— Теперь моя очередь! — крикнула Гита, собираясь броситься в атаку.

— Стой! Такого серпом не одолеть, нужна как минимум ракетная установка… Ай!

Арина, не ожидавшая подвоха, завалилась на бок — руку резко дёрнуло вниз. Рядом с ней на земле лежал настоящий Стингер, какие показывают в боевиках.

— Гита, вот, что нам и нужно! Ракетница!!!

— А ты умеешь из неё стрелять?

— Нет, вот тут какая-то кнопка…

— Нет времени!!! Он уже рядом, поднимай!

Арина не смогла поднять Стингер в одиночку, заряженная в толстое дуло грязно-зелёная ракета опасно стукнулась об асфальт:

— Гита помоги!!!

Дэв был буквально в пятидесяти метрах от них, чувствуя, что беглецам уже не скрыться, он показал жёлтые зубы: "Ыыыыы!!!" — ткнул в их сторону пальцем, мол — вот я вас и поймал. Гита подхватила стингер сзади, Арина взялась спереди, с горем пополам прицелилась в монстра, благо в такую крупную мишень трудно было не попасть. Гита нажала кнопку.

Сначала пронзительный свист, затем толчок в грудь — ударная волна и одновременно взрыв и обжигающий жар в лицо. Подруги синхронно моргали, сидя на земле, наблюдая, как медленно развеиваются плотные клубы чёрного дыма. Подгоревший монстр, упал смяв под собой с десяток автомобилей и теперь затих. Грудь тяжело вздымалась — нет, его и ракетой не прикончить.

Свист колёс сзади.

— Садитесь, быстрей! — кричит Эрнст.

Они вскочили, не отряхиваясь, залезли в машину, как во сне — не видя, уставились в окна, зачем-то пристегнулись.

Машина быстро уносила друзей прочь от проклятого Переулка Ангелов, подальше от Митино.

Экран телевизора сделался чёрным. Чернота и больше ничего. Пауза затянулась. Арина, нервно сдула непослушную прядь, упавшую на лицо. Наконец на полной тишине зазвучал официальный голос "Первого канала". Слова тянулись неспешно, каждый звук заставлял трепетать, что-то в душе: "Он здесь. Он среди нас. Но он другой… Великий. Идеальный. Могущественный!".

Из черноты, будто из нефти медленно всплыли буквы: "ЖИВОЙ БОГ".

Раскат грома.

Одинокий софит высветил из темноты бледное лицо Михаила Пореченкова. Ведущий хмурился, чувствовалось, что ему не по себе:

— Здравствуйте, я ведущий нового проекта "Первого канала" — "Третейский суд". Вы можете нам не верить, мы оставляем за вами полное право на скепсис, так как камера, не способна передать то, что ежедневно происходит здесь — в нашей студии. — Голос подвёл Михаила — он осип, ведущий как-то странно, с опаской глянул куда-то не в камеру, откашлялся. — В начале этого телевизионного сезона руководство нашего канала снарядило экспедицию по забытым уголкам России. Перед искателями стояла цель — доказать, что в мире существует магия, отыскать древние артефакты, привезти в Москву доказательства существования потусторонних существ. Признаюсь, мы не надеялись на успех. Как же мы заблуждались… Месяц назад в одной из покинутых деревень, мы встретили его. Он — не человек. Мне трудно объяснить, но встречаясь с ним лицом к лицу, ты тут же понимаешь насколько мал и незначителен рядом с ним. Это не чудо — это нечто большее. Он… (Мхатовская пауза). Он — бог. Великий бог правды, языческий судья, полководец, предводитель, тот с кого берём начало все мы — Языческий бог Проно!!!

Испуганная камера взметнулась под потолок студии, зажглась яркая иллюминация, по рядам зрителей пронёсся настороженный шёпоток. Свет вновь приглушили, зазвучала тревожная музыка. В центре полутёмного зала находилось два дивана — красный и чёрный, перед ними стойка ведущего, и чуть в глубине кресло с фигурой в тёмной мантии с капюшоном, надвинутым на глаза.

Пореченков занял своё место, заговорил громче:

— Всё, что написано в древних мифах, сказки и придания — всё это правда. Древние боги действительно существовали. Сегодня все они мертвы. Кроме одного. Главного. День настал! Сегодня он среди нас! Только на "Первом канале": правда, без тени лжи. Искренность против лести. Честь против подлости. Бог правды — Проно, ведёт свой извечный суд — "Третейский суд"! Дамы и господа, склонимся, ведь мы у ног величайшего чуда — живого бога…

Все в зале приклонили колени. Камера очутилась совсем рядом с богом, укутанным в чёрный шёлк. Из длинного рукава показалась сильная мужская рука с крупными перстнями. Капюшон слегка спал назад. В тени складок ярко вспыхнули зелёные кошачьи глаза с вертикальными зрачками. "Садитесь" — от этого хриплого приказа мурашки побежали по коже. Голос, казалось, вобрал в себя всю силу мира, его невозможно было ослушаться. Магическое эхо разнесло слово по самым отдалённым уголкам павильона.

— Ариш, скажи когда эта часть кончится, — закрыла глаза руками Гита, — я ненавижу момент, когда Прад всех пугает… Уж в чём-чём, а тут ему естественно нет равных! А глаза? Не понимаю, зачем ему сделали такие глаза? Это же просто жуть!

— Дорогая, — обнял её Эрнст, сидящий рядом на диване, — так нужно. Я ведь уже объяснял… Страх — сильнейший мотиватор, если человека испугать, его можно убедить в чём угодно, вот мы и решили, так сказать, ускорить процесс, сама понимаешь, времени почти не осталось, месяц истечёт послезавтра.

Арина в который раз залюбовалась Гитой и Эрнстом — какая же необычная, но вместе с тем органичная пара. Он — импозантный, галантный, вечно одетый в стильный костюмчик, а она — совсем молоденькая, своенравная, с этими косичками, что может быть общего у таких разных людей? Но Гита только, что посмотрела в глаза любимого и сомнения пропали — они две половины единого целого, которые за почти месяц настолько сроднились, что подчас заканчивали предложения друг за другом. Арина вспомнила Вадима — но невольно покачала головой, отгоняя мысли прочь. Ей страшно было думать о нём, слишком мало она знала этого человека, слишком много "но" носилось вокруг. Вадим за этот месяц так ни разу и не проявился. Не стоит строить иллюзорные замки, чем они больше, тем сильнее будет ныть сердце, когда их хрусталь разобьётся. Да и вообще, Арина начала сомневаться в своих чувствах. Детали личности бывшего коллеги медленно, но верно выветривались из памяти, но чтобы образ оставался завершённым, её воображение дорисовывало недостающие фрагменты, в итоге Вадим подчас представлялся ей настоящим принцем на белом коне.

— Слушай, — обратилась Гита к Косте, — я что-то не пойму — это опять прямой эфир?

— Нет, конечно — запись, в прямом эфире было бы слишком много накладок…

— А где же тогда наш персональный бог?

— На крыше, снова медитирует…

Гита нахмурилась:

— Ох, не нравится мне то, что с ним происходит. Уж очень сильно он изменился.

Она сказала это с неподдельной заботой, и Арине вспомнилось, как почти месяц назад, когда они нашли покинутое логово богини и одновременно потеряли все концы, ведущие к ней, на базе их ждал Прад — измученный, больной, но как обычно полный решимость не отлёживаться, а действовать. Пока Арина докладывала про стычку с Дэвом, Гита усиленно прятала глаза, лишь бы не встретиться взглядом с человеком, которого она собственноручно чуть не прикончила, не за что. Чуть позже, подруга нерешительно предложила Капитану выйти. Арина понимала, что так нельзя, но врождённое женское любопытство взяло верх. Она шла следом за коллегами, отыскала комнату, облюбованную ими для беседы, заглянула в щель незапертой до конца двери. Гита стояла на коленях перед Капитаном и горько плакала, а Прад говорил:

— Проклятие опустошения долго и мучительно сжигает человеческое тело изнутри, но иначе нельзя. Сосуд, предназначенный для вместилища божественной души, обязан пройти ряд подготовительных этапов — иначе произойдёт отторжение. Твой отец это знал. Он сам выбрал сей путь. Теперь ты знаешь, кто я такой и, что мне не доступна ложь. Клянусь тебе, что не ведал о существовании семьи у избранного, меня не ставили в известность ни о чём, касающемся личности этого человека. Сказали лишь: "есть подходящий кандидат. Скоро". — Прад уставился в пустоту, будто читал собственные воспоминания из книги, — А когда обмен произошёл, и душа твоего отца успокоилась, я и представить не мог, что ты найдёшь меня на улицах Нью-Йорка. Я и догадался кто ты такая только после нашей встречи…