Я приближаюсь, он ждет меня. Он позволяет пожать его боковой плавник. Тогда я смелею и хватаюсь за его спинной плавник. Мне знакомы эти жесты, я часто видел, что так делают мои люди-дельфины. Дельфин плывет и везет меня. Какое удивительное чувство.

Иногда он забывает подниматься на поверхность, и я немного задыхаюсь под водой, но я быстро учусь задерживать дыхание. Как люди-дельфины.

Наконец он возвращается к берегу.

– Спасибо за прогулку, Эдмонд. Теперь я знаю, что с тобой стало.

Он уплывает обратно, пятится, поднявшись почти вертикально, испуская короткие пронзительные крики и кивая, словно смеясь надо мной.

Дельфин – морское млекопитающее. Для дыхания ему необходим воздух, поэтому он не может, как рыбы, долго находиться под водой. У него очень нежная кожа, и долгое пребывание на воздухе может повредить ее. Таким образом, он должен находиться одновременно на воздухе и в воде. Но не весь в воде, и не весь на воздухе. Как же спать в таких условиях? Дельфин не может оставаться неподвижным, иначе он либо погибнет от удушья, либо его кожа пересохнет. Но ему, как и любому другому живому организму, сон необходим для восстановления сил (даже растения по-своему спят). Чтобы решить этот жизненно важный вопрос, дельфин спит, наполовину бодрствуя. Когда спит левое полушарие его мозга, то телом управляет правое. Затем спит правое, а левое управляет телом. Дельфин может спать, даже выпрыгивая из воды.

Чтобы полушария переключались без сбоев, в организме дельфинов существует некий адаптер, нечто вроде третьего мозга – маленький дополнительной отросток нерва, который управляет всей системой.

После обеда на пляже Мата Хари предлагает устроить сиесту. Спасть днем? Уже давно это не приходило мне в голову. Для этого нужно много свободного времени. Сиеста кажется мне первым настоящим доказательством того, что мы действительно на каникулах. Разобрав пляжные вещи и приняв душ, мы ныряем под простыни и ищем новые способы соединить наши тела, которые все лучше узнают друг друга.

Я засыпаю весь в поту.

Мне снится сон.

Впервые за долгое время мне снится не история, не сюжет, а цвета. Я вижу светло-голубые огни, которые пляшут на темно-синем фоне. Огни превращаются в звезды, цветы, спирали. Они кружатся, становятся золотыми, желтыми, красными, сливаются в круги, превращаются в линии, которые уходят в бесконечность. Потом линии распадаются, складываются в ромбы, которые раздвигаются в стороны, словно я лечу между ними. Множество женских голосов поет невероятно красивую мелодию. Ромбы становятся овалами, очертания которых колеблются, вытягиваются, и они снова сливаются в разноцветную мозаику. Движущиеся абстрактные картины сменяют одна другую.

– Эй…

Я чувствую у себя на спине прохладную руку.

– Эй…

Рука сжимает мое плечо и трясет.

– Проснись.

Я выныриваю из белого океана, над которым растут пурпурные деревья. Открываю глаза и вижу Мату Хари.

– Что случилось?

– В гостиной какой-то шум. Кто-то шарит в нашем доме. Афродита?

Я голым выпрыгиваю из кровати.

Вбежав в столовую, я вижу силуэт. Я стою против света, поэтому не могу разглядеть, кто это. Все, что я различаю, – это тога и большая маска, целиком закрывающая лицо. Солнечный луч, пробившись сквозь занавески, освещает фигуру, и я вижу, что это маска из греческой трагедии, изображающая грустное лицо.

Богоубийца?

Непрошеный гость стоит неподвижно. В руках у него моя «Энциклопедия относительного и абсолютного знания». Он хочет украсть мою «Энциклопедию». ОН КРАДЕТ МОЮ ЭНЦИКЛОПЕДИЮ!

Где мой анкх?

Я бросаюсь к креслу, роюсь в складках тоги и стреляю в незнакомца. Промах.

Вор решает спасаться бегством. Я преследую его. Мы бежим между домами. Он петляет среди деревьев. Я не отстаю.

Я останавливаюсь, прицеливаюсь как следует и стреляю. Молния разрывает воздух и попадает в него. Он роняет «Энциклопедию» и падает. Победа! Я бросаюсь к нему. Он поднимается, держась за плечо. Я ранил его. Он оборачивается, глядя на меня сквозь щели в маске, и снова бросается бежать. Я подбираю драгоценную книгу и, по-прежнему сжимая анкх в правой руке, мчусь за ним.

– Эй, ничего себе! Я уже говорил тебе, Мишель, тут не нудистский клуб! – кричит издали Дионис.

Мне некогда объяснять, почему я в таком виде. Я гонюсь за богоубийцей. Он ранен в плечо, я должен его схватить.

Незнакомец бежит через сады, перепрыгивает изгороди, держась за раненое плечо. Он по-прежнему очень резв.

Я гонюсь за ним, голый, обдирая ступни о гравий, а бедра о ветки кустов. Я встаю на одно колено, прицеливаюсь, стреляю несколько раз подряд – и промахиваюсь. Я попадаю только в деревья или окна.

Улицы пустынны, все ученики еще на пляже. Только я, полный решимости, преследую богоубийцу.

Он вскакивает не невысокую стенку и бежит по ней, удерживая равновесие. Я никогда не был силен в подобных упражнениях, но не хочу сдаваться: ведь он так близко. Я едва не падаю, но серьезность ситуации добавляет мне адреналина, который восполняет мою неловкость.

Погоня продолжается. Я мчусь за богоубийцей. Он вбегает в огромное здание. Поворачивающаяся дверь продолжает крутиться. Я вбегаю следом.

Зал внутри похож на лабораторию. Но, если присмотреться, становится понятно, что это не только лаборатория, но и зоопарк. Огромные клетки стоят вперемешку с аквариумами. Я чувствую, что богоубийца прячется где-то здесь. Я медленно иду вперед, держа анкх в руке и готовясь выстрелить в любой момент. И тут я замечаю, что в клетках сидят живые существа.

Я вижу маленьких кентавров. Но у них не конские ноги, а лапы гепарда. Вероятно, для того, чтобы быстрее бегать. И торсы поменьше. Они протягивают руки сквозь прутья, словно умоляя меня выпустить их. Рядом я вижу херувимов с крыльями стрекоз, а не бабочек. Грифонов с крыльями летучей мыши и кошачьим телом. Я продолжаю погоню за богоубийцей, думая о том, что это лаборатория, в которой создают новых химер. Может быть, она принадлежит Гефесту? Нет, кажется, он работает только с машинами, роботами, автоматами. Здесь же мастерская, где работают с живым материалом. Там стоят банки, в которых ящерицы с человеческими головами, пауки с маленькими ножками и даже растения-гибриды – бонсаи с руками, грибы с глазами навыкате, папоротники, чьи розовые листья напоминают плоть, цветы с лепестками-ушами. Такое чувство, что попал в картину Иеронима Босха, хотя даже этот фламандский художник не смог бы додуматься до таких комбинаций из животных, растений и частей человеческого тела.

Если это лаборатория, то она должна принадлежать дьяволу или, по крайней мере, тому, кто не испытывает никакого сострадания к собственным созданиям.

Меня начинает мутить. Большинство химер замечают мое присутствие и мечутся, желая, чтобы я их освободил.

Я снова вспоминаю остров доктора Моро. Здесь пытаются соединить человека с животным или, вернее, божественное с чудовищным. Зачем понадобилось создавать этих химер? Все эти существа в возбуждении, они протягивают ко мне руки сквозь прутья решеток. Те, кто заперт в аквариумах, бьется о стенки. Я испытываю отвращение, мне хочется освободить их всех. Я замедляю бег и на мгновение забываю, зачем я здесь.

Звук разбившегося стекла приводит меня в чувство. Богоубийца прячется. Он впереди. Я бегу туда и попадаю в помещение со стеллажами, на которых стоят сотни банок. Все они наполнены меленькими сердцами на ножках, похожими на то, которое мне подарила Афродита. Значит, она устроила тут ферму и разводит «подарочные сердца» для своих поклонников. То, которое она подарила мне, не было единственным.