть людей и оказали им помощь. Бывшие узники горячо благодарили танкистов, пожелали им новых боевых успехов в борьбе против гитлеровской Германии».

За героизм и мужество, проявленные в боях против немецко-фашистских войск в Восточной Померании, около 7 тысяч солдат и офицеров награждены медалями и орденами, полковнику Землякову, майору Иванову и подполковнику Мусатову было присвоено звание Героя Советского Союза. Почти все соединения и части 1-й гвардейской танковой армии были награждены орденами (стр. 287–288). За умелое и успешное проведение наступательных операций в 1945 году командующий армией генерал-полковник танковых войск Герой Советского Союза М. Е. Катуков был награжден второй медалью «Золотая Звезда».

Среди танкистов царил небывалый подъем. Об этом красноречиво свидетельствовало и письмо, полученное мною от адъютанта командарма в начале апреля, когда эта сложная, хитроумнейшая операция уже завершалась, письмо было написано, судя по всему, в конце марта, когда армия уже завершила бои за Гдыню, а с фронта послано, как показывает штамп полевой почты, третьего апреля: