Микела, разумеется, не возражал.

– Только вы уж не обессудьте, хозяин, – обратился принц к Веррентайну. – Гвардейцы пойдут с нами. И на то есть причина.

У конезаводчика смешно округлились глаза.

– Да не все! – рассмеялся Георг. – Только вот эта дюжина. Остальные подождут снаружи. Ведите!

«Дьявол! – подумал Георг с невольным уважением. – Это как же нужно верить в успех, чтобы продать дворец еще до того, как сокровища „Капитании“ вновь увидели небо?»

Ральф очнулся от усталого беспамятства, но вставать не спешил. Невзирая на зверский голод, не замедливший напомнить о себе. Опыт штарха никуда не подевался: если сейчас вскочить, сначала потемнеет в глазах, потом подкосятся ноги и нужно будет искать силы для того, дабы не упасть позорно тут же, у застеленного рундука. А сил не так чтобы очень много.

Сейчас лучше всего полежать минут пять, можно с закрытыми глазами, можно с открытыми. Подождать, пока сердце разгонит кровь по телу, еще не вполне отошедшему от беспамятства. Общение со стихиями отнимает пропасть сил. И как знать, не выпивает ли заодно жизнь штарха, по капле, по глоточку, с каждым разом приближая тот страшный и неотвратимый миг, когда придется распрощаться с этим миром?

Ральф отчетливо слышал, как вода омывает корпус брига. Чувствовался также слабый крен на нос, значит, вызванная волна по-прежнему исправно влечет «Королеву Свениру» избранным курсом.

Ночью пришлось снова поработать: менять ветер и вызывать новую волну, ибо бриг нужно было подвернуть с курса поненте на практически честный трамонтане. Если чувства не обманывали Ральфа, «Королева Свенира» сейчас должна была уже миновать траверз Тарханкута и устремиться к дальней оконечности Тендры.

Силы потихоньку возвращались. Вместе с силами возвращалась и ясность мыслей.

«Все, – подумал Зимородок. – Можно вставать».

Еще он подумал о кассате – как там четвероногий приятель? Отдохнул после ночного бдения? Наверное, тоже голоден, надо будет добыть ему чего-нибудь вкусненького.

Кроме всего прочего, Ральф готовился к неминуемому разговору с Александром, но об этом думать пока не хотелось.

Из кубрика доносился молодецкий храп – отдыхали матросы ночной вахты.

За дверью, в коридоре кто-то монотонно бубнил, слышались шаги и иногда – смех. Это было непривычно: на малых кораблях Эвксины днем в каморе обычно тихо – спят человек пять от силы. Слышно в основном скрип такелажа да шум волн и ветра.

На больших кораблях все иначе. А ведь «Королева Свенира» – всего лишь бриг, двухмачтовая посудина, используемая альбионцами для дозорной и посыльной службы; куда ей до пушечной мощи «Святого Аврелия»! Который, в свою очередь, опять же не самый большой из боевых кораблей – орудийных палуб всего две, одна открытая, одна закрытая. Что же творится на линкорах, у которых закрытых палуб две, а то и три и экипаж под тысячу человек?

Ральф встал, изогнулся и вытянулся, разминая тело, повел плечами. Есть хотелось все нестерпимее.

Кассат дремал в выгородке; когда Ральф заглянул через дощатый заборчик, приятель лишь дрогнул веками и тихо заворчал.

– Умаялся, – прошептал Зимородок. Губы сами собой растянулись в улыбке. – Сейчас я тебе чего-нить с камбуза притащу!

Кассат повел ухом. Значит, слышал. И, понятное дело, не возражал.

Заглянуть в гальюн, а потом умыться было делом пары минут. После неизбежных утренних процедур Ральф почувствовал себя заметно бодрее, а есть захотелось ну совсем уж нестерпимо. Однако еще перед камбузом его окликнул Исмаэль Джуда:

– Ральф!

– Да, Исмаэль?

– Его Высочество ждет вас у себя, как только вы позавтракаете.

– Спасибо! Только мне еще кассату нужно снедь отнести.

– Скажите чем – его покормят.

Ральф вздохнул. Ну вот как объяснить офицеру стражи, что кассата не кормят, словно корову в стойле? С ним общаются, даже если кассат изволит трапезничать, а штарх просто стоит рядом. Как?

– Я не заставлю себя ждать, Исмаэль. Уверяю.

Джуда кивнул, соглашаясь. Ральф кивнул в ответ и хотел уже продолжить путь на камбуз, но что-то в лице стражника заставило его задержаться.

– Скажите, Ральф, – понизив голос, спросил Джуда, – вы видели его снова?

«Ну вот, началось… – подумал Зимородок с легкой досадой. – Еще до завтрака…»

О мелькнувшем среди ночных волн корабле мертвых он старательно не думал весь остаток ночи и первые минуты после пробуждения. Без сомнений, принц зовет его именно поэтому.

– Вы о корабле-призраке? – так же тихо осведомился он.

Джуда не ответил, отстраненно уставившись в сторону.

«Значит, о нем…»

– Меня и в первый раз, и вчера терзала одна и та же мысль, – глухо сказал Джуда. – Я не мог поверить, что его видит кто-либо, кроме меня.

Когда я пытаюсь заговорить о нем, на уста словно по волшебству накладывается печать безмолвия. Не знаю кем. Мне было очень трудно задать вам этот вопрос, Ральф.

– Я понимаю вас, Исмаэль, – ответил Ральф совершенно серьезно. – Уверяю, сходные ощущения и у меня. Да, я снова видел корабль-призрак этой ночью, хотя и был занят. Он дважды обгонял нас по левому борту, примерно в полумиле. Так?

– Именно так.

– Вам не показалось, Исмаэль.

Ральф вздохнул.

– Я пойду, – добавил он. – Заклятие ветров и волн отнимает очень много сил. Клянусь, готов слопать зажаренного целиком барана!

– Ступайте! – грустно промолвил Джуда. – Приятного аппетита! И вам, и кассату…

Примерно через полчаса Ральф приблизился к каюте принца. У дверей дежурили двое гвардейцев, но они знали Ральфа в лицо; кроме того, они явно были предупреждены, потому что один сразу же обернулся и постучал в дверь. Секундой позже дверь отворилась и выглянул слуга.

– Господин флаг-лейтенант к Его Высочеству! – пробасил гвардеец как мог торжественно.

Видимо, Ральфа действительно ждали: слуга даже не пытался докладывать, сразу распахнул дверь пошире (ненароком стукнув второго гвардейца, вынужденного отступить на шаг) и приглашающе повел рукой:

– Входите, господин лейтенант!

«Н-да, – подумал Ральф. – Уж лейтенант так лейтенант! Всю жизнь слышал от распоследней кухарки только „чертов штарх“, а тут окружающие разве что в поклонах не стелются… Может быть, действительно не зря я – де Криам, а не просто Криам? Может быть, мне на роду и было написано испытывать почтение и трепет окружающих, да только злодейка-судьба у меня с самого детства все разом отняла?»

– Ральф! Я вас заждался! – воскликнул принц при виде Зимородка.

– Простите, Алекс, я спал как убитый! Всю душу выело за ночь, без остатка, еле до рундука дополз…

– Я понимаю, Ральф! Потому и велел вас не трогать, не будить! Но ожидание-то мое никуда не делось. Терпеть не могу ждать! Даже когда это необходимо.

Принц немного кривил душой. Когда бывало действительно нужно, он становился на диво терпеливым и расчетливым, так что тут, пожалуй, он на себя наговаривал. Но, с другой стороны, если Александр умеет ждать, это вовсе не означает, что сие занятие ему нравится.

– Я пришел как только смог, – сказал Зимородок простодушно.

– Разумеется! Я ведь у вас второй после кассата! В вашей личной табели о рангах, – засмеялся Александр. – Так, а?

Ральф невольно нахмурился.

– Вы пытаетесь сравнить несравнимое, Алекс, – сказал он мягко. – У людей любовь к жене вовсе не отменяет любви к матери. А рождение второго ребенка никогда не оставляет без внимания первенца.

– Да шучу я, шучу, – отмахнулся принц, по-прежнему смеясь. – Садитесь. – Он расчистил от бумаг место на столе, как раз напротив себя.

Ральф присел.

– Но признайтесь, Ральф, ведь вы к кассату заглянули раньше, чем на камбуз, а?

– Это действительно так, Алекс, – сказал Зимородок спокойно, но твердо. – Так всегда было и так всегда будет. Мы с кассатом практически единое целое. Он для меня значит больше, чем… ну, например, вот эта рука. Без руки я скорее всего выживу. Без кассата – нет.