Ответом вопросу был ужасающий залп. Наверное, в горячке друзья забыли, что и мы тоже находимся на линии их огня: некоторые пули просвистели совсем рядом, и я было не на шутку перетрусил, однако, увидев, какой урон нанесли волкам карабины гайдуков и пистолет инспектора, облегченно вздохнул — пожалуй, мы могли бы рискнуть прорваться наконец к лошадям.
Но случилось непредвиденное: взмахнув шпагой, Карл произнес несколько отрывистых непонятных слов, и все верманы, точно кроткие овечки, заслышавшие рожок пастуха, сразу же повернулись и послушно потрусили к костру. Ну уж теперь-то нам ничто не помешает соединиться с товарищами! Казалось бы, ничто, но…
— Сударыня, — раздался громкий голос Карла. — Не думаете ли, что нам следует еще раз попытаться найти общий язык?
Лорелея смерила галантного оборотня презрительным взглядом:
— Теперь со мной?
И тут словно раздался скрип старого мельничного жернова.
— Да, теперь с тобой… — Ледяные глаза Моргенштерна остановились на Яне. — Этих жалких людишек я могу раздавить как червей, но с тобой мне и в самом деле хотелось бы договориться…
И все затихло. Все снова затихло и замерло вокруг: застыл лес, умолкла река, и казалось, что затаили дыхание и люди, и звери, и лошади. Первой нарушила тишину Лорелея.
— Договориться? — Слабая усмешка тронула ее губы. — Да неужели такое возможно?!
— Возможно. — Моргенштерн кивнул. — Более того, необходимо, если ты хочешь сохранить жизни своих сторонников, а я своих. Думаю — хочешь, и я тоже хочу, так что решай. Много прольется в противном случае крови и нашей и человечьей, но сама понимаешь, — Черный Монах хищно осклабился, — для твоих друзей это будет куда неприятней, чем для моих подданных.
Знаете, я просто диву давался, я просто отказывался верить собственным ушам: спокойный, рассудительный, даже величавый голос Моргенштерна ну никак не соответствовал его гнусному, отвратительному облику — ощущение было такое, будто под мерзкой маскарадной личиной прячется нормальное лицо пожилого, уверенного в себе, вполне респектабельного человека.
Однако на Лорелею, похоже, давно уже не производило особенного впечатления ни это, ни что-либо другое, касающееся Моргенштерна. Она лишь нетерпеливо дернула плечом:
— Кольцо Изокарона у меня, выкормыш Сатаны, потому-то сейчас ты так сладко запел. Нет, Моргенштерн, нам с тобой не договориться. Уползай, если сможешь, обратно в свою черную бездну, но если же нет…
Лорелея взмахнула рукой, и зеленая молния гигантским бичом ударила по волчьей стае. Моментально запахло паленой шерстью, горелым мясом, и трое зверей, дико воя, покатились по камням. Секунды агонии — и обожженные тела волколаков застыли навсегда.
Похоже, эта демонстрация силы испугала врагов. Волки, медведи и "гориллы" сбились в беспорядочную груду у подножия алтаря, скуля, повизгивая и стуча зубами как в лихорадке. Тщедушная же нечисть из леса, мгновенно позабыв о своем грозном повелителе, сломя голову побежала, заковыляла, поползла в кусты и к реке, вереща и всхлипывая на бегу. Я подумал, что Моргенштерн их, конечно же, сейчас остановит и просто испепелит на месте за трусость…
Но он никого не остановил и не испепелил. Он только проводил их абсолютно ничего не выражающим взглядом и, резко повернувшись к бледному от страха Карлу, что-то тихо ему сказал. Управляющий, низко поклонившись, быстро шмыгнул в темное горло дольмена; с минуту оттуда доносились какие-то странные звуки, потом снова появился Карл, а за ним…
Я обмер: через порог, на четвереньках, — так был он огромен, — медленно переваливался т о т с а м ы й Черный Человек…
Рука моя с револьвером непроизвольно дернулась, хотя сердце от ужаса стучало как молот. Но пальцы Яна крепко сдавили мне локоть.
— Не вздумайте! — сердито прошипел он.
— Но это же…
— Стойте и не шевелитесь! Против него наше оружие бессильно.
— Да ведь ты сам говорил!.. — Я попытался было возмутиться, однако скорее, пожалуй, для приличия, нежели от чистого сердца.
А Черный Человек подполз уже тем временем к дьявольскому алтарю, но, казалось, совсем не собирался вставать на ноги. Это было не очень понятно, однако я благоразумно решил последовать мудрому совету Яна — стоять и не шевелиться.
И все-таки странное было зрелище — страшное и смешное одновременно. Попробуйте вообразить себе пятиметровую обезьяну на четвереньках — и получите весьма слабое представление о том, что видели мы. Но, впрочем, обезьяну не совсем точно; этот монстр скорее напоминал гигантскую каучуковую куклу — безликую, бездушную и безжалостную.
И вдруг Моргенштерн каким-то совершенно невообразимым прыжком вскочил на огромную спину Черного Человека. Тот взревел, замычал, затрясся — и, прямо на наших глазах, стал быстро покрываться косматой шерстью. Потом раздался звук, похожий на хруст ломающихся, трескающихся костей, и ноги чудовища сделались тоньше, удлинились, шея изогнулась дугой, а голова вытянулась. Еще несколько мгновений — и пышный густой хвост и грива затрепетали под ночным небом. Раскосые красные глаза сверкнули злобным огнем, ямы-ноздри раздулись — и зубы, громадные белые зубы разверзлись в сатанинской ухмылке. И тогда небеса над Каменной Пустошью разорвало пронзительное ржание — под Моргенштерном плясал и вставал на дыбы, рассекая раздвоенными копытами тьму, черный как вакса и гигантский как слон жеребец.
Этим зрелищем были потрясены, похоже, все — и люди, и лошади, и оборотни, и сам Карл. Сейчас мне уже трудно вспомнить, как все произошло, но древнее капище вмиг опустело: не чуя под собой ног, мы побежали к товарищам, которые даже не обратили на нас ни малейшего внимания, — их полубезумные глаза точно магнитом притягивал к себе живой мертвец на черном коне. Тлакусы же и вервольфы опрометью бросились к противоположному краю святилища и столпились там жалкой, трясущейся и подвывающей от ужаса массой.
Я перевел взгляд на Лорелею — она слегка тронула повод белого коня, и у того словно выросли крылья: в мгновение ока он перелетел в низину и замер как мраморное изваяние. Двух главных героев этого невообразимого действа разделяло теперь не более пятидесяти шагов.
Конь Лорелеи стоял как вкопанный; Моргенштерн тоже осадил своего адского скакуна. Миг ти-шины — и…
— Ты выбрала драку? — раздался насмешливый голос Черного Монаха. — Ну что ж, ты ее получишь. Эти храбрецы, — он небрежно кивнул в нашу сторону, — должно быть, посчитали тебя своим "секретным оружием", — так, кажется, принято говорить теперь? Но, честное слово, они, как и ты, здорово просчитались: я тоже припас кое-что, на всякий случай… — Худые, покрытые лепрой пальцы ласково потрепали коня-оборотня по могучей крутой шее. — Думаю, дорогая, ты даже и не догадывалась о существовании этого красавца.
— Ну почему же. — Голос Лорелеи зазвенел как натянутая струна. — Нам приходилось встречаться на Каталаунских полях, когда тебя еще и в помине не было, — ни нa том свете, ни на этом.
— Ах вот как… — несколько разочарованно протянул Моргенштерн и вновь криво усмехнулся: — Ну все равно, значит, тебе известно, на что он способен.
Лорелея пожала плечами:
— Известно, да только Колченогому это не помогло.
Моргенштерн, паясничая, сунул костлявый кулак в дыру в своей груди и осклабился:
— Выходит, просто не повезло.
— Кому? Аттиле или этой скотине?
Черный Монах вытащил кисть из раны.
— Обоим. — И пристально посмотрел на Лорелею: — Ты и там приложила руку?
Она кивнула:
— И там тоже.
— Гм… — Покрытое трупной коростой и пятнами лицо исказила злобная гримаса. — Тогда нам, пожалуй, и впрямь не договориться…
— Ну так, быть может, начнем? — Лорелея тронула рукоять свисавшего с ее бедра длинного, чуть искривленного меча. — А то летние ночи коротки.
— Фу, как ты можешь! — Моргенштерн шутовски всплеснул руками. — Оставь, пожалуйста, эту железяку в покое. Я понимаю, что нам вовсе не обязательно испытывать взаимную любовь, но уж уважать-то друг друга при посторонних мы просто обязаны!
