Тишина.

Я вижу рты, открывающиеся, чтобы что-то произнести, но ничего не слышу.

Это не значит, что я внезапно оглох, просто мой разум по неизвестной причине не пропускает внутрь звуки. Может быть, для того, чтобы я мог спокойно подумать.

Когда же мне удастся остановить думающий механизм внутри себя.

В Амфитеатре оры подают нам блюда, которыми мы отмечаем завершение семестра. Лангусты с зеленью, изысканную рыбу, мясо косули и кабана, из напитков – мед, амброзия, нектар.

Я вижу, как Дионис залезает на стол и обращается к собравшимся с речью. Я не слушаю его. Должно быть, он подводит итоги занятий, проведенных Младшими преподавателями. Все хлопают.

Появляется Афина. Она недовольна, у ее совы тоже недовольный вид.

Я вспоминаю индийскую легенду, в которой говорится: «Представь себе, что на твое плечо сядет птица и спросит тебя: “Что бы ты сделал, если бы знал, что сегодня вечером умрешь?”» Я думаю, что я бы хотел заняться любовью. Неважно, с кем. Заняться любовью в последний раз.

Афина закончила свою речь. Появились кентавры с музыкальными инструментами. Шествие, как обычно, возглавляют барабанщики, за ними идут трубачи и арфисты. Поет хор юных харит, но я не слушаю.

Выход Посейдона обставлен очень внушительно. Он появляется в сопровождении сирен, которых несут в огромных раковинах, наполненных водой.

Бог Моря также произносит речь. Должно быть, он говорит о нашей смелости, об успехе или поражении нашего черновика Земли, черновика номер 18.

Кентавры начинают быстрее бить в барабаны, и трех победителей – Рауля, Жоржа Мельеса и Марию Кюри – окружают те, кто преклоняется перед силой Ассоциации, могуществом Доминирования или прочностью Нейтральности.

A, D, N.

Времена года осыпают идущих лепестками цветов.

Повсюду праздник. Напряжение, владевшее нами во время занятий, отступает. Многие отталкивают столы и бросаются в круг танцующих.

Начинается танец, чем-то напоминающий джигу. Боги-ученики вместе с богинями пробегают под аркой из поднятых рук. Они выглядят такими беспечными. Словно не существует никакого богоубийцы, словно над нами не нависает угроза Афины, словно не было выбывших из игры товарищей и напряженной войны между нашими народами.

Кто-то встряхивает меня. Это Рауль. Он берет меня за руку и говорит:

– …туда пойти. Она ждет только тебя.

Когда звуки наконец достигают моего слуха, я чувствую боль.

– Что?

Друг наклоняется ко мне.

– Мата Хари. Она сидит совсем одна, никто не пригласил ее танцевать. Ты должен пойти к ней.

Я поспешно хватаю стакан с медом.

– Нет. Меня интересует только Афродита.

– Конечно. Но Афродита не интересуется тобой, – напоминает мне Рауль.

– Пока не интересуется, – уточняю я.

– Перестань строить из себя невесть что. Афродита – богиня любви, она спит с Главными богами и никогда не опустится до учеников. В крайнем случае, она снизойдет до Младших преподавателей. До Геркулеса или Прометея, например.

– Что ты об этом знаешь? Единственное правило в любви – то, что в любви нет правил, – продолжаю я, словно убеждая самого себя.

– Ты прав, не существует единых правил, но есть способы, которые так или иначе действуют на всех. Знаешь, что бы я сделал, чтобы привлечь внимание неприступной девчонки?

– Ну, расскажи.

– Я бы тут же проявил интерес к другой, и пусть она это видит. Например, стал бы ухаживать за ее лучшей подругой. И этим сразу бы заинтриговал ее. Это принцип «треугольника желаний». На, ешь.

Он пододвигает пирог. Я ем, не думая о том, что делаю. И тут появляется Она. Я еще не видел ее такой ослепительной, как сегодня, на празднике окончания семестра. Ее волосы украшает бирюзовая диадема, в боковых разрезах золотой тоги видны стройные ноги.

Время останавливается. Начинает действовать красная магия. Как Она прекрасна!

Едва Она появилась, как со всех сторон к ней спешат с приветствиями другие преподаватели. Она весела и ничуть не похожа на ту богиню, которая как-то вечером бросилась мне на грудь.

Афродита.

Неужели все эти боги были ее любовниками?

Все они восхищаются ею, все желают ее. Она смеется, такая легкая, соблазнительная, ласково проводит рукой по лицам, целуется, словно кошечка, прижимается к груди то одного, то другого бога и тут же незаметно высвобождается из объятий.

Гефест, ее официальный супруг, пытается поцеловать ее в губы, но она уклоняется, и вот она уже рядом с Аресом. Он тоже хочет ее поцеловать, думая, что она предпочла его, но Афродита уже в объятиях Гермеса. Она кружится, наконец останавливается рядом с Дионисом и становится серьезной, словно глубоко понимает его. Именно так она заставила меня поверить, что меня наконец поняла женщина.

Музыка меняется. Теперь к оркестру присоединились херувимы, которые играют на маленьких сдвоенных трубах. Я узнаю в парящей группе свою сморкмуху, такую хрупкую, с длинными, отливающими металлическим блеском крыльями.

Но общее внимание приковано к другому сектору амфитеатра. Мата Хари танцует, подражая змее. Кажется, что она победила законы собственного тела, ее кости приобрели необыкновенную гибкость. Все инструменты смолкают, слышны только барабаны, которые бьют в такт с нашими сердцами.

Покачивая бедрами, Мата Хари начинает восточный танец. Ее мимика и жесты похожи на движения танцовщиц Бали. Она замирает, а ее тело вибрирует, словно по нему пробегают электрические разряды. И медленно, изящно извивается.

Празднующие начинают разбиваться на пары. Мата Хари садится. Я обращаюсь к Раулю:

– Что такое принцип «треугольника желаний»?

– Это закон, которому подчинен весь мир. Ревность – лучший способ возбудить интерес. Даже не ревность – зависть. Всегда хочется того, что есть у других. Если ты будешь с Матой Хари, Афродита обратит на тебя внимание. Пока ты зациклен на ней, ты ей неинтересен. А вот когда ты будешь всячески демонстрировать, что счастлив с танцовщицей…

– Она не так глупа.

Вдруг я вспоминаю то, что сказал Гермафродит. Афродите известны все человеческие уловки. Неужели можно манипулировать манипуляторшей?

– Подумай сам. Разве на твое мнение о другом человеке никогда не влияло, с кем он? Неужели ты никогда не заговаривал с человеком, потому что тебя восхищала его женщина, и ты говорил себе: если такая красавица выбрала его, значит, он отличный парень?

– Да, конечно, но…

– Взаймы дают только богачам. Красавицы обращают внимание только на тех, у кого красивая подруга.

Решительно, некоторые особенности человеческого поведения ускользают от моего понимания.

– Зачем останавливать свой выбор на том, что уже принадлежит другому?

– Потому что люди не в состоянии составить собственное мнение. Чужие желания дают им понять, чего следует желать.

До меня начинает доходить то, что Рауль пытается объяснить мне. Флиртовать с Матой Хари, чтобы привлечь внимание Афродиты…

– Ладно, – сдается Рауль, – если ты не хочешь, тогда Мата Хари моя.

Из моего горла независимо от меня вырывается громкое «нет!».

Рауль смотрит на меня с торжествующей улыбкой.

Я поспешно встаю. Но я опоздал. Меня опередил Прудон. Они танцуют. И чем дольше они танцуют, тем сильнее становится мое желание.

Я мечтательно смотрю на них. И не я один. Жорж Мельес ждет, когда закончится танец. Когда музыка смолкает, я бросаюсь вперед.

– Мата, можно тебя пригласить?

Рауль издали одобрительно кивает.

– Почему бы и нет, – спокойно отвечает она.

В ту секунду, когда она берет меня за руку, я прошу Верховного Бога: если вдруг он видит меня сейчас в бинокль или подзорную трубу, пусть пошлет медленный танец.

Но нет. Кентавры решают, что пора сыграть рок-н-ролл. Что ж, тем хуже. Я танцую как могу, стараясь не выкручивать партнерше пальцы и не наступать ей на ноги. Ощущения от прикосновений к ней удивительно не похожи на то, что я испытывал, когда коснулся Афродиты.