Ибо сами они сказывают о нас, какой вход имели мы к вам.
То есть что наш приход к вам был соединен с тысячей смертей, и, однако, ничто вас не возмутило против нас. Напротив, и сами вы, подвергшись из-за нас опасностям, не отвергли нас, а обращались с нами так, как будто насладились бесчисленными благами. Это был вторичный вход. Ибо апостол, отправившись из Фессалоник в Берию, был преследуем, а пришедши оттуда к фессалоникийцам, так был принят ими, что они готовы были положить за него души свои.
И как вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному.
То есть вы обратились легко и с большей готовностью. Здесь же очень кстати вставил и увещание, искусно напомнив им, от чего и к чему они перешли и чтобы достойно сего и жили.
И ожидать с небес Сына Его, Которого Он воскресил из мертвых, Иисуса, избавляющего нас от грядущего гнева.
И это — особенность того же метода; потому что в виде повествования учил ждать Сына Божия. Ибо самое лучшее утешение для скорбящих — то, что Страдавший воскрес и находится на небе, что Он придет и избавит нас, скорбящих, от грядущего гнева, то есть от наказания, как действительно благоугодивших Ему верой и непорочной жизнью. А причиняющих нам скорбь он не пощадит. Так как бедствия над головой, а блага в будущем, то апостол приписывает им великую веру, как ожидающим и твердо надеющимся на будущее.
Глава вторая
Вы сами знаете, братия, о нашем входе к вам, что он был не бездейственный.
Велики, говорит апостол ваши подвиги: только и мы пользовались не человеческим словом, и не был наш вход бездейственным, то есть без опасностей и искушений, и вообще без неприятностей. Ибо, как много раз сказано, опасности укрепляют веру; без них она была бы тщетной.
Но, прежде пострадав и быв поруганы в Филиппах, как вы знаете, мы дерзнули в Боге нашем проповедать вам благовестие Божие с великим подвигом.
Избежав опасностей в Филиппах, мы Снова у вас впали в другие опасности. Смотри, как опять все приписывает Богу, сказав: дерзнули в Бог нашем, то есть одушевляемые Им.
Ибо в учении нашем нет ни заблуждения.
То есть наше учение — не обман. Ибо обманывающие не подвергают себя опасностям, а скорее вдаются в роскошь: я же подверг себя опасностям. Отсюда, таким образом, ясно, что мое учение не обманывает, и что не за человеческие дела я принимаю на себя опасности, а за божественные и непреложные.
То есть я не учу чему-нибудь нечистому, как учат маги и волшебники.
Ни стремления к возмущениям и переворотам, как делают последователи Февды.
Но, как Бог удостоил нас того, чтобы вверить нам благовестие, так мы и говорим.
Бог, говорит, удостоил нас и избрал, чтобы вверить нам Евангелие: Он не избрал бы, если бы не признал нас достойными. Посему мы и остаемся такими достойными, какими избраны были Им для столь великой проповеди.
Угождая не человекам, но Богу, испытующему (δοκιμάζοντι) сердца наши.
То есть мы делаем все это не для того, чтобы угодить вам, но желая угодить Богу, Который испытывает тайны (ибо δοκιμάζειν теперь это означает), или потому, что Он постигает сердца и дает венцы. Никакой обманщик, лукавый и нечестивый человек не может Ему угодить.
Ибо никогда не было у нас перед вами ни слов ласкательства, как вы знаете.
Так как он пред этим похвалил их, то чтобы похвала не сделалась подозрительной, он говорит: никогда я не льстил вам (что свойственно обманщикам), и теперь не льщу.
Ни видов корысти: Бог свидетель!
И не по страсти к деньгам мы проповедовали. Того, что я не льстил вам, и вы свидетели, а что я не корыстолюбив — Бог свидетель; ибо вам это неизвестно.
Не ищем славы человеческой ни от вас, ни от других.
Не сказал: мы терпели бесчестие, или: не пользовались честью, чтобы не показалось им это упреком, но: мы не искали почестей, хотя этого действительно и требовала проповедь. Ибо, если царских послов мы удостаиваем большой чести, то гораздо более должны почитать посланников Божиих. Посему, как же мы будем делать что-либо ради славы, когда в качестве учителей мы не желали почестей ни от вас, ни от других?
Мы могли явиться с важностью, как Апостолы Христовы.
Или: в чести, славе и довольстве; или: мы могли брать от вас и питаться, и быть вам в тягость. Ибо достоинство наше этого требовало, чтобы брать от вас.
Тихи, то есть кротки, необременительны. Или: тихи (ν πιοι) среди вас, то есть незлобивы, нечестолюбивы. Ибо незлобивый ничего такого не помышляет. Выражение среди вас имеет такой смысл: в обращении с вами я был такой же, как и вы, будто не получил высшего назначения.
Подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими.
Здесь апостол показывает свою нежную любовь. Льстит ли кормилица ребенку? Ищет ли она денег от малюток? — Так и учителю должно быть кротким и любить тех, которые оскорбляют его, как и кормилица любит своих детей, хотя бы они и били ее.
Так мы, из усердия (ίμειρόμενοι; у блж. Феофилакта: όμειρόμενοι) к вам, восхотели передать вам не только благовестие Божие, но и души наши. 'Όμειρόμενοι υμών, то есть привязанные к вам, и заботящиеся о вас, из όμοΰ (вместе) и εϊρω (соединяю). (Далее блж. Феофиилакт говорит: некоторые прочитали: ίμειρόμενοι, то есть желающе, но это неверно). Посему, не только, говорит апостол, мы не брали ничего от вас, но восхотели, то есть сильно желаем истощить для вас даже души свои, если нужно будет. Посему подавать благовествование — дело драгоценнейшее, но отдать душу — гораздо труднее и есть дело необыкновенной любви, — таков его вывод.
Потому что вы стали нам любезны.
Чтобы не показалось, что он ведет речь обо всем этом потому, что трудился для них, и поэтому должен пользоваться почетом от них, говорит: делаю это не по чему другому, как по любви. Ибо я не ищу вознаграждения, но делаю все ради самого долга.
Ибо вы помните, братия, труд наш и изнурение: ночью и днем работая, чтобы не отяготить кого из вас, мы проповедовали у вас благовестие Божие.
Не сказал: помните благодеяния наши, но труд, и не просто, а и изнурение, то есть труд с большим старанием. И не только днем, но и ночью. Вот каково усердие и какова забота, — чтобы не соблазнить кого! Словами чтобы не отяготить никого из вас показывает, что фессалоникийцы находились в бедности.
Бог — достоверный свидетель, но так как людям неизвестно, свидетельствует ли об этом Бог, призывает во свидетели и тех, к кому обращено слово.
Все что должно исполняя, ибо это значит свято, вместо выражения: со страхом Божиим.
То есть ни у кого не вымогая денег — απαιτούντες χρημάτων άπαιτ σεσι. [1]
Не оскорбляя и не давая повода к соблазну.
Поступали мы перед вами, верующими.
Тогда как у неверных апостол назывался безбожным и обманщиком, пустословом и совершенно безрассудным.
Опять называет их свидетелями — знак, что он говорит без всякой надменности.
