«Когда вернетесь, приезжайте ко мне, нужно встретиться. Никому об этом не говорите. Очень важно! Дверь будет открыта. Не звоните. Байрон Аферлиц. Клеймор-драйв, 603».

Тяжело вздохнув, Святой сунул записку в карман. Через несколько минут он уже снова ехал по Сансет-стрит.

Клеймор-драйв была совсем неподалеку от дома Эйприл Квест, и, минуя ее дом, Святой улыбнулся, вспомнив, как она ушла от разговора. Да, действительно, большая часть его жизни прошла в такой обстановке, что он с нетерпением ждал появления новых загадок, даже если они только начинали прорисовываться. Постоянная настороженность настолько въелась в кровь, что он иногда ловил себя на том, что слишком дает волю воображению.

Но так ли это? Ведь предчувствия его давно не обманывали. Как сказал Аферлиц, «Некоторые на многое пойдут, чтобы помешать мне. Но вы сможете сами о себе позаботиться…»

Тоща он решил, что это всего лишь проявление мании величия, характерной для Голливуда, но сейчас при мысли, что в словах Аферлица был другой смысл, у него внутри все замерло.

Тормозя у дома Аферлица, он старался избавиться от этого чувства, но даже нога не так уверенно перешла с газа на тормоз. Завернув за угол, он пристроил машину к ряду других перед ярко освещенным домом и пошел обратно. Посмеявшись в душе над своей привычной осторожностью, он тем не менее открыл входную дверь, обернув руку носовым платком.

В холле было темно, полоска света пробивалась из-под двери слева.

— Есть кто-нибудь? — негромко позвал он.

Не получив ответа, двинулся на свет. Распахнув дверь, понял, почему ему никто не ответил. Комната была кабинетом Аферлица, сам он тоже был там, но уже ни с кем не мог сотрудничать.

Аферлиц сидел за своим письменным столом красного дерева размером со стол для пинг-понга. Даже промокательная бумага, на которую упала его голова, оказалась не в состоянии впитать всю натекшую кровь.

Обойдя вокруг стола, Саймон заметил, что волосы на затылке вокруг входного отверстия от пули обожжены, значит, убийца стрелял в упор. Выстрелом снесло часть лица и кусочки кости с крошками мозга плавали в кровавой луже.

Та еще не высохла и блестела, а конец выпавшей изо рта сигары оставался влажным. Значит, решил Святой, после выстрела прошло не более получаса. Час — самое большее.

На его часах было ровно два.

В доме стояла тишина. Значит, слуги ничего не слышали. Саймон постоял на месте, осматривая комнату. Та явно была обставлена в соответствии с мнением декоратора, как должен выглядеть кабинет преуспевающего человека. Заполнявшие полки книги в темных дорогих переплетах с золотым тиснением явно покупались оптом, и никто в них не заглядывал. Современные романы в ярких переплетах подбирались для разнообразия цветовой гаммы. Среди картин маслом в тяжелых рамах беспорядочно висели фотографии, надписанные от руки. Только девушки, одна из них — Эйприл Квест. И еще одно лицо показалось ему знакомым, но надпись «Твоя Трильби» ничего ему не говорила. Видно, это были символы успехов Аферлица в качества продюсера, так же как и сама комната.

Саймон сразу понял, что стандартного набора улик тут не найдешь. Даже если и остались отпечатки пальцев, нечем было снять их. На столе среди кровавых брызг и крошек мозга было несколько карандашей, вечерняя газета, несколько разрозненных страниц сценариев, счет на спиртное и блокнот. Никаких следов в блокноте не было. У камина на столике — несколько старых еженедельников, но «Голливуд Рипортер» среди них не было. Впрочем, большинству подписчиков это издание доставлялось на службу. Вот разве что пепельницы… Их было три, и, судя по следам пепла, пользовались всеми тремя. Только содержимое пепельниц было предусмотрительно выброшено, причем не в камин и не в мусорную корзину.

«Пепельницы чистил не слуга, тот их сразу вымыл бы, — подумал Саймон. — И не Байрон — тот не стал бы тратить время. Значит, это сделал убийца, унося окурки с собой. Видно, он не верит в методы Шерлока Холмса, который способен был узнать многое по остаткам пепла под микроскопом. Может, он и прав».

Но напрашивался и другой вывод. Раз убийца был настолько осторожен, значит, он курил в этой комнате, то есть находился здесь достаточно долго, значит, был знаком с Аферлицем и беседовал с ним перед тем, как приставить пистолет к затылку и нажать курок.

И еще одно. Саймон, став за спиной Аферлица, попытался проследить путь пули и быстро нашел свежий скол на панели противоположной стены. Да, такой след мог быть оставлен только пулей, Но либо та ударила на излете, либо кто-то аккуратно ее выковырял; ни в отверстии, ни на полу пули не было. Ни калибр, ни тип оружия было не определить, преступник явно знал, что делает.

Он просто зашел, выкурил несколько сигарет, выстрелил, вычистил пепельницы и ушел, не оставив после себя даже самых обычных следов.

Тем не менее мозг Саймона напряженно работал, собирая части в единое целое. Он сопоставлял отдельные факты, еще даже не зная, для чего они могут понадобиться. Если он был прав и убийца был хорошо знаком с Аферлицем, принимавшим его в такой поздний час у себя в кабинете, то, вполне возможно, с ним Саймон уже встречался. Так что та записка в его кармане, которая привела его сюда, написанная торопливым почерком крупными печатными буквами, вновь встала перед его глазами. Что же случилось, что Байрон Аферлиц ее написал, что заставило его догадаться об опасности, подстерегавшей его этой ночью?

А если он записки не писал?

Если кто-то воспринял появление Святого как дар Господень и решил немедленно совершить давно задуманное, сделав из него козла отпущения? И письмо послано только для того, чтобы заманить его в нужный момент в дом?

Теперь тишина давила на Саймона со всех сторон, а он старался прорваться сквозь нее, различить скрытые звуки, оценить их и не терять бдительности. Чувствовал он себя спокойно и легко, но была в нем напряженность кошки, готовой к прыжку.

Все еще ни звука вокруг…

Выйдя из кабинета, он бесшумно пересек холл и выглянул наружу через застекленную дверь. Перед домом появилась машина, возле нее — силуэты двух человек. Вот один из них включил фонарик и стал оглядывать газон, фасад и растущие вокруг кусты и пальмы. Саймон сразу понял, кто это.

— Что ж, пора домой, — сказал он себе и повернул обратно.

Раз уж полицейские принялись осматривать все вокруг, значит, они получили сообщение, что здесь есть что искать, а учитывая репутацию Святого, вряд ли он смог бы удовлетворительно объяснить свое пребывание в пустом чужом доме, хозяин которого лежал в луже крови и мозгов. Лучше, чем любой другой, Саймон знал, как настроена полиция в подобных случаях, и теперь уже не верил в то, что записка выдержит проверку на подлинность.

Возвращаясь в кабинет, где он раньше заприметил дверь в сад, Саймон вновь обернул руку носовым платком. Приоткрыв ее, Саймон выскользнул в мощеный двор и бесшумно прикрыл дверь за собой. Потом пересек лужайку вокруг бассейна, с кошачьей ловкостью одолел шестифутовую стену и легко спрыгнул на газон соседнего дома. Одолев еще и живую изгородь с помощью ветвей могучего старого вяза, оказался на бетонной мостовой за углом.

До него донесся нестройный хор веселых голосов, желавших друг другу спокойной ночи. Пары с вечеринки направлялись по своим машинам. Ни минуты не колеблясь, он метнулся в их сторону, тут же резко повернув обратно, чтобы сложилось впечатление, будто он покинул вечеринку вместе с ними и теперь идет к своей машине.

Луч карманного фонарика скользнул по нему, когда он шагнул на тротуар. Саймон тут же обернулся, крикнув вслед другим гостям «Спокойной ночи!», и, не теряя ни минуты, распахнул дверцу своей машины и упал на сиденье.

Сворачивая на Сансет-стрит, он отчетливо припомнил другое сегодняшнее прощание — возле дома Эйприл Квест — и то, что тогда мимо них медленно проехала машина. Это могло быть просто совпадением, как совпадением могло быть столь оперативное появление полиции на месте преступления. Но, если сопоставить оба факта, казалось, кто-то очень старается приготовить Саймону в Голливуде шумный дебют.