Дверь, слабо скрипнув, отворилась и пропустила их в загадочный дом, в царящую внутри неверную полутьму.

Глаза к ней быстро привыкли.

Когда-то комната была спальней – большую ее часть занимала просторная кровать, покрытая истлевшей от времени постелью. На стенах виднелись пыльно-серые лохмотья, кое-где отставшие, кое-где полуотодранные и завившиеся колечками. Что было изображено на двух картинах, забранных в резные рамы, понять было уже невозможно, смутно угадывались какие-то разводы, не более. Дверь спальни была плотно закрыта.

Кроме кровати, в комнате имелись также массивный шкаф и такой же массивный комод, а еще на полу у изголовья стоял большой металлический чайник.

Александр, осторожно ступая, подошел к шкафу и потянул одну из створок на себя. Раздался ужасающий скрип. У Фримера смешно округлились глаза; в другое время Александр с Ральфом, возможно, посмеялись бы, но только не сейчас. Слишком уж натянуты были нервы.

Все трое замерли, прислушиваясь. Вообще-то в доме продолжало царить полнейшее безмолвие, но всем троим чудились некие шумы – так всегда и бывает в тишине, когда обыкновенный звон в ушах начинает казаться совершенно реальным звуком.

Ральф почти бесшумно шагнул к принцу; даже этот тишайший звук все трое отчетливо услышали – тишина сразу перестала казаться звенящей и прекратили мерещиться далекие шорохи.

Тихо выдохнув, Александр заглянул в шкаф.

Вероятно, там когда-то хранилась одежда, но она давно обратилась в прах. А кроме праха, ничего интересного в шкафу не нашлось.

– Потом будем смотреть! – прошептал Фример, видя, что Александр собрался заглянуть также и в комод. – Сначала убедимся, что в доме никого нет!

«Хорошо бы, чтоб в доме действительно никого не оказалось, – озабоченно подумал принц. – Как-то тут… тревожно и смутно».

Он взглянул на внешне спокойного штарха. Спокойствие спокойствием, а глаза все же выдавали внутреннее напряжение. Это Александра, как ни странно, немного успокоило: полная невозмутимость в сложившейся ситуации была бы очень неестественной.

Фример переместился ко входной двери и приложил к ней ухо. По-видимому, он ничего подозрительного не услышал, потому что обернулся, вопросительно взглянул на спутников, а когда Александр коротко кивнул, слегка налег на дверь плечом.

Та приоткрылась, тоже со скрипом, но не таким душераздирающим, как дверца шкафа. Фример выглянул в коридор.

– Никого! – прошептал он и выскользнул из спальни.

Подобным образом обследовали и вторую спальню, во всем похожую на первую, с той лишь разницей, что в ней не было балкона, шкаф оказался поменьше размерами и вдобавок рядом с обычной кроватью стояла вторая, детская, совсем маленькая и с высокими решетчатыми бортиками. И в этой комнате ничего интересного не нашлось.

Коридор упирался в небольшой холл с окном, пыльным изнутри и грязным снаружи; вниз уводила широкая лестница, обрамленная вычурными перилами, а другая лестница, более узкая и крутая, вела на чердак. Сначала решили обследовать первый этаж.

Комната там была всего одна, большая и просторная; одна широченная арка вела на кухню, вторая – в прихожую, к запертой двери. Здесь тоже царило запустение, кругом лежала нетронутая пыль. Нетронутая почти везде. Почти.

От входной двери до клетки на окне вела отчетливо видная в пыли тропинка. По ней ходили не очень часто, но регулярно. Следы были, судя по размеру, мужские, причем тот, кто здесь ходил, носил не сапоги, а либо сандалии, либо легкие башмаки. Правильно, в здешней жаре сапоги – далеко не лучшая обувь.

В клетке жизнерадостно перепархивала с жердочки на жердочку самая обыкновенная и, по-видимому, вполне довольная жизнью желто-зеленая птаха. Воды в поилке было до половины, да и кормушка не пустовала. А вот убирали в клетке нечасто, поэтому дно было покрыто слоем помета, щедро сдобренного шелухой.

– Вот тебе и покинутый город, – прошептал Фример после того, как все углы были обследованы и в каждый закуток кто-либо из троих хотя бы раз заглянул.

Глядел Фример при этом на протоптанную в пыли тропинку.

– Ну что? – спросил Александр, когда стало ясно, что и тут они ничего не нашли. – Заглянем на чердак?

– Я бы здесь повнимательнее осмотрелся, – тихо сказал Ральф. – Мне кажется, подвал в этом доме тоже есть.

Определенный резон в его словах имелся, так что ни принц, ни его дядя возражений не высказали.

Люк они обнаружили на кухне, под дряблыми остатками половика. Он был почти не виден и, если бы Александр не наступил на кольцо, за которое люк поднимался, искали бы они еще долго.

В подвале было еще более пыльно; подвал полнился разнообразным хламом и в хорошие-то времена вряд ли кому-нибудь особо нужным. Они пробыли внизу довольно долго, измазались (Фример вдобавок еще и расчихался), но ничего похожего на тайник так и не обнаружили. Пришлось вылезать из подвала ни с чем.

С этого момента Александр стал нехорошо хмуриться.

– Признаться, – сообщил он спутникам, – на подвал я возлагал больше всего надежд. Такой человек, как Бикшант Леро, вряд ли устроил бы тайник на чердаке, зная, что вернуться к нему предстоит скорее всего лишь спустя годы, а крыша протечь способна в любой момент.

– Простите, что вмешиваюсь, – сдержанно произнес Ральф. – Вы уверены, что это именно ТОТ дом?

– Абсолютно, – буркнул принц.

– Абсолютно, – в тон ему повторил Фример. – Теперь, после осмотра, двух мнений быть уже не может.

– Хорошо. – Зимородок терпеливо вздохнул. – Тогда полезем на чердак, а потом попробуем еще разок перетряхнуть все с самого сначала.

На чердаке они нашли еще меньше, чем в подвале – внизу хоть хлам занятный попадался. Наверху же, под действительно местами прохудившейся кровлей, они обнаружили лишь покинутые голубиные гнезда да небольшую колонию летучих мышей.

Вновь спустившись на второй этаж, последовательно обшарили обе спальни – шкафы чуть ли не вверх дном перевернули, комоды, порылись в лохмотьях постелей.

Тщетно.

Следующим пунктом было решено исследовать стены – возможно, где-нибудь устроен потайной шкаф или что-либо в этом роде.

Однако и стены ничего не крыли в себе – простукивались одинаково глухо. Александр даже за картины в каждой из спален сунулся, но то были обыкновенные картины и ни одна не маскировала хитроумного запора.

Совсем уж собрались тем же образом исследовать первый этаж, уже даже наполовину спустились по лестнице…

И тут идущий первым Александр заметил, что в углу зала с птичьей клеткой кто-то стоит.

Принц резко остановился; зато следующий за ним Фример остановиться не смог – всем весом капитан навалился на племянника, Александр не устоял и оба с ужасающим грохотом скатились к подножию лестницы.

Ральф к тому времени находился еще слишком высоко и не мог разглядеть, что происходит, – его голова оставалась выше уровня пола второго этажа.

Сначала Ральф решил, что Фример просто оступился и упал на Александра, однако отсутствие соленых морских проклятий убедило Зимородка: что-то не так. В следующий миг он уже сжимал в руках нож. Перепрыгнув через товарищей, Ральф оказался лицом к лицу с неизвестным.

Тот был одет в наглухо запахнутый плащ, а лицо скрывала уже знакомая кафия. Зато глаза слабо брезжили в полумраке комнаты зеленым и холодным, словно две гнилушки. И еще – на фоне черного плаща четко проступал изогнутый клинок сабли, слабо отражающий скудный дневной свет.

Начни незнакомец действовать – Александр и Фример были бы уже зарублены. Однако обитатель пустого дома в пустом городе неподвижно стоял и глядел, как вскакивает на ноги Александр, как грузно, но быстро поднимается капитан Фример, как оба выхватывают шпаги (непонятно что раньше – вскакивают или выхватывают).

Но незнакомец просто неподвижно стоял и смотрел, сжимая в опущенной руке саблю.

– Кто вы такой, тысяча чертей? – рявкнул на весь дом капитан Фример.

– Отвечайте или я проткну вас, как свинью на бойне!