— Ещё две таблетки,— строго сказал санинструктор,— и никаких гвоздей!
Пожалуйста! Подумаешь...
Бросает в пот. И спать хочется. Спать так спать. Мама всё подходит, всё поправляет одеяло и прикладывает руку ко лбу.
— Спи, сынок, спи...
— Я сплю, мама.
Откуда-то издалека — глухая автоматная очередь. Наверное, папа и мама смотрят передачу по телеку, а там опять что-нибудь про войну. Юрка вновь просыпается.
В спальне — тихо. Темно во всём доме. А где-то, похоже на огневой, гремят выстрелы, лают собаки.
Резко, требовательно звонит телефон.
— Слушаю,— сонно роняет в трубку папа, потом громко, встревожено: — Что?— и, включив настольную лампу, поспешно одевается, стучит сапогами у порога.
— Что случилось, Лёша?— встревожено спросила мама.
— Потом, потом... бегу!..
Мама вздохнула, прилегла, но свет выключать не стала.
Юрка на цыпочках прокрался к двери спальни,— настенные часы показывали половину седьмого. Что же случилось там, на огневой?
От проходной с рёвом промчалась мимо офицерских домиков машина. Прильнув лицом к стеклу, Юрка успел заметить — санитарный автобус. Немного погодя из ворот выехал грузовик старшины. В кузове во весь рост стоял «дядя Стёпа».
Из спальни вышла мама, спросила:
— А ты почему не спишь?
— Я пойду туда... Я на немножко...
— Больной? Только тебя там и не хватало. Ложись. Ночь-полночь — бежишь... Тоже мне — солдат... Спи!..
Не спалось Юрке. Часы пробили семь, половину восьмого.
Опять послышался шум мотора. На этот раз две машины шли на огневую — «газики», как у папы.
Нет, сидеть и ждать Юрка больше не мог: в городке случилось что-то серьёзное. Одевшись, опять тихонько прокрался к двери в спальню. Олю, конечно, из пушки сейчас не разбудишь, а мама прилегла не раздеваясь. Сон у неё чуткий... Хоть бы не скрипнула дверь...
Не скрипнула!
На этот раз дальше проходной его не пустили.
— Побудь, Юра, пока у нас,— предложил сержант Воронин, ведя его в караульное помещение.
— Почему?
— В казарме начальства полно...
— А почему у тебя рука перевязана?
— Ерунда. Царапина.
— А кто тут стрелял?
— Пришлось пострелять. Забрался к нам один тип, ну, в общем, сфотографировать решил...
— Шпион, да? Его поймали?
— Не ушёл! Только вот... Шах ранен...
Юрка стремглав кинулся к двери.
— Вернись, Юра! Шаха нету, его в больницу увезли. И Рекса отправили в лечебницу.
Юрка присел на свободный топчан. Вот, оказывается, что здесь случилось: Шаху пришлось один на один бороться с врагом, а он, Юрка, в это время спал. Спокойно спал, когда его другу так нужна была помощь...
— Ведут!— сказал часовой, выглядывая в дверь.
Юрка выбежал на плац. Уже совсем рассвело, и потому лампочки на столбах вдоль плаца, казалось, стали гореть тусклее.
С крыльца казармы в сопровождении двух сержантов с автоматами сошёл высокий сутулый мужчина в низко надвинутой на глаза шапке. Сержанты толкнули его в один из «газиков». К другому, разговаривая между собой, приближалась группа офицеров. Кроме подполковника Волошина, никого из них Юрка не знал.
Обходя их стороной, заспешил к отцу, стоявшему у крыльца казармы.
И вдруг, будто его кто-то толкнул в грудь, чуть не упал Юрка, со страхом глядя на майора, идущего рядом с подполковником Волошиным. Ведь это же он, человек со шрамом... Почему он в офицерской форме? Почему он здесь?
Юрка сорвался с места, подбежал к отцу, зашептал взволнованно:
— Папа, он не офицер!.. Он тот самый, что за нами всё время следил. И на дереве тогда был он... И это ему я разболтал военную тайну... Папа, прикажи арестовать его!.. Ну вот того... дядю Мишу...
— Успокойся, сын,— задумчиво сказал папа.— Если бы не майор Костенко, наверное, Шахназаров не остался бы в живых.
— Но ведь это же он...
— Я тебе всё потом объясню. Иди домой, ты ведь болен...
— Не болен я, ничего я не болен...— Юрка невольно прижался к отцу, потому что человек со шрамом вдруг повернулся и зашагал к казарме. Юрке было ясно: раз папа говорит, что этот человек майор Костенко, значит, он действительно майор Костенко, но всё же что-то мешало ему окончательно успокоиться.
Майор подходил, улыбаясь.
— Здравствуй, Юра! Рад тебя видеть.
Юрка молчал.
— В школу ходишь? Как дела?
— Нормально.
— Ну, а медвежонок — жив-здоров?
— Жив,— натянуто улыбнулся Юрка.
— Значит, полный порядок? Хорошо!— майор похлопал Юрку по плечу и сказал теперь уже папе: — О блокпостах, Алексей Павлович, я побеспокоюсь сегодня же. Ну, всего доброго. Юра, до встречи!
«Газики» скрылись за воротами.
— А того шпиона в тюрьму посадят, да, папа?— спросил Юрка, идя вслед за отцом к казарме.
— Получит то, что заслужил.
Дивизион стоял в строю. Прошмыгнув мимо дневального, Юрка встал на левом фланге.
— Смирно!— скомандовал старшина.— Товарищ подполковник...
Командир поднял руку, разрешая прекратить доклад.
— Внимание! Всем, у кого вторая группа крови,— два шага вперёд, шагом марш!
Строй колыхнулся, добрая половина солдат и сержантов сделала два положенных шага. Юрка не знал, какая у него группа крови, но всё-таки вышел из строя.
Тем, кто остался на месте, старшина тихонько скомандовал: «Разойдись!» Юрка глядел на отца. Тот никогда ещё не казался таким озабоченным и печальным.
— Товарищи,— тихо сказал он.— Жизнь рядового Шахназарова в опасности. Срочно нужна кровь.
— Умирает Шах, да?— тревожно спросил Юрка у Козырева.
— Не волнуйся, Юра. Вон нас сколько... Выручим!
— Поедут добровольцы,— сказал папа.— Кто желает сдать кровь для спасения жизни товарища — прошу выйти из строя.
Юрка закрыл глаза, представил, как доктор в белом халате резким ударом иглы прокалывает ему палец, потом выдавливает из ранки кровь, размазывает по стеклу,— стало страшно до жути. Но тут дружно грохнули об пол кованые солдатские сапоги. Юрка открыл глаза, заметил, что остался на месте он один, и, пересилив страх, вновь встал рядом с Козыревым.
— Спасибо!— сказал папа.— В таком случае выберем богатырей. Рядовой Мохов, ефрейтор Петренко, рядовой Бекмуратов, сержант Воронин — к машине! Где старшина?
— Я здесь, товарищ подполковник.
— Иван Анисимович, на всей скорости! Надо будет задержаться — позвоните.
Юрка подбежал к отцу, попросил умоляюще:
— Папа, и я поеду кровь сдавать! Разреши, папа...
Солдаты, находившиеся поблизости, с интересом наблюдали за этой сценой.
— Ну, па-ап,— тянул Юрка.— Они уедут, па-ап...
— Извини, сын,— очень серьёзно сказал наконец папа,— я как-то об этом не подумал. Сейчас переигрывать не будем, а если ещё раз понадобится кровь — поедешь непременно.
Отца позвали к телефону. Юрка вышел во двор проводить отъезжающих. Они уже усаживались в папин «газик».
— Юра, иди сюда!— сержант Воронин протягивает из машины руку.— Послушай, ты не волнуйся. Мы спасём твоего друга! Верно, ребята? Сколько потребуется крови, столько и отдадим. Понял? О-бя-за-тель-но спасём! Ну, будь здоров!
«Газик» помчался. Юрка, стоя у проходной, провожал его взглядом, пока он не скрылся из вида. Часовой, закрывая ворота, посоветовал:
— Иди в караулку. Чего зря мёрзнуть?
— А-а...— отмахнулся Юрка.
— Ну так домой. Уроки же, небось...
Юрка поплёлся домой. Из головы ни на минуту не выходили тревожные мысли о Шахе — как он там? А вдруг помощь не подоспеет, что тогда? В то же время думалось и о другом. Как неожиданно и странно получилось: загадочный и страшный человек со шрамом вдруг превратился в майора Костенко, и этот майор первым пришёл на помощь Шаху, выследив лазутчика. Наверное, и раньше он следил не за ним, Юркой, не за папой, а за кем-то другим, а что представился геологом — так, видимо, было надо.
Войдя в коридор, Юрка сразу направился в чулан, достал с верхней полки медвежонка:
