Снейп вышел, резко захлопнув за собой дверь, и дал себе слово больше не заходить сюда без крайней нужды. «Если продать содержимое этой лаборатории, — с горькой иронией подумал он, — можно купить достаточное количество виски, чтобы все мои проблемы потеряли актуальность». Но он знал, что пока жив, ни за что не отдаст в чужие руки свое оборудование, тщательно и с любовью собиравшееся в течение многих лет.

Вскоре замок совсем опустел.

Это было привычно и правильно — вечерами обходить пустые коридоры, замечая только неслышно скользящие в темноте тщедушные фигурки домовых эльфов или вышедшую на ночную охоту миссис Норрис. Профессор и раньше всегда проводил часть лета в Хогвартсе, и теперь, оставшись на время единственным преподавателем, он не замечал особой разницы, поскольку редко искал чьей‑либо компании.

Зато его часто навещала Джинни. Поначалу она заходила к нему во время своих дежурств в больнице по просьбе лечившего Снейпа колдомедика, а затем просто так — проверить, как идет выздоровление. Это были короткие и очень деловые визиты: Джинни профессиональным взглядом осматривала его шрамы, ловкими уверенными движениями втирала в рубцы мазь, не слушая его заверений в том, что он и сам справляется с этой процедурой, и пыталась развлекать Снейпа больничными историями и рассказами о квиддичных победах Поттера.

Профессор привычно язвил и огрызался, но не слишком усердно. Он с удивлением обнаружил, что общество мисс Уизли ему приятно, а её ненавязчивая профессиональная забота не вызывает обычного раздражения. Джинни, как солнце, светила всем вокруг; её помощь было легко принять, настолько она была лишена сентиментальной жалости. И главное, она искренне и без тени сомнения верила в то, что рано или поздно профессор вернется к своей прежней работе, говоря о его выздоровлении как о чём‑то само собой разумеющемся. И, слушая её, Снейп был готов поверить в это. Но когда она уходила, голос разума подсказывал ему, что все эти надежды беспочвенны.

Ему вполне хватало эпизодического общения с мисс Уизли, чтобы не ощущать себя полностью изолированным от мира людей. Покидать замок Снейпу совсем не хотелось; он не только не выбирался в Косую Аллею, но даже не ходил в Хогсмит. Профессор остро переживал свою беспомощность, и не хотел никому показываться на глаза в таком состоянии. Поэтому он оказался совершенно не готов к тому, что его одиночество нарушил Люциус Малфой.

Их с Люциусом связывало общее прошлое и слишком много страшных тайн, и даже после победы они продолжали иногда видеться. Но Снейп никогда не мог забыть о разнице в их происхождении и положении, и показаться на глаза старому знакомому сейчас, практически калекой, ему было очень тяжело.

После войны Люциус на удивление быстро восстановил свою репутацию. Возможно, он уже не пользовался былым уважением в волшебной Британии, но сумел сохранить свою свободу и возможность вести прежний образ жизни, а по судам его таскали едва ли не меньше, чем самого Снейпа. Полученный профессором орден Мерлина не избавил его от необходимости объясняться в Аврорате по поводу убийства Дамблдора, снова и снова предъявлять свои воспоминания и подвергаться унизительным допросам. А Люциус даже в самые тяжелые периоды своей жизни старался сохранять лицо и при любой возможности восстанавливал своё положение в обществе. Конечно, этому немало способствовали фамильные богатства, но без умения заводить нужные знакомства и выгодно использовать полезных людей они не спасли бы Малфоев от краха.

Малфой, в своей безупречной мантии и с безукоризненными манерами, выглядел очень странно и неуместно в комнатах Снейпа, являя собой разительный контраст с выглядевшим ещё более запущенно, чем обычно, зельеваром.

— Как дела, Северус? — первым делом поинтересовался он, по–хозяйски садясь в кресло у камина.

— Отлично, — буркнул в ответ Снейп.

— Я вижу, — протянул Люциус, окидывая его оценивающим взглядом. — Я к тебе по делу…

Снейп ждал, молча разглядывая гостя и гадая, что за дело могло привести сюда этого аристократа.

— Ты планируешь и дальше оставаться в школе? — поинтересовался Малфой.

— Нет, — неохотно ответил Снейп. Ему не хотелось делиться с Люциусом своими планами, тем более что никаких конкретных планов у него и не было. — Минерва попросила меня остаться в школе до конца лета, но дольше я здесь, вероятно, не пробуду.

Малфой довольно кивнул: очевидно, его устраивал такой ход событий.

— Я могу предложить тебе работу, — сказал он. — Мне нужен человек, который привёл бы в порядок мою библиотеку. Она может когда‑нибудь понадобиться Драко, и я хотел бы, чтобы кто‑то занялся систематизацией, каталогами и прочим. Думаю, с подобной работой ты справишься даже в своём нынешнем состоянии, — снисходительно улыбнулся Люциус. — Естественно, я буду платить тебе жалование.

С библиотекой в Малфой–Менор Снейп, наверное, был знаком даже лучше её хозяина, который никогда особо не интересовался теоретической магией. Мастер интриги и дуэли, Люциус не любил глотать книжную пыль. Но библиотека всегда была в распоряжении Лорда и его соратников, и профессор часто пользовался ею: помимо богатейшего собрания книг по тёмной магии, там были очень интересные древние труды по зельям, нумерологии, истории магии и другим наукам.

В данный момент Снейп, лишенный возможности зарабатывать себе на жизнь любимым делом, не мог особо привередничать в выборе работы и, возможно, принял бы подобное предложение, если бы оно исходило от кого‑нибудь другого. Но наняться к Малфою было слишком унизительно для него. Лучше уж кое‑как продолжать учить малолетних бестолочей, чем принимать подачки от своего бывшего «коллеги».

Профессор скрипнул зубами и качнул головой:

— Спасибо за предложение, Люциус, но я вынужден его отклонить.

Малфой удивлённо взглянул на него:

— Вероятно, я был плохо информирован о твоих… перспективах, Северус, раз ты пренебрегаешь возможностью заработать, которую я тебе предлагаю… Жаль, мне не хотелось бы пускать в поместье чужого человека.

Сухо попрощавшись, Люциус ушёл, а Снейп остался, кипя от гнева и обиды. Он понимал, что теперь ему придется или переступить через свою гордость и искать какую‑нибудь работу, подобную этой, либо влачить нищенское существование на пособие, положенное вышедшим в отставку преподавателям. Либо… Либо он должен будет заставить себя поверить в то, что пыталась внушить ему мисс Уизли, и попытаться восстановить свои навыки зельевара хотя бы в той мере, чтобы иметь возможность нормально преподавать.

Снейп сжал зубы и пошёл в лабораторию. Для начала нужно хотя бы убрать заклинанием пыль и проверить запасы ингредиентов…

Сомнительное удовольствие рассказать мисс Уизли о том, что она, по всей видимости, находится под действием проклятья, выпало именно Снейпу. Через пару дней, когда Джинни после ужина зашла к нему, профессор поинтересовался её самочувствием.

— Что происходит, профессор Снейп? — довольно резко спросила она в ответ. — Мадам Помфри тоже каждый день меня спрашивает, как я сплю и как себя чувствую. С чего вдруг такая забота?

— С того, что у нас есть основания предполагать, что вас прокляли… — сдержано ответил Снейп.

Он вкратце рассказал Джинни о событиях недавней ночи и о разговоре, который последовал за этим.

— Значит, никто пока не знает, что со мной? — на удивление спокойно спросила она, поднявшись из кресла и подходя к протянувшимся вдоль стен профессорской гостиной книжным полкам.

— По всей вероятности, это какое‑то проклятье, воздействующее на подсознание, — принялся объяснять Снейп, глядя, как Джинни одну за другой перебирает книги из его собрания магловских детективов.

Он не слишком афишировал свое пристрастие к этому жанру, но когда выяснилось, что Джинни, как и он, большая любительница Честертона и Агаты Кристи, позволил ей пользоваться этой частью своей библиотеки.

— И что со мной будет? — всё так же безучастно спросила она, вынимая сборник «Неведение отца Брауна» и проглядывая оглавление.