Гита благодарно улыбнулась, конечно, она всё поняла, разгадала эту нелепую ложь, но как полагается, вида не подала:

— Спасибо тебе, дорогая, — смахнула навернувшиеся слёзы, глубоко вздохнула и снова показалась легкомысленной, слегка сдвинутой Гитой, которой была при их первой встрече. — Что-то мы совсем засиделись, пойдём, найдём медиума!

Они ещё какое-то время шагали молча, когда Арина убедилась, что минутная слабость подруги прошла, спросила:

— Слушай, я всё ещё не понимаю, а как нам его искать, ну, медиума?

— Нам не нужно его искать! Медиум сам нас найдёт. Ведь на то он и медиум, чтобы видеть призраков! Смотри внимательно — если кто-то из живых проводит тебя взглядом, бери пока тёпленький — это и есть наш клиент!

ОСТАЛОСЬ 23 часа 10 минут.

Мамаши постепенно загоняли своих непоседливых детей по домам, среди прохожих всё чаще попадались подвыпившие отцы, возвращавшиеся домой, смешливые подростки, патрульные с немецкими овчарками. Встречались и совсем яркие персонажи: гомосексуалисты, нагло бравирующие своей альтернативной ориентированностью, откровенные фрики в непонятных одеждах с бешенными причёсками и такими же взглядами и, конечно, Эмо. Мода на эмо-движение в этом сезоне процветала. Мальчики и девочки не отличимые друг от друга, держась за руки, шумно распевали странные песни звонкими, детскими голосами. Буйство розового и чёрного в одежде и макияже. Что ж, каждый имеет право самовыражаться как хочет.

Внимание Арины и Гиты привлекла одиноко сидящая девушка с традиционной чёрной чёлкой, игольчатыми прядями на голове и нарисованными подтёками туши под глазами, как от слёз. Девушка ничем не отличалась от десятков других эмо, кроме одного — она их увидела. В этом не было сомнения. Девушка проводила их долгим недобрым взглядом.

— Гита, я думаю она медиум! — первой заговорила Арина, когда они отошли на достаточное расстояние.

— Я тоже так думаю, — Гита обернулась, оценивающе посмотрев на девочку, — но она совсем ещё ребёнок.

— Но она единственная нас заметила.

— Хм, даже не знаю… Давай-ка поищем кого-нибудь постарше.

— Пожалуй ты права. Не хватало ещё детей втягивать в наши потусторонние делишки…

Они обошли не меньше половины парка, но так и не смогли привлечь внимание ни одного живого человека. Подруги кривлялись, проходили сквозь деревья и даже сквозь толпы гуляющих — бестолку, их никто не видел.

— Эй, медиумы, где вы все? — вконец отчаявшись, крикнула Арина.

— Бесполезно. Неужели придётся брать ту девочку?

— А у нас есть выбор?

— Арин, не факт, что она всё ещё там…

— Ах, ты, сука! — прервал их злой старческий голос.

Девушки синхронно обернулись. В десяти метрах от них у мусорки стояла неопрятная старуха в грязном платке, коричневом пальто с клюкой в руках. Они не успели удивиться, как бабка продолжила:

— Да, да! Ты — сука! Вот же ж какая шваль выискалась! Думала, я не замечу, как ты у меня кошелёк с последней сотенкой скомуниздила? А ну, возвращай, поскуда ты эдакая!

Проследив взгляд, Арина поняла, что бабуля обращается к ней:

— Бабушка, что вы такое говорите? Ничего я у вас не брала!

— Отпираться вздумала?!!

— Старуха, ты коней-то попридержи, а то тебя заносит на поворотах! — вступилась за подругу Гита, — мы впервые тебя видим, но заметь, разговариваем с уважением…

Старуха не слушала, она явно накручивала себя, с каждым словом заплёвывая их слюной, выражаясь всё громче:

— Люди добрые, последнюю сторублёвку сэкономила внуку на конфетку, а эта сука, хватило же совести, уворовала у бабушки! Ну, хабалка! Гореть тебе в аду! Подстилка ты солдатская!!! — бабка угрожающе потрясла в воздухе клюкой, — ну-ка отдавай сотню!!!

Арина ничего не понимала, хлопала ресницами:

— Постойте, ничего я не брала!

Морщинистые глаза старухи налились кровью, она шумно потрясла авоськой с кучей мятых алюминиевых банок и размахивая направо и налево клюкой понеслась на них. Гита и Арина вовремя расступились, так что агрессивная бабушка пролетела мимо, остановилась в паре метров, грозно зашипев в пустоту:

— Бегать от меня вздумала? Ох, скотина!!!

Гита удивлённо посмотрела на подругу:

— Не поняла, там, что ещё один призрак?

— Думаю, нет… Чувствуешь запах?

— Угу, кажется спирт…

— Ммм, а чувствуешь цитрусовый привкус?

— Слегка…

Арина заулыбалась:

— Я в студенчестве подрабатывала на скорой помощи, так вот к нам таких старушек-медиумов каждую ночь по пять штук привозили. Это не спирт, а стеклоочиститель.

Издали донёсся истошный вопль:

— Не трожте меня, ироды! Вернись, сучка! — бабушка явно нарвалась на патруль милиции.

— У неё белая горячка, — пояснила Арина.

Они ещё немного погуляли, никого не нашли и окончательно утвердились в негласно принятом решении.

Девочка сидела всё там же. Совсем юная, худенькая и явно страшно одинокая. Обеим было чрезвычайно жаль впутывать её, но выбора не оставалось — на кону стояли не только их собственные жизни.

— Чтобы сильно её не травмировать, — шёпотом сказала Гита, когда они подобрались к девчонке со спины, — давай не будем вываливать на неё всю подноготную про призраков, демонов смерти, домовых и так далее, пусть живёт спокойно.

— Но как тогда мы сможем убедить её пойти с нами?

— Воздействуем на подсознание?

— Это как?

— Легко. Видишь ли, медиумы, они на самом деле люди несчастные- слишком уязвимые для вторжения из потустороннего мира, слишком восприимчивые, поэтому влиять на них — проще некуда! Смотри…

Гита осторожно подкралась к лавочке, чуть-чуть прикоснулась к спине Сидящей пальцем, провела по позвоночнику вверх, шепнув: "больше ты не сможешь нас видеть и слышать. Ты больше не сможешь видеть призраков и то, чего не видят другие". Девчонка передёрнула плечом.

— Ариш, Всё готово! Иди сюда! Видишь как всё просто, раз и мы для неё — невидимки.

ОСТАЛОСЬ 22 часа 15 минут.

Они обошли вокруг лавочки.

— Ты уверена? А если она услышала тебя и решила нам подыграть?

— Да прям, не может этого быть! — Гита помахала ладонью прям перед глазами медиума — никакой реакции.

Арине происходящее не нравилось всё больше и больше:

— Что теперь? Внушим ей, чтобы шла с нами?

— Увы, не получится. Чтобы внушить желание куда-то идти или сделать что-то конкретное, просто прошептать на ухо — мало, нам придётся подчинить её разум.

— Ты это сейчас так шутишь? Прад не говорил, что мы должны кого-то подчинять. Я против! Это не правильно, навязывать кому бы то ни было свои желания! И вообще, она, что похожа на собачку или циркового медведя, чтобы её дрессировали?

Гита побледнела и тихо проговорила:

— Поверь, мне не меньше твоего противно то, что мы вынуждены сделать, но вариантов нет. Сама знаешь, в какой мы ситуации. У нас меньше суток. Я должна. — Она нагнулась к уху девочки, шепнула, — прости.

— И что ты будешь делать?

— Чтобы её разум раскрылся, она должна пережить сильную, сверхсильную эмоцию. Ей привидится неприятный, но до невозможности реалистичный сон, в котором на неё будут нападать, а ей придётся защищаться, таким образом, мы поймем, как работают её системы ментальной защиты и сможем обойти их, чтобы потом внушить всё, что угодно. На самом деле, кроме лёгкого нервного срыва ей это ничем не грозит.

— Ничего себе! Нервный срыв — разве мало? Гита, я тебя не узнаю, как ты можешь так равнодушно об этом говорить?

— Я не хочу умирать! — слова подруги эхом отозвались в голове.

Арина смирилась, отступила.

Гита опустила руки на виски девочки, зрачки которой тут же расширились и шепнула: "СТРАХ". Медиум-подросток тут же жутко задрожала, хрупкие ручки принялись отмахиваться от невидимых врагов, она вскочила, оглушительно закричала и упала без чувств на землю.

Обернулось несколько равнодушных прохожих. Никто не заинтересовался. Все прошли мимо.

— Боже, в каком жестоком мире мы живём! — возмутилась Арина, — Гита, а что с девочкой?