И пришел ветер. «Королева Свенира» встрепенулась, как проснувшаяся поутру птица, зачерпнула парусами пополневший бакштаг, скрипнула рангоутом. Заметно посвежевший ветер запел в снастях. Скорость возросла по меньшей мере вдвое.

Зимородок рывком опустил руки и снова надолго застыл, а когда же вторично их воздел – пришла волна. Странная волна, не слишком крутая, но и не скажешь, что пологая, со стекловидным барашком на гребне. Она нагнала облегченный альбионский бриг, подхватила его и стремительно повлекла вперед, словно сама Эвксина подставила кораблю заботливые ладони. Тотчас окреп ветер. Еще спустя минуту перед «Королевой Свенирой» разверзлось вогнутое углубление, пологая яма; бриг теперь скользил в нее с волны, словно лыжник с горки в низину, но никак не мог соскользнуть, потому что волна нагоняла, а яма отступала.

Это было странное и завораживающее зрелище; рядом с принцем тихо охнул капитан «Королевы Свениры» Уильям Филсби.

– Клянусь небом, Ваше Высочество! – прошептал он. – Я тридцать семь лет в море, но никогда не видел ничего подобного!

– Полагаю, капитан Филсби, вы увидите еще немало странного в этом походе! – в тон ему ответил принц.

– Это колдовство, клянусь честью! – прошептал Филсби.

Александр усмехнулся:

– Колдовство – это когда бабка с рынка Скул-Риджент по брошенным птичьим костям предсказывает будущее. Причем в девяноста девяти случаях из ста – врет. А сейчас вы видите настоящее искусство, уверяю.

– Я все равно не верю своим глазам, Ваше Высочество! У нас парусов почитай что и нет, а идем мы почище чайного клипера в добрый ветер!

Принц, все так же храня на лице усмешку, повернул голову к Уильяму Филсби:

– Вот затем мы их и взяли на борт, капитан Филсби.

Александр перевел взгляд на штарха. Тот, опустив руки вдоль туловища и понурив голову, продолжал стоять у основания бушприта. А вот кассата на княвдигеде уже не было: соскочил на палубу и медленно брел вдоль наветренного борта, прямо к Александру и капитану Филсби.

Капитан невольно отпрянул.

– Не бойтесь! – подбодрил его принц. – Кажется, я начинаю понимать, почему Ральф говорил, что это вовсе не зверь.

Кассат бесшумно прошел мимо. Александр заметил, что он пошатывается и подволакивает лапы – вероятно, от усталости.

Вскоре он скрылся из виду – несомненно, спустился вниз, в свою выгородку.

– Капитан, не сочтите за труд – распорядитесь, чтобы на бак подали кувшин вина, хлеб и ветчину. Я уже видел работу штарха и точно знаю: сейчас он измотан так, словно без остановок пробежал от Лондиниума до Эборакума.

Словно услышав его слова, Ральф тяжело взялся за планшир, сполз на палубу и привалился спиной к фальшборту. Александр тотчас поспешил на бак и сел рядом с обессилевшим штархом. Тому, впрочем, достало сил, чтобы повернуть голову и устало улыбнуться.

Вино и снедь подали через пару минут.

«Неужели придется пожертвовать пушками? – подумал принц Георг мрачно. – Или все-таки припасами? Если мы застряли тут надолго, припасы важнее пушек. Иткаль уверяет, что настолько долго, чтобы успеть пожалеть о выброшенных за борт припасах, мы тут не проторчим, даром что тут сущая глушь. Но все-таки…»

Они сидели на мели шестой день. Пробовали перемещать груз в трюмах. Пробовали сгружать его в шлюпки. Бесполезно: «Дева Лусия» увязла в песке на диво прочно. Однако днище баркентины осталось неповрежденным – капитан и Люциус Микела в первый же день чуть ли не лично обследовали каждый бимс и шпангоут и серьезных повреждений не обнаружили.

Все это время Георг пытался поставить себя на место Назима Сократеса и понять – зачем наместник Джалиты пошел на обман и с какой целью заманил их сюда, на мель, несомненно, отлично знакомую и ему, и его приспешникам-таврам? Очевидным и безоговорочным приходилось счесть только одно: Сократес не желал воссоединения принцев. Заманив «Деву Лусию» в ловушку, он гарантировал неприсутствие короля Теренса и принца Георга как в Джалите, так и в Керкинитиде, а равно и в любом другом месте, где мог бы объявиться Александр. Ход был достаточно сильный и, невзирая на кажущуюся простоту и наивность, весьма эффективный.

«Где же „Иска“? – мучительно размышлял принц. – Микела давно уже должен прибыть в Джалиту и выслать кого-нибудь на помощь. Неужели „Иска“ угодила в очередной переплет? Но ведь мы приготовились и к возможной ловушке… Однако, в таком случае, где помощь из Керкинитиды? Не может же пребывать в кулаке джалитинского наместника вся Таврида, до последнего человека!»

Георг чувствовал: тянуть дальше бессмысленно, пора принимать решение. Осталось только сформулировать его – сначала мысленно, потом в виде четкого и понятного окружающим приказа.

«Итак, – подумал Георг, сосредоточиваясь, – какие у нас варианты?»

Волею судеб примерно за минуту до этого момента наблюдатель на салинге «Девы Лусии» увидел северо-западнее верхушки мачт. Это шла из Керкинитиды эскадра Говарда Фримера. Барк «Святой Аврелий», ненамного меньшая размерами шхуна «Ордовик» и два кеча, «Тантал» и «Айриш», практически таких же, как и «Иска», на которой отправился за помощью Люциус Микела. И еще кажущаяся маленькой и игрушечной на фоне прочих судов сантона «Киликия». Пока вестовой бежал к каюте принца, Георг Берроуз Моро и пришел к выводу, что ждать больше нельзя.

К счастью, ждать больше и не требовалось.

– Ваше Высочество! Корабли на горизонте! Идут к нам! – с порога выпалил впущенный камердинером вестовой.

Георг невольно вскочил. А секундой позже рванулся к двери.

«Ну наконец-то!» – думал принц, стремительно шагая к трапу, а потом поднимаясь на палубу.

С палубы никаких мачт пока не было видно – еще не показались из-за горизонта. Матрос-наблюдатель уверял, что мачты слишком высоки для местных суденышек, но наученный горьким опытом Георг на всякий случай приказал изготовить к бою пушки, в первую очередь по левому борту, да лейтенанту пехоты отдал приказ поднять первую роту.

Советник Иткаль встретил распоряжения принца молчаливым одобрением. Георг давно научился читать настроения мудрого старца – долгое плавание и недостаток простора весьма способствуют сближению людей, которые умудряются друг другу не опротиветь.

Да и вообще поход за моря разительно отличался от военных кампаний на суше – например, от недавнего усмирения мятежного Эборакума. Однако Георг ничуть не жалел, что вынужден был пуститься в столь далекое плавание: за последние пару месяцев он приобрел ценнейший опыт, который, как надеялся будущий король Альбиона, весьма пригодится ему в грядущем.

– Вон, вон! – заголосил кто-то глазастый с мостика. Капитан «Девы Лусии» тотчас припал к подзорной трубе.

– Это «Святой Аврелий»! – воскликнул он спустя мгновение. – Вымпел пока не виден, но это несомненно «Святой Аврелий», клянусь честью!

У Георга отлегло от сердца. Но отбой тревоги он не спешил командовать. Зато скомандовал приготовить шлюпку: не хватало еще и «Святого Аврелия» посадить на мель! Лучше перехватить его в отдалении.

– Ваше Высочество, – осторожно справился советник, – вы намерены самолично отправиться на шлюпке?

Иткаль действительно был мудр и предупредителен: в его вопросах, как правило, содержались также и достаточно очевидные советы. Но Георг на самом деле и не собирался очертя голову лезть в шлюпку и мчаться навстречу барку капитана Фримера. Неизвестно еще – кто и что там на борту? Не добрался ли проныра-Сократес и до дяди Говарда, человека, вне всяких сомнений, отважного и преданного, но, увы, не слишком искушенного в интригах и не особо прозорливого?

– Нет, – заверил советника принц. – Я предпочту принять капитана Фримера на борту «Девы Лусии». Да и сами подумайте, Иткаль, разве дядя Говард усидит на «Святом Аврелии», в то время как «Дева Лусия» торчит на мели? Пока он лично не спустится в трюм и не оценит все то, что мы проделали за эти пять дней, он и разговаривать ни о чем не пожелает!