– Поистине сказано: развратный и лицемерный род! Не мы ли спасли вас на Таре и помогли победить Зорга? Но вы в гордыне своей захотели стать выше сиятельного Протосса и занесли заразу на свою планету.

Донован молчал. Дыхание его стало тяжелым.

– Надеюсь, вы поняли, как жестоко поплатились за свое высокомерие! – продолжал Фарер. – Не мы, не Зорг – вы \ сами уничтожаете себя. И вот вам окончательный приговор: Земля будет уничтожена через три часа. Но я скорблю о малых мира сего, которых обрекли на смерть такие, как вы, Донован. Я вижу, у вас на столе фотографии детей. Так пусть в эти последние минуты ваши дети и дети этого мира судят вас. Смотрите на них, смотрите в их глаза, Донован. Вы видите, как они умирают?

– Заткнись, протосс! – взревел Донован. – Убирайся отсюда! Не тебе быть судьей мне и нашему миру.

– Я ухожу, – грустно улыбнулся Фарер. – И предаю тебя в руки твоего друга Зорга. Он давно ведет за тобой охоту. И мы только что засветили твое местонахождение. Я даже не думаю, что ты успеешь проглотить свою таблетку.

Светящееся облако, в котором был Фарер, с тихим треском растаяло. И в тот же миг послышался куда более громкий треск. По бетонной стене бункера поползли широкие трещины. Двухметровой толщины бетон крошился, как сырая глина. Краем глаза Донован заметил, как нечто высовывается из стены. Он схватился за таблетку. Двое мальчиков на фотографии смотрели на него грустными глазами.

«Простите меня, прощайте!» – успел подумать Донован.

Длинное щупальце выстрелило из образовавшегося пролома. Намертво тугими кольцами обвило оно президента вместе с креслом. Донован вскрикнул. Послышался треск ломающегося дерева и чего-то еще в грудной клетке. Страшная боль затопила сознание. И после этого Сэмюель Эдгар Донован ничего больше не чувствовал.

Начался третий час томительного ожидания. Цифры на подсвеченном таймере незаметно сменяли друг друга. И последние пятнадцать минут Барт провел, только тупо взирая на эту секундную карусель.

«Один час сорок минут. Плюс те пятнадцать, что оставил мне в запасе Джим». Вот уже свыше двух часов от его товарищей не было никаких известий. Про себя Барт уже решил, что, когда наступит время, он не тронется с места. Все равно бежать было некуда. Этот мир доживал свои последние часы. Но все вокруг пока было спокойно. В небе ярко горели звезды. Притаившаяся Трехглавая спала мирным сном.

– Барт! Это Зератул. – Барт даже вздрогнул от неожиданно прозвучавшего в рации голоса.

– Освети площадку, старина. Мы на подходе.

– Слава богу, вы пришли!

– А ты сомневался?! От Джима по-прежнему ничего?

– Ничего, – горестно вздохнул Барт.

– Идем над Невадой. Скоро будем на месте. Так что не отчаивайся.

– У меня таймер… До взрыва час тридцать.

– Успеем, Барт. Не выключай его.

Черное треугольное крыло мчалось над горами и глубокими каньонами. На навигационном приборе мигал маяк, выставленный Бартом. Вот уже два часа, как команда Рэйнора пропала в горе. До Трехглавой оставалось около двадцати минут полета. Зератул не мог простить себе просчета. Почему они не запретили Рэйнору лезть в эту чертову гору? Обстоятельства складывались против них. Астронавты оказались в ловушке. Удивительно, что им еще удалось сообщить об этом. Или, может, хитрый Разум Зорга подстроил это специально, уготовив еще одну ловушку, на сей раз для храмовников?

– Держитесь, Джим. Мы на подходе. – Вот все, что успел передать Зератул. После этого связь оборвалась.

– Не могу поверить, что они погибли. Может, Зоргу каким-то образом удалось экранировать радиоизлучение? – высказал предположение Дворг.

– Да, Мозг сильно увеличился, стал мудрее и набрался опыта. На этот раз у нас более сильный противник, чем был на Таре.

– Посмотрим, как он устоит против кристаллов Хайдарина! – оптимистично заверил Резур.

Хотя это было небезопасно, Барт врубил все фары и прожекторы флаера. Склон Трехглавой ярко осветился. С неба почти бесшумно спускался черный треугольник храмовников. Летающее крыло приземлилось рядом с флаером.

– Тассадар, ты еще не оправился от ранения, поэтому останешься на корабле, – распорядился Зератул.

– Ну уж дудки! Я месяц торчал на орбите, пока вы тут прохлаждались. Нет, даже не уговаривай! – Гигант состроил такую зверскую рожу, что все улыбнулись.

– Ладно, дружище, разомнись немного. На корабле оставим Джордана, – согласился Зератул.

– Почему я, настоятель?

– Ты наш координатор и связующая нить. Если у нас что-нибудь пойдет не так, выведешь корабль на орбиту и вступишь в переговоры с Фарером. Необходимо задержать их карательную акцию. Ты был лучшим ритором в академии. Мы тобой гордимся и верим, что у тебя все получится, – пояснил Зератул.

И Джордану как самому младшему из храмовой общины Аиура не оставалось ничего другого, как согласиться с настоятелем. Храмовники вышли наружу. В ярком лунном свете их длинные одежды отливали радужным серебром. Барт вышел им навстречу. Четверо пришельцев казались ангелами, спустившимися с неба.

– Барт, перейдите на наш корабль. Там будет надежнее, – предложил Зератул.

– Что делать с таймером? – спросил Барт.

– Сколько осталось?

– Час пятнадцать.

– Пусть идет. Мы или успеем, или нет… Этот проход? – спросил Зератул, указывая на чернеющий в лунном свете провал.

– Да.

– Ладно, мы пошли. Помогайте Джордану, Барт.

– Хорошо.

Сверкнув напоследок серебром балахонов, храмовники скрылись в темном чреве горы.

Доктор Симпсон сидел за большим атомным микроскопом. Его догадки полностью подтвердились. Почва из колоний представляла собой сплошной инфильтрат мозговых клеток Зорга. В местах образования колоний они приближались к земной поверхности и образовывали сложные нейронные сети и нервные узлы. Через эти нервные образования Мозг Зорга неким образом воздействовал на своих миньонов. Влияние Мозга было огромным и непостижимым: он легко перестраивал морфологию и генетический аппарат земных существ. Как это происходило, Симпсон не мог объяснить. Но у него возникли кое-какие соображения, как этого можно избежать.

«Пусть это будут пси-эманации, божественная власть – все, что угодно, – размышлял ученый, – но принципы функционирования нервных клеток одинаковы у всех живых существ. Нужно нарушить связь между нейронной сетью Мозга и миньонами в колониях. Тогда порождения Зорга потеряют ориентацию и перестанут слышать команды Мозга».

Симпсон решил проделать интересный эксперимент. В чистую почву инсектария он поместил инфильтрат нервных клеток из почвы Центрального парка Нью-Порта. И крошечные мушки-дрозофилы сразу же услышали зов Зорга. По заболачиванию почвы стало ясно, что в изолированном стеклянном инсектарии началось формирование колонии. «Несомненно, это пси-эманации. Инсектарий – замкнутый стеклянный сосуд, никакой связи с почвой не имеющий. Просто мистика какая-то», – думал ученый. Инсектарий поднимали на высоту двух метров, насколько это позволял потолок подземного бункера. Ничего не помогало, развитие первичной колонии продолжалось. Пси-эманации Мозга действовали и в непосредственной близости от земной поверхности.

Через несколько часов модифицированные мушки, увеличившиеся до размеров летучих мышей, приступили к строительству специфических поселений Зорга. Вывод напрашивался сам собой: единственный способ прекратить дальнейшее образование колоний – нарушить психическую связь между миньонами и Мозгом.

«Надо сбить Мозг с толку. Разрушить его управление и координацию колониями. Но как это сделать?» – размышлял Симпсон. Он решил проверить, какое воздействие оказывают на нейронную сеть Зорга наркотические вещества. В почву колонии дрозофилов, превратившихся в довольно больших птероксов, Генри ввел раствор синтетического наркотика. И стал ждать. Сначала он не заметил ничего необычного. Но после ежечасного введения в почву наркотика стали проявляться интересные особенности. Мутации мушек приобрели случайный характер и перестали быть осмысленными и целенаправленными. В колонии резко увеличилось количество уродов и нежизнеспособных особей. Новые поколения тварей, рождающихся в инсектарии, не походили более на существа Зорга. Многие из них вообще были лишены крыльев и кое-как ползали по земле. Все указывало на полную дегенерацию колонии. В течение двадцати четырех часов Генри каждый час вводил в почву различные наркотические вещества. Нервные клетки Зорга сходили с ума. График их электромагнитной активности то скакал, как сумасшедший, то замирал в полнейшей депрессии. Проанализировав результаты опытов, доктор Симпсон пришел к выводу, что он на правильном пути. Особые химические вещества полностью замещали нейроме-диаторы нервных клеток Зорга и подавляли любую осмысленную деятельность в данной колонии. Таким образом, используя наркотики, можно было полностью заблокировать деятельность нейронных сетей Мозга. А это давало некоторый шанс на победу.