Снейп едва слышно скрипнул зубами.

— С чего вы взяли, что мисс Уизли будет рассказывать мне то, что не сочла нужным говорить мадам Помфри? — ледяным тоном произнес он.

МакГонагалл слегка замялась, но потом всё же сказала, слегка покосившись на портреты:

— Северус, ни для кого не секрет, что Джинни довольно часто заходит к тебе по вечерам. Вероятно, у вас довольно близкие отношения…

Снейп прикрыл глаза и едва слышно застонал. Ему совершенно не хотелось, чтобы подробности их вечерних чаепитий с мисс Уизли обсуждались «советом директоров» Хогвартса, но было необходимо внести ясность в ситуацию.

— Как вы думаете, Минерва, почему мисс Уизли иногда проводит вечера у меня в подземелье? — как можно более бесстрастно спросил он.

МакГонагалл поджала губы, укоризненно глядя на коллегу, потом сухо сказала:

— Полагаю, потому, что она нуждается в мужском обществе?

— Если бы она нуждалась в мужском обществе, — вкрадчиво произнес Снейп, — она, без сомнения, предпочла бы общество нашего преподавателя по ЗОТИ мистера Таггера. Молодой аврор -— гораздо более подходящая для неё компания, чем зельевар не первой свежести. Нет, Минерва, она приходит ко мне потому, что я — единственный в этом замке человек, который не навязывает ей своё сочувствие и не пытается лезть в душу. И я не собираюсь менять свою манеру поведения, так что избавьте меня от «откровенных разговоров» с мисс Уизли. Тем более, что она к ним вовсе не стремится, и я не думаю, что они дадут какие‑то результаты. Что мне действительно нужно — так это разрешение на работу в изъятых у Лестрейнджей архивах. Есть вероятность, что в дневниках Беллатрисы найдётся упоминание о подобном проклятье. И я, конечно, проверю мисс Уизли на предмет известных мне заклинаний подобного типа.

— Это разумно, — кивнул головой Дамблдор. — Думаю, лучше тебя с этим не справится никто.

Таким образом, как‑то само собой разумелось, что ответственность за здоровье и, вероятно, рассудок мисс Уизли ложилась на его плечи. Он был практически уверен, что с помощью МакГонагалл получит доступ к изъятым документам Лестрейнджей, хранящимся в министерстве, — как и в том, что толку от этого будет мало. Профессор знал, что большая часть их архива избежала рук авроров и находилась совсем в другом месте. К счастью, у Снейпа тоже были кое–какие знакомства, и на другой же день он отправился к человеку, который мог помочь ему с данной проблемой. Этим человеком был Люциус Малфой.

Снейп был уверен, что встреча с Люциусом станет для него очередным ударом по самолюбию, и сам до некоторой степени удивлялся своему решению обратиться к нему за помощью. Но он слишком хорошо знал, что помимо частных дневников Беллатрисы, Малфои обладали уникальным собранием книг по тёмной магии, которое могло быть полезным даже после основательных чисток, проведённых аврорами после войны. И всё же, проходя через парк к особняку, он не мог не вспоминать свой последний разговор с Малфоем, состоявшийся полгода назад, спустя пару недель после его выписки из Мунго. Это время осталось в памяти профессора как чёрная полоса апатии и отчаяния, но, как ни странно, именно Малфой смог разбудить в нем злость, которая в конечном итоге помогла ему справиться с собой и вернуться к нормальной жизни.

Когда Снейп вернулся в Хогвартс из больницы, замок был таким же, как всегда. Неприступные стены по–прежнему хранили древнюю магию; в подземельях, освещенных мерцающим светом факелов, стояла гулкая тишина; неслышно скользили привидения, приветствовавшие профессора церемонными поклонами… Но ощущения того, что он снова дома, не было. Снейп понимал, что Минерва даст ему достаточно времени для того, чтобы он мог уехать отсюда спокойно и с достоинством, но тянуть с отъездом не стоило. Занимать прежнее место преподавателя он больше не мог, и каждый лишний день в Хогвартсе служил только совершенно ненужным напоминанием о той части его жизни, которая теперь осталась в прошлом. Перспектива переселиться в старый дом в Паучьем тупике не радовала, но другого выбора у профессора не было.

Однако оказалось, что у директора на этот счет иное мнение. Стоило Снейпу появиться в замке, как МакГонагалл сразу же нанесла ему визит. Приветливая улыбка, по всей видимости, перешедшая к ней от Дамблдора вместе с должностью, не шла её строгому лицу, и всё же было видно, что Минерва искренне рада возвращению коллеги.

— Ты очень вовремя, Северус! — сообщила она после необходимых приветствий и вопросов о его самочувствии. — Надеюсь, ты не откажешься мне помочь…

— Едва ли от меня теперь может быть какая‑то польза, — неохотно отозвался зельевар. — Теперь я могу разве что ругаться на Пивза и пугать учеников.

— О, я уверена, что ты справишься, — заверила его МакГонагалл. — В сущности, тебе не придется ничего делать. Всего–навсего быть в школе. Ты же знаешь, летом здесь обязательно должен находиться кто‑то из преподавателей, нельзя оставлять всё на Филча и эльфов. А в этом году так неудачно вышло… У всех оказались какие‑то планы на лето, и если ты откажешься, мне придется оставаться самой. Откровенно говоря, мне бы этого не хотелось… Я обещала сестре, что проведу у нее хотя бы месяц. Мы с ней так редко видимся…

Стараясь не смотреть директору в глаза, Снейп быстро кивнул.

— Если это так необходимо, я останусь. Но свое прошение об отставке я не забираю.

— Конечно, Северус. Я буду искать тебе замену. Хотя в наше время найти хорошего зельевара так сложно…

Минерва, тоже отводя взгляд, выразила свою явно несколько преувеличенную благодарность. Они оба понимали, что эта просьба по сути была своего рода проявлением заботы о его будущем и приглашением пробыть в замке ещё хотя бы до конца лета. Снейпу и самому было ясно, что он вряд ли был сейчас в состоянии самостоятельно справиться с ведением хозяйства в своем старом доме. Здесь, в замке, эльфы снимали с него все бытовые обязанности, и ему не пришлось бы так остро чувствовать свою беспомощность.

Такое проявление внимания со стороны Минервы, отдающее жалостью, раздражало его, но в то же время не могло не вызывать благодарности. И директору, и самому Снейпу было очевидно, что предложение просто пожить в Хогвартсе профессор бы категорически отверг, и хитрая кошка обставила всё таким образом, как будто это не она делает ему одолжение, а он оказывает школе неоценимую услугу, согласившись остаться в качестве дежурного профессора.

«Интересно, сколько усилий пришлось приложить Минерве, чтобы уговорить Помону бросить на лето свои теплицы?» — отстраненно думал Снейп, пока профессор гербологии перед отъездом из школы посвящала его в тонкости ухода за самыми ценными и капризными из своих растений.

— Эльфы, конечно, делают всю тяжелую работу, — говорила она, — и пропалывают, и поливают, и следят за температурой в теплице, но всё равно мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что в замке есть человек, разбирающийся в магических растениях. Помнится, я как‑то уезжала в тропики за новыми экземплярами… вы, Северус, тогда вы ещё здесь не работали… и попросила Хагрида присмотреть за плотоядными горечавками. А он дал им несвежего мяса, представляете! У бедняжек посинели все листочки, я едва спасла их, когда вернулась!

Заверив профессора Спраут, что он не допустит ничего подобного, Снейп с тоской думал о том, что раньше его бы порадовала возможность такого свободного доступа к теплицам: некоторые растения для зелий у Помоны приходилось выпрашивать с огромным трудом. Но теперь всё это не имело никакого значения.

И всё же, оказавшись снова в своих комнатах, он первым делом зашел в лабораторию.

Котлы и пробирки стояли на своих местах, но всё вокруг покрывал тонкий слой пыли, создавая впечатление заброшенности и ненужности. Профессор медленно провел пальцем по столу, следуя за изгибами старых царапин и контурами подпалин. Глаза скользили по гладким поверхностям хрустальных флаконов, замирая на мгновение на знакомых этикетках. Здесь была вся его жизнь, всё его прошлое… Сюда он возвращался после заданий Лорда и Дамблдора, оставляя за дверью кровь, боль и неуверенность в будущем. Здесь он мог быть собой, не играя никаких ролей, не думая об одиночестве и ощущая себя на своем месте… И теперь всё здесь было обречено медленно умирать вместе с ним.