Отложив достаточное количество ягод и высушив их, — в конце концов, мисс Уизли просила его именно об этом, — Снейп принялся экспериментировать со смесями для заваривания, добавляя те или другие компоненты, меняя их соотношения, пытаясь опытным путём определить, какие листья лучше нарезать, а какие — растирать руками. Очень быстро процесс захватил его: это было очень похоже на приготовление зелий, но здесь не требовалось такой ювелирной точности движений. В конце концов, всё, чем он рисковал — это сделать невкусный чай. Сущие пустяки! Ошибки, в отличие от процесса варки зелий, не могли привести ни к каким серьёзным последствиям, и огрубевшие руки Снейпа вполне справлялись с этой работой.

Теперь профессор много времени проводил в лесу. Он выискивал разные душистые травы и плоды, иногда его внимание привлекали даже лепестки лесных цветов или какие‑то корешки, содержащие в себе эфирные масла или обладающие необычным вкусом и ароматом. Одни компоненты он нарезал, другие разминал, что‑то было нужно для получения вытяжек, что‑то сушилось в тени, а что‑то на солнце… Он использовал и магические, и простые растения, и благодаря своим познаниям в зельях точно знал, какой эффект произведёт то или иное сочетание компонентов и какими свойствами, помимо вкуса, будет обладать приготовленный им чай.

Время от времени он наведывался в теплицы. Кроме растений, входящих в программу школьного курса, профессор Спраут держала множество собственных редких и ценных экземпляров, и Снейп с радостью обнаружил там восемь сортов тимьяна, два из которых обладали не только приятным пряным запахом, но и волшебным свойством поднимать настроение, и шикарный куст вьющегося японского жасмина, покрытый сияющими в сумерках белыми звездочками ароматных цветков.

Никогда раньше Снейпу не приходило в голову просто так гулять по Запретному лесу: времени на это никогда не оставалось, а если он иногда и наведывался туда за травами или листьями магических растений, то это всегда были очень краткие вылазки, к тому же, зачастую сопровождавшиеся некоторым риском. Теперь же ему не нужно было далеко углубляться под мрачные своды: душистые травы предпочитали светлые поляны и опушки, согретые августовскими солнцем. Эта часть леса казалась гораздо приветливее и выглядела даже нарядно: медленно приближающаяся осень уже разбросала везде свои украшения — тяжелые кисти спеющей рябины и мохнатые метёлки золотарника.

Дни профессор проводил на лесных опушках, а вечера — в лаборатории, преобразованной в некое подобие кухни. К середине августа он мог смело утверждать, что в процессе своих опытов ему удалось получить несколько вполне достойных смесей, обладавших тонким и изысканным ароматом и способных удовлетворить самый требовательный вкус. И однажды вечером, мелко нарезая лепестки последних диких роз, он вдруг обнаружил, что его пальцы двигаются почти так же ловко, как и прежде, лишь чуть медленнее. Нож замер в его руке, потом Снейп отложил его в сторону и усмехнулся. Хитрая рыжая бестия! Она наверняка нарочно подкинула ему эту идею с ягодами Змеиного Глаза, в надежде, что он попытается превзойти Хагрида. И он повелся на эту уловку, от нечего делать втянувшись в придуманное им самим соревнование. Чай — не зелье; ошибок он не боялся и смог сделать то, что никак не получалось в лаборатории: расслабиться и отдаться процессу. И руки, больше не сдерживаемые страхом, смогли вспомнить выученные движения. Он медленно, но верно возвращал себе былые навыки.

В тот же вечер профессор аппарировал в Косую Аллею и купил несколько красивых стеклянных банок с металлическими зажимами на крышках. Пересыпав в них несколько смесей, которые он считал наиболее удачными, Снейп решил, что подарит их мисс Уизли, как только та вернётся. Она вполне заслуживала благодарности за всё, что сделала для профессора.

И когда в конце августа в Хогвартс вернулась профессор МакГонагалл, Снейп сообщил ей, что если она всё ещё нуждается в его услугах, он готов остаться преподавать.

Работа в библиотеке Малфой–Мэнор продвигалась, хотя и очень медленно. Снейп узнал и немного преобразовал специальное поисковое заклинание, указывающее на книги, содержащие нужные ему слова, и этим смог в значительной мере сузить круг своих поисков, но всё равно библиотека была огромна, а свободного времени у профессора было очень мало.

Определенное затруднение состояло ещё и в том, что он всё время отвлекался от основной темы своих поисков. Снейпу постоянно встречались книги, вызывавшие у него такой живой интерес, что он и сам не замечал, как погружался в очередной завладевший его вниманием фолиант. Даже учитывая то, что он был довольно хорошо знаком с содержимым этого хранилища, всех книг он, безусловно, знать не мог и зачастую неожиданно находил что‑то новое для себя.

И всё же наконец ему повезло. Профессор обнаружил тайник, о существовании которого раньше даже и не подозревал. Он и на этот раз не обратил бы внимания на портрет, висевший в дальнем углу библиотеки, если бы тот сам не заговорил с ним.

— Ищете что‑то конкретное, молодой человек? — раздался из угла грудной женский голос.

Снейп хмыкнул себе под нос: видимо, говорившая дама была очень стара, раз сочла определение «молодой человек» подходящим ему. И определённо невыносимо скучала в пустовавшей большую часть времени библиотеке, раз решила заговорить с ним. Однако эта женщина могла помочь ему, и он оторвался от очередного труда по отсроченным проклятьям и подошел к картине.

Свет на конце волшебной палочки разогнал мрак в углу, где висел портрет, и Снейп увидел изображение неожиданно молодой и довольно привлекательной женщины, заключенное в простую легкую раму. Женщина недовольно щурилась от яркого света, прикрывая лицо тонкой белой рукой. Когда же она наконец отвела руку, то Снейп увидел тёплые, золотисто–зелёные глаза, с интересом рассматривавшие его.

— Профессор зельеварения Северус Снейп, — представился он, думая о том, что вряд ли стоит говорить этой даме об истинной цели своих поисков. — У мистера Малфоя очень богатая библиотека… здесь всегда можно найти что‑нибудь полезное.

— Мистер Малфой не представляет истинной ценности большинства этих книг, — презрительно отозвалась собеседница Снейпа. — А вы хорошо разбираетесь в зельях? — заинтересованно спросила она.

— Полагаю, достаточно хорошо, — сдержанно, но с достоинством кивнул он и взглянул на подпись к картине.

Дама, похоже, не собиралась представляться, но ему хотелось знать, с кем он имеет дело. Буквы на позолоченной пластине под картиной потускнели, и Снейп с трудом разобрал имя. А прочитав его, снова поднял глаза на женщину и почтительно поклонился.

— Не представлял, что смогу увидеть здесь ваш портрет, миссис Принц, — произнес он.

— Буржуа, — поправила его дама. — Анна Лукреция Буржуа. Я носила фамилию Принц всего два дня, и мой супруг повел себя по отношению ко мне совсем не по–джентльменски. Так что я предпочитаю не вспоминать о своем замужестве.

Профессор понимающе кивнул. Немногочисленные оставшиеся в живых Принцы порвали отношения с его матерью из‑за её брака с маглом, однако Снейп интересовался своими корнями в волшебном мире и знал, что Анна Лукреция, сделавшая несколько интересных открытий в области косметической магии и получившая известность благодаря своим переводам темномагических книг с древних и исчезнувших языков, вышла замуж за своего коллегу сэра Николаса Принца, приходившегося Снейпу троюродным прадедушкой. Однако их брак был недолгим: по прошествии всего лишь двух дней молодожены были найдены в собственной гостиной отравленными токсинами неизвестного состава. Следствие пришло к выводу, что во время семейной ссоры супруги подсыпали друг другу яды, что и стало причиной их гибели.

— Это не меняет сути дела, — пожал плечами Снейп. — И не умаляет значения ваших трудов в области зельеварения. Хотя вам может быть интересно, что девичья фамилия моей матери — Принц.