Воздух в операционном зале был. Наталья стащила скафандр и вручную методично заперла все возможные выходы из зала. На все увещевания мужа она ответила, что не для того сюда летела, чтобы какие-нибудь балбесы вдруг помешали ее миссии.

Балбесы, сиречь охранники, зафиксировали проникновение и запросили директора о возможных действиях. Владимир Аристархович выслушал, сложил два и два и понял, что Наталья всё-таки добралась туда, куда хотела. Чуть поразмыслив, он пришел к выводу, что и пусть. Всё равно никто запускать реактор сейчас не будет, а сама Наталья вряд ли разберется в устройстве и обслуживании сложной системы управления. К тому же, большинство рабочих панелей обесточено. А что заперлась, так даже лучше: никому не будет надоедать. В общем, успехов вам, ребята, в ее охране.

Ребята переглянулись, вздохнули и продолжили скучать у дверей, ведущих из технического блока станции в операционный зал реактора.

Монтажнику совершенно не нужно знать, что он монтирует. Существует технологическая карта, в которой четко прописано: "Блок А совместить с блоком Б посредством холодной плазменной сварки по узлу Д…", ну, или что-то подобное в этом роде.

Распаковка же вообще не требует инструкции — все контейнеры стандартного исполнения, пусть и разные по размерам. Можно даже на ощупь выпотрошить начинку любого и представить начальству.

Именно на ощупь и пришлось работать бригаде Алексея Немытова, в которую входил Сергеев. Их сняли с тревожных постов и отправили воплощать в материале идею Василия. Все прекрасно понимали, что без энергии в космосе жизни нет. Ни тебе тепла, ни кислорода с гидролизных машин, ни питья с едой, ни работы.

В общем, контейнеры распаковали быстро. Вывесили отдельные блоки реактора по схеме сборки, убрали ненужные оболочки и стали ждать. Время шло, кислород в скафандрах расходовался, аккумуляторы разряжались. Команды "продолжать" не было.

Через два часа, как и обещал, главный энергетик пришел к Широкову и принес схему нового генератора. На схеме получалось всё просто: берем ротор, закручиваем его с помощью водородного движка, а с коллекторных колец снимаем эдс. Главное — правильно ориентировать ротор. Для этого устанавливаем его на раму с корректирующими ракетными двигателями. Всё. Какую дадим мощность? А кто его знает — это считать надо. Отличную от нуля — точно. КПД, конечно, низкий будет, но ведь это временно.

Директор за работу похвалил. И приказал выдать монтажникам задание на сборку. Вот тут и выяснились некоторые подробности предстоящего монтажа. Оказалось, что Юрий Павлович еще не успел поинтересоваться — что же такое ему прислали с Земли. И теперь под строгим взором начальства надо наверстывать упущенное.

Главный энергетик прочитал спецификацию оборудования раз, другой, а потом — третий, не веря своим глазам. И возмущенно сказал:

— Послушайте! Но ведь у нового реактора нет турбогенератора! Вообще нет! Он прямого преобразования!

— Это как?

— Ну, нет там теплового цикла! Убрали его, чтобы кпд повысить! Мне что — лекцию читать?!

— Лекцию — не надо. Надо было сразу об этом говорить.

Главный энергетик почесал переносицу и виновато сказал:

— Забыл. Ну, забыл, с кем не бывает?

— И чего нам теперь делать?

— Что, что?! Я знаю? Подыхать на хрен!

— Нет уж, давайте будем жить. И эту жизнь вы нам обеспечите, Юрий Павлович! А то я вам такую жизнь устрою! Пусть короткую, но болезненную!

Главный энергетик попытался поерзать на сиденье, подлетел и нехотя сказал:

— Уговорил. Будем разбирать турбогенератор первого реактора. И как ты думаешь, сколько нам на это времени понадобиться?

— Не знаю. Два часа у тебя. Монтажники тебе спасибо не скажут. У них запас кислорода в баллонах не вечный. А новую бригаду на разборку запускать — еще больше времени потеряем. Так что, Палыч смотри. Если что — перед ребятами ответ держать будешь.

У главного энергетика непроизвольно дернулась щека. Он взглянул на часы, что-то подсчитал в уме и полетел по коридору, на ходу крича в телефон распоряжения.

Конечно расстроишься, когда узнаешь, что работа, на которую ты убил два часа, оказалась ненужной. И лучше бы ты совсем другим делом занимался. Вот тем, которым надо будет сейчас заняться, — благо полу-разобранный первый реактор недалеко. Тебе даже подсветку включат, чтобы видеть — чего откуда извлекать и куда перемещать.

Когда половина работы по демонтажу турбогенератора была сделана, прибыла дополнительная группа монтажников и принялась собирать металлическую раму. Бригада Немытова вытащила ротор и аккуратно, используя всем известные междометия, установила его на место. После чего гордо удалилась подзаряжать баллоны с кислородом — восьмичасовой запас подходил к концу. Сергеев тоже ушел. Но, в отличие от остальных, не стал снимать скафандр, а прямо в шлюзе поменял баллоны и вновь отправился на монтаж. Там его не ждали. И сказали, чтобы он шел куда подальше. В смысле, на станцию, отдыхал. На что Василий резонно возразил, что отдохнуть он еще успеет. Спорить с ним было некогда, и его поставили на протяжку кабеля от вырастающего генератора к станции.

Зачем Василию понадобилось геройствовать — он и сам не мог бы объяснить. Наверно потому, что сидеть в полутемном затхлом помещении и ждать, когда всё исправится, было совсем тоскливо. А так — с людьми, на виду, за важным делом время незаметно идет. Идет и идет…

Через семнадцать часов после аварии генератор запустили.

Проведя шестнадцать часов в помещении, где поминутно приходилось напрягать зрение, Наталья приуныла. Болела голова. И не только от неблагоприятного микроклимата. Зуденье Матвея ее вконец доконало. Он умудрился надоесть ей так, как не надоедал на Земле за всё время совместной жизни. Может, потому, что встречались они не так часто и то часа на два-три, а потом разбегались по своим делам. По сути, они вместе и не жили. Их обоих вполне устраивала такая жизнь. Так что сидение взаперти преподнесло им достаточно неприятный сюрприз.

Первые полчаса Наталья методично обследовала помещение. Вдумчиво читала каждую надпись, ни одна из которых ей, по большому счету, ни о чем не говорила. Образование у нее было отнюдь не техническим. Скорее, гуманитарным. В дипломе ее специальность была записана, как "ксено-лингвист с правом заниматься переводом любой сложности". Конечно, курсы монтажников она закончила с отличием. Но там заставляли изучать только технику, с которой будущим монтажникам предстоит работать: сварочные аппараты, такелажные системы, скутеры, защитное снаряжение и тому подобное. В общем, ничего сложного. А тут — термоядерный реактор!

Матвей ничего путного сказать не мог и только мешался под ногами, давая идиотские советы, например, последовательно нажать на все кнопки и посмотреть — что получится. В начале похода Наталье представлялось, что едва она явится в операционный зал, как сразу увидит главный рычаг, рядом с котором мигает красная надпись "повернуть". Она повернет, и всё моментально исправится. Ну, если не рычаг, то кнопка, на которую показывает стрелочка из слов "нажми меня". Она не приняла во внимание, что будь в зале такая главная кнопка, ее бы уже давно нажали инженеры-реакторщики.

Убедившись, что кавалерийским наскоком ничего сделать не удастся, Наталья стала ждать, когда же ей дадут указаний из центра. То есть, когда главный энергетик, а еще лучше сам директор, свяжутся с ней, попросят прощения и будут долго упрашивать что-нибудь нажать. Она, конечно, сначала откажется выполнять их указания, но потом милостиво согласится и запустит реактор.

Никто не пытался с ней связаться. Даже охрана. Тогда Наталья включила интерком и высказала всё, что она думает о мужиках вообще и об охранниках в частности. Охранники никак не прореагировали, чем глубоко задели нежную душу Натальи, привыкшей к мужскому вниманию. Придя к выводу, что о ней все забыли, девушка мстительно решила, что вот теперь она уже никому не откроет, кто бы ни пришел, о чем сказала Матвею.