— Но сами вы в доме не были?

— Ни разу.

— Тогда откуда вам было известно, что входная дверь будет открыта? — спросил Саймон с самой безмятежной интонацией.

В третий раз повисла тишина, и в конце концов Лазаров безысходно махнул рукой.

— Поверьте, мы просто случайно узнали об этом.

— Каким образом?

— А накануне Аферлиц договаривался со своей секретаршей и сказал: «Дверь, как обычно, будет не заперта». Она спросила: «А вы вообще когда-нибудь запираете дверь?» — и он ответил: «Я вечно теряю ключи, к тому же все это не имеет смысла — кому надо залезть, тот просто разобьет окно». Не думаю, что вы поверите нам на слово, но можете проверить.

Саймон нашел в телефонном справочнике Пегги Уорден. Поставив телефон на колени, набрал номер.

— Алло, — раздался в трубке голос Пегги.

— Лейтенант Кондор, — Святой прекрасно имитировал угрюмые интонации полицейского. — Кое о чем я забыл вас спросить. Когда вы уходили ночью от Аферлица, вы заперли дверь?

— Конечно, нет. Он никогда не запирал двери.

— Никогда?

— Да, никогда. Он говорил, что вечно теряет ключи, а для грабителя это не помеха.

— Когда он это вам сказал?

— Вчера. Но я прежде видела, что дверь не запирается.

— Вы часто бывали у него дома? По делу, разумеется.

— До вчерашнего дня — только однажды. Я в воскресенье приносила письма на подпись.

— Кто еще знал, что он не закрывает двери?

— Не знаю, лейтенант.

— А мог вас кто-то слышать?

— Пожалуй, да. — Девушка явно колебалась. — Ну, наши сценаристы… мистер Лазаров… Но…

— Что «но»?

— Вы же не думаете, что они могут иметь отношение к этому делу?

— Я не гадаю, мисс, а собираю факты. Благодарю за информацию. 

Саймон повесил трубку. Лазаров с Кендриксом не спускали с него глаз.

— Она ваш рассказ подтверждает, — сообщил Саймон.

— Все так и было, — обрадовался Кендрикс.

— Но это лишь доказывает — вы знали, что дверь открыта, и могли рассчитывать на успех вашего плана.

— Но ради Бога, слушайте сюда! Мы же не дураки, и сами сочинили немало таких историй. Желай мы выстроить против вас обвинение, могли оставить возле трупа улики против вас — и объясняйтесь тогда с полицией! Но только не спрашивайте, откуда мы знаем, что там улик не обнаружили. Будь они, Кондор вас давно упек бы за решетку.

Об этом стоило подумать. Саймон достал из пачки сигарету.

— На вас мы не в обиде, — продолжал Лазаров. — Мы часто поступаем по-дурацки, а иногда бываем настоящими мерзавцами, но, видит Бог, мы никого не убивали и даже не пытались так подставить, как получилось с вами. Если хотите, расскажите все Кондору. Мы с Бобом подтвердим. Конечно, у нас будут неприятности, но вы очиститесь от подозрений.

— Пожалуй, так будет лучше, — согласился Кендрикс. — Чтоб выбраться из этого дерьма…

— И допустить, что все — лишь только совпадение, и вы к убийству отношения не имеете?

— О Боже, — взмолился Лазаров, — да не убивали мы Аферлица! Не нужно покрывать нас. Рассказывайте Кондору все, что хотите. Переживем!

Лицо его побагровело и сморщилось, как у ребенка, что вот-вот заплачет. Святому он показался побитым и трогательным, но очень искренним.

Похоже, он говорил правду. Напряжение спало, осталось только чувство спокойной безнадежности. Простое совпадение, причудами судьбы связанное с настоящим преступлением, могло серьезно затруднить поиск истинных мотивов преступления и самого убийцы. Теперь Святой пытался освободиться от своих прежних версий, поскольку обстоятельства, которые он считал неразрывно связанными, оказались не имеющими никакого отношения друг к другу.

— Налейте выпить, что ли, — сказал он. — Нужно пошевелить мозгами.

— Давайте выпьем вместе, — с энтузиазмом предложил Лазарев.

Кендрикс включил радио. Мелодия оборвалась, и сладкий голос начал расхваливать достоинства здорового пищеварения.

— Насколько плохи ваши дела? — спросил Кендрикс.

— Не так чтобы очень. Я был у Аферлица, когда явилась полиция, но смог скрыться. Естественно, Кондор об этом не знает. Записка у меня в кармане могла лишь означать повод явиться в дом. Так что я не собираюсь втягивать вас в это дело, если вы в будущем оставите меня в покое.

— Ну, в этом можете не сомневаться. А Кондор не узнает еще откуда-то?

— Уверенности нет. Поэтому я и хочу скорей найти настоящего убийцу.

— И вы не знаете, кто это мог быть? — воскликнул Лаза ров.

Святой уставился на сигарету. Придется все начать сначала. Зато теперь на первый план выходили обстоятельства, которым он и внимания-то не придавал…

По радио объявили:

— Последние новости — у микрофона Бен Александер.

— Добрый вечер, дорогие радиослушатели, — зазвучал в эфире бархатный голос. — Прежде чем рассказать о европейских новостях, хочу прочитать только что полученное экстренное сообщение. Наша великая кинозвезда Орландо Флин застрелился сегодня днем на своей вилле в Толука-Лейк. Его сенсационный путь к мировой славе начался, когда он снялся в…

Налив в два стакана «мартини», Эйприл Квест села рядом с Саймоном. Красота ее заставляла утратить всякое чувство реальности. Абсолютная гармония золотых волос и изумрудных глаз необычной формы, скульптурно правильные черты лица и плавные движения ни одного мужчину не могли оставить безразличным, суля, казалось, исполнение самых смелых желаний.

— Ну что, отвратительный вы тип, — сказала она, — надеюсь, отрекшись от всяких человеческих чувств, вы теперь чувствуете себя в безопасности?

— Вот награда за то, что человек повел себя как джентльмен! — возмутился Саймон.

— Врете! — возмутилась она. — Джентльмен — тот, кто ведет себя так, как ты хочешь, и тогда, когда ты хочешь. А свинья — тот, кто делает то же самое, когда ты этого не хочешь. Или не делает, когда ты хочешь.

Саймон спрятал за стаканом улыбку.

— Дорогая, вы просто философ в душе. Значит, вот почему вы не стали разговаривать со мной сегодня днем?

— Мне не хотелось говорить в присутствии всяких…

— Приятно слышать. Но потом…

— Потом вас позвали к телефону.

— А вы так спешили…

— Если хотели меня видеть, то знали, где найти. А я надеялась, что вы так и поступите.

Саймон поднес зажигалку к ее сигарете, потом к своей, потом понаблюдал за кольцами дыма, потом сказал:

— А что вы думаете об убийстве Аферлица?

— Я не слишком задумывалась, — сказала она. — Такое время от времени случается.

— А может это отразиться на вашей карьере?

— Не думаю, ведь у меня контракт с Джеком Грумом. И он получит половину той суммы, за которую сумеет запродать меня другой студии. Так что новую работу он мне постарается найти побыстрее.

— Он мне говорил, что финансисты Аферлица могут предложить ему пост покойного. Если так, то он сумеет добиться более выгодных условий и для себя и для вас.

— Может быть.

Ни малейшего интереса она не проявляла.

— Вам безразлично?

— Господи, к чему пережевать по вашему поводу? Добьется — хорошо, а если нет — я голодать не буду. Мне повезло — у меня красивые лицо и фигура, и кое-какой талант, и даже немного здравого смысла. Мне никогда не быть новой Бэт Дэвис, так что я не собираюсь всю жизнь потратить, чтобы стать звездой. Но прокормить себя смогу — а это не так мало.

— И вас не беспокоят перспективы Джека Грума?

— А почему должны? Он сам вполне способен позаботиться о себе Он очень хорошо разбирается, что к чему. Ведет искусную игру — не замечает того, что ему невыгодно, и выкладывается там, где нужно.

— Вчера вечером вы не захотели ответить на один вопрос, так что я весь день теряюсь в догадках — было что-нибудь между вами?

Невероятно, как быстро красивое и выразительное лицо стало вдруг совершенно бесстрастным и замкнутым.

— Однажды он взял меня на уик-энд в Палм-Спрингс и повел себя, как свинья. Попробовать еще раз у него не хватит смелости. На мне можно неплохо заработать, а для него это важнее всего.