Исполнен благодати и величественной красоты Храм Первичного Творения на Аиуре. Тихи и покойны его аллеи, погруженные в сень и прохладу величайших и благоуханных деревьев, собранных по всей обозримой Вселенной. Журчание тихое ручьев, блеск фонтанных легких струй, тишина тенистых гротов – все здесь создано для умиротворения и несуетных раздумий. Лу – жаркое светило, и на Аиуре, превращенном в один сплошной мегаполис, трудно укрыться от его лучей. И только здесь, в садах Храма, веет божественной прохладой и свежестью.

Зератул, экзарх и настоятель Храма на Аиуре, сидел под куполом беломраморной беседки, вознесенным стройными колоннами над чащей священного источника. Серебряный ангел на конце обводного спирального канала держал ключ, с тихим журчанием истекающий благословенной влагой. Но воды в центре мраморной чаши были тихи и лишены возмущения. По преданию, в эти воды иногда сходила Мировая Душа, и тогда в священном источнике отражались отрывочные феномены прошлого, настоящего или будущего. Но сколько ни вглядывался сегодня Зератул в зыбкие переливы теней, танцующих на водной поверхности, он не видел ничего, кроме темной и непрозрачной глубины. По воле Адуна будущее было сокрыто от храмовника непроницаемой завесой времени. И тогда Зератул, успокоив душу созерцанием водного зеркала, предался тихой молитве…

Неожиданно послышался быстрый шорох шагов на посыпанной красным кирпичом дорожке. Зератул поднял голову. К месту молитв и медитаций приближался драгун Фериус, четырехногий киборг, похожий на механического дракона.

– Настоятель Зератул, у входа в Храм личная гвардия консула. Требуют вас, – доложил Фериус.

– Что случилось, брат Фериус? – спросил Зератул.

– Не знаю. Они пришли десять минут назад. У них грамота от консула.

Зератул бросил прощальный взгляд на тихие священные воды. Что еще уготовил Адун этому миру? Ответа не было. Высший Разум Вселенной хранил свои замыслы в великой тайне даже от своих ревностных приверженцев.

– Хорошо, пойдем, брат. – Зератул поднялся с деревянной скамейки и вместе с Фериусом не спеша побрел по дорожке храмового сада вдоль ряда энергетических пилонов, слабо мерцающих среди густой листвы кустарников и деревьев. На душе у настоятеля стало неспокойно.

Сигнал тревоги прозвучал около трех часов ночи. Сведения из столицы колонии Метохии поступали самые разноречивые, а связь прервалась сразу же после первого сообщения. Но спустя два часа некто по имени Роберт Дорр сумел добраться на флаере до Тарсоника. И сейчас бледный, с трясущимися руками он сидел в офисе колониального чиновника Клауса Бергера, и Бергер отпаивал его горячим кофе.

– Это трудно передать словами, сэр. – Дорр мелкими частыми глотками отхлебывал кофе и хлюпал носом. То и другое одновременно у него не получалось, поэтому он то и дело отрывался от чашки, чтобы швыркнуть носом, и в это время его глаза испуганно таращились на темноту за окном.

– Успокойтесь, сэр. Все страшное уже позади. Что могло произойти – то случилось. – Клаус как мог успокаивал Дорра.

– Вы не понимаете, – не унимался Дорр. – Они придут сюда. Было ужасно, когда раскрылась эта штука. Нет, я уже тогда знал, что это не к добру. Но они ведь никого не слушали, привезли этот ужас в город. Я был на работе. И до сих пор ничего не знаю, что с моей женой и детьми. Господин мэр, может, связь заработала?

– Мистер Дорр… Боб, я ведь могу вас так называть? – спросил мэр. – К сожалению, Боб, связи все еще нет. И вы единственный свидетель того, что там произошло. Мы уже связались с Землей. Они обещали выслать помощь, но вы сами понимаете, что это будет нескоро.

– Чудовища придут сюда! Вы не понимаете, как они ужасны! Они убивают! Их несметные полчища. Как они полезли из этого кризалиса!

– Вы сказали «кризалиса»?

– Да, кризалиса. Я сразу, как увидел эту громадную штуковину, подумал, что она похожа на куколку насекомого. Сразу же, как только ее привезли в город. И зачем только они это сделали?!

Об удивительной находке на Таре говорили уже неделю. В горных разработках в экваториальной области планеты шахтеры обнаружили странный артефакт. На дне одного из карьеров им открылась громадная черная загогулина, напоминающая закрученный стручок гороха длиной около ста метров. Находка сразу же стала сенсацией. Ее облепили всевозможные ученые, которые были в это время на Таре. Но никто из них так и не понял, что это такое. Артефакт погрузили на огромную космическую платформу и перевезли в столицу Тара Метохию. Целую неделю эта штуковина пролежала на стадионе, занимая все футбольное поле. С Земли на Тар была отправлена экспедиция корифеев науки. А затем случилось событие, в корне перевернувшее всю земную историю.

– Пошел дождь. Это было где-то в половине первого ночи. Как раз в это время я получил вызов. У ребенка случилось расстройство желудка, – продолжил рассказ Дорр. – Я взял флаер и вылетел в Аттику, это в пятидесяти километрах от Метохии. Слава богу, все обошлось. Никакой инфекции – простое отравление. Я сделал укол маленькому пациенту и спустя час вылетел обратно. Других вызовов за это время не поступило, и я надеялся, что остаток ночи проведу спокойно. Но как только я приблизился к Метохии, то сразу же понял: что-то неладно. – Боб старался поставить чашечку с кофе на блюдце, и она выбивала тревожную дробь.

– Что же вас насторожило? – спросил Бергер.

– Огни! Стадион был ярко освещен софитами, а в ночном небе стояло зарево. Раньше, если не проводились соревнования, такого никогда не было. И еще, в разных концах города в воздух взлетали осветительные ракеты, были видны трассы пуль и вспышки бластеров. Не знаю, зачем это сделал, но я полетел к стадиону.

Глаза доктора Дорра замерли на месте, словно бы он заново переживал открывшееся ему зрелище.

– Все было залито светом прожекторов, и я завис в воздухе прямо над стадионом. Кризалис раскрылся. Он был как бутон цветка. Черные твердые покровы оболочки упали на землю, а внутри была нежная розовая мякоть. В ней раскрылся рот. Он был как роза со множеством лепестков нежной плоти. Он дышал, двигался и хотел пить. Я ясно видел, как жадно он заглатывал капли вожделенной дождевой влаги. А вокруг него почти по всему футбольному полю медленно расползалась какая-то бурая масса. В ней что-то копошилось. Что-то живое, какие-то личинки. Такие белесые и отвратительные в этой бурой массе.

Придя в себя от шока, я полетел дальше. Я должен был скорее попасть домой. У северных ворот стадиона заметил множество тварей. Они выскакивали из ворот и расползались по улицам города. Чуть поодаль я увидел два полицейских автомобиля с мигалками. Один лежал на боку. У другого были распахнуты все дверцы. Рядом лежали двое полицейских. Они были просто растерзаны на части. Не помню, как я добрался до дома. Почти все улицы были полны этих насекомоподобных тварей. Они растекались по улицам широким потоком: пауки, бронированные гусеницы, еще какие-то твари, быстрые и верткие. Они заскакивали в дома. Кое-где звучали выстрелы: из окон стреляли. Наш дом на окраине. В зеленом районе. Помню, как мы гордились, что у нас привились эти елочки! Когда я подлетел, то увидел, как люди выбегали из коттеджей и садились в машины. Длинная вереница машин вытягивалась по дороге. Я буквально спикировал на площадку перед своим домом. В окнах не было света. Я вбежал в дом. Все перевернуто. Видимо, Линда в панике схватила детей, и они покинули дом. Нашего внедорожника в гараже тоже не было. Я был в панике, не знал, что делать и где их искать. Телефон не отвечал. И в это время с улицы донеслись ужасные крики и пронзительный визг. Я схватил винтовку и выскочил во двор. По всему нашему предместью уже неслись эти твари. Я бросился к флаеру. Едва успел заскочить в кабину, как они были уже у салазок флаера. Я дал по газам, и вот я здесь. Боже мой, подумать только, что еще два часа назад все было в порядке!