— Кажется, я узнала вас, — закричала миссис Уингейт. — Представьте себе, сама Моника Веринг!

Моника улыбнулась в ответ.

— Боюсь, я не числюсь в списке гостей. Но, когда я была у Кеннеди, они настояли, чтобы мы отправились вместе. Надеюсь, вы не будете возражать.

Она так грациозно и очаровательно разыграла некоторое смущение, что даже на Святого это произвело впечатление, а уж миссис Уингейт была просто в полуобморочном состоянии.

— Я так рада! Как вы только могли подумать?! Я — неизменная поклонница вашего таланта. Ах, Моника! Хотите коктейль?

Взмахом руки она подозвала официанта с подносом. Затем ее внимание переключилось на Темплера.

— Какая встреча — а я вас узнала, — затараторила Лаура. — Да-да. У меня хорошая память на лица.

— Быть может, вы ошиблись, — заметил Саймон. — Я здесь тоже без приглашения. Сопровождаю мисс Веринг. Меня зовут Саймон Темплер.

— Саймон Темплер. — Она наморщила нос, глядя на него поверх тройного подбородка. — Это имя мне знакомо. Вы сенатор от…

— Не совсем так, дорогая Лаура, не совсем так, — раздался за спиной Святого мягкий, приторный голос.

Стефан Элиот подошел к их компании. На его лице застыла маска постоянного сострадания, совсем как у владельца похоронного бюро.

Теперь, без темных очков, Саймон мог рассмотреть его получше. На холеном аристократическом лице играл легкий румянец, а вытянутый профиль придавал ему сходство с породистой лошадью. Гладкая, холеная кожа говорила о частых визитах к массажисту. Святой редко сталкивался с филантропами, но этот явно был находкой для своего парикмахера.

— Сейчас я почти удалился от дел и не привлекаю внимания публики, — заметил Темплер, — но раньше мои фотографии пестрели на первых полосах многих газет. Это довольно обременительно, внимание публики утомляет.

Миссис Уингейт продолжала пристально разглядывать его.

— У меня плохая память на имена, но лица я запоминаю на всю жизнь. Но… нет, не могу вспомнить.

Она выглядела озадаченной. Стефан Элиот с неодобрительной усмешкой снова заговорил своим приторным сладким тоном.

— Мистер Темплер — это Святой. Я уверен, что ты о нем многое слышала.

— О Господи, — прошептала миссис Уингейт, нервно теребя массивный сапфировый кулон, примостившийся на ее необъятной груди, как погонщик на слоне.

— Дорогая миссис Уингейт, — мягко успокоил ее Саймон, — даже если бы я продолжал активно заниматься своими делами, то никогда не позволил себе похитить драгоценности с такой очаровательной шеи.

Миссис Уингейт засмеялась, но с опаской продолжала сжимать кулон в руке.

— Дело не в этом… Просто я… — Она затравленно осмотрелась по сторонам.

— Даже у Джека Потрошителя бывали часы досуга, — заметил Саймон с улыбкой. — Можете рассчитывать на мое примерное поведение. Вам не стоит беспокоиться за свои сапфиры, серебро и честь, хотя последнее…

Здесь он снова улыбнулся миссис Уингейт, чьи необъятные формы заколыхались от смеха. Очевидно, она не догадывалась, что эта фраза могла закончиться и нелицеприятными словами.

— Мисс Веринг, как вы себя чувствуете у нас? Встретить такую знаменитость уже само по себе замечательное событие, которое надо отметить, — вмешался Элиот, взяв с подноса бокал.

— За преступление, — предложил Святой. Миссис Уингейт вздрогнула, по после некоторой паузы подняла свой бокал и присоединилась к остальным.

— За преступление, — отозвался Элиот, — хотя мне было неожиданно услышать это от вас, мистер Темплер. Мне казалось, что вы уже отошли от дел.

— Вы правы, — небрежно бросил Святой, — но душа снова жаждет приключений. В этом-то и заключена вся проблема… Короче говоря, я занят сейчас одним делом и рад, что не утратил прежней сноровки.

— Делом? — переспросил Элиот.

— Да. Оно могло бы заинтересовать и вас, особенно в свете вашей благотворительной деятельности. Вам не приходилось слышать о человеке, который именует себя Королем нищих?

Всем своим видом Святой показывал, что его совершенно не интересует реакция собеседников.

Стефан Элиот скорчил недовольную гримасу, а миссис Уингейт повела себя так, как будто ее положение в обществе было поставлено под сомнение.

— Это невозможно, просто невероятно. Какие-то слухи до меня доходили, но, мистер Темплер, вы должны понять, что такие вещи просто… ну просто…

— Невозможны? — подсказал Саймон.

— А по-моему, наоборот, — ответил за нее филантроп. — Наверняка какие-нибудь негодяи терроризируют нищих в Чикаго. Я не особенно в курсе, но насколько далеко зашло это дело?

Саймон пожал плечами. Было видно, что Стефан Элиот чувствует себя неуютно.

— Это грязный рэкет, даже если дело ограничивается одним-двумя районами. Он должен быть уничтожен в зародыше. Вы говорите, что занялись этим вопросом? — наконец нашелся он.

— Да, но у меня пока слишком мало данных. Не могли бы вы мне помочь?

Элиот облизнул пересохшие губы.

— Вряд ли я смогу вам помочь. Можно, конечно, попробовать, но боюсь, что это ничего не даст.

— Вы предпочитаете оставить все, как есть? — вмешалась Моника.

— Это дело полиции. Каждый должен заниматься своим делом… Конечно, если я смогу быть полезен…

— Вспомнила! Вы — тот слепой нищий, — взорвалась миссис Уингейт.

Святой заметил удивление и испуг в глазах Стефана Элиота.

— Не понимаю… Ошибки быть не может. Я никогда не забываю лиц. У меня… — затараторила Лаура Уингейт.

— Что ты хочешь сказать, Лаура?

— Это глупо звучит, но ведь у меня фотографическая память. Я думаю, мы с тобой вчера… мистера Темплера…

«Жребий брошен, карты на стол и к черту все уловки», — подумал Темплер и бесхитростно, обезоруживающе улыбнулся.

— Она не ошиблась. Я часто работаю инкогнито. На этот раз мне нужно было получить информацию о той организации, которую мы только что вспоминали. Пришлось прикинуться нищим. Надеюсь, — это останется между нами.

— О, Господи. — У Лауры Уингейт перехватило дыхание. — Как романтично!

Стефан Элиот слегка поморщился.

— Наша беседа коснулась такой области, что проявлять излишнее любопытство просто неуместно. Если мистер Темплер действительно включился в борьбу, и его противник узнает об этом, это может стать крайне опасным. Я бы даже сказал, — здесь он окинул Святого испытующим взглядом, — роковым.

— Ни одна живая душа не узнает, — торопливо заверила миссис Уингейт. — Мне уже неловко за мое любопытство.

Элиот не обратил внимания на ее тираду.

— По правде говоря, — заметил он, — ваше вмешательство вряд ли разумно. Насколько мне известно, Король нищих безжалостно подавляет любое неповиновение или вмешательство в свои дела, как и положено деспоту. Мои симпатии целиком на вашей стороне, но будет жаль, если с вами что-нибудь случится.

— Благодарю вас, — ответил Саймон, — Мои симпатии тоже полностью на вашей стороне.

Стефан Элиот в нерешительности замялся.

— Вряд ли я заслужил…

— Я имел в виду вашу благотворительную деятельность. «Элиот-отель», например.

Филантроп облегченно кивнул.

— Я просто стараюсь выполнить предначертанное мне. — В его глазах появился фанатический блеск. — Конечно, эти приюты для бедных и обездоленных не могут сравниться с Паимер-хаус, но страждущих так много, что я могу им дать только кров и хлеб.

— Это так же верно, — заметил Святой, глядя ему прямо в глаза, — как то, что дающий хлеб не должен равнодушно смотреть, как кучка негодяев обирает обездоленных за право этот хлеб получить.

— Я могу действовать только в пределах своей компетенции.

— На этом пути встречаются не только шипы, но и розы, — неожиданно произнесла миссис Уингейт.

Все с удивлением уставились на нее.

— Не хлебом единым жив человек. Стефан поддерживает их тело, в то время как я забочусь о душе. У каждого человека есть бессмертная душа, и я пытаюсь хоть как-то скрасить беспросветное существование этих бедняг. Вы должны понять… Стефан, как вы считаете…