Это было легко сказать, но не легко сделать. Заперев дверь кабинета и оставив ключ в замке, так, как он нашел его, Уильфред указал на парадную дверь, находившуюся перед ним.

— Мы выйдем отсюда, — шепнул он своим товарищам. — Это гораздо скорее и я сумею отпереть запор.

Осторожно отперев дверь, Уильфред обернулся к своим друзьям. Они стояли на том месте, где он их оставил, и никто за ним не шел, Бичер вкладывал свечу в подсвечник, прикрепленный к стене.

Дрэк, самый смелый из троих, сбросил тогда маску лицемерия, видя, что нет другого способа добиться цели, и признался, что он не уйдет с пустыми руками.

— Мы помогли вам, мистер Лестер, а если вы не хотите помочь нам, вы не должны, по крайней мере, мешать. Мы вошли в дом с намерением сами заплатить себе. Я готов поклясться, что не уйду без чего-нибудь, хоть серебряной ложки.

Ответом Уильфреда Лестера был поднятый пистолет; он не имел намерения стрелять, он надеялся, что заставит их уйти из страха. Бэн Бичер, самый порядочный из этой шайки, полагая, что жизнь их в опасности, подбежал к Лестеру и толкнул его руку. Пистолет выстрелил, пуля пробила стекло в задней двери замка.

— Дураки! — воскликнул с горечью Уильфред Лестер. — Спасайтесь, да проворнее. Дураки! Дураки!

Он выбежал в парадную дверь, оставив открытой ее для них, бросился в кусты, откуда он мог добраться до дороги, перепрыгнув через решетку сада. В эту-то минуту Уильям Лидни подошел и караулил. Бичер и Николсон побежали, но Дрэк остановил их.

— Экие трусы, — закричал он хриплым шепотом. — Мы еще можем захватить вилки. Может быть, все здесь крепко спят, и выстрел их не разбудил. Подождите и смотрите, успеете еще бежать.

Пока он говорил, случилось то, чего они не ожидали. Парадная дверь растворилась шире, и в переднюю вбежал высокий человек. Сначала они думали, что это воротился Уильфред Лестер, но когда свет от свечки упал на него, они узнали Лидни.

— Негодные, заблуждающиеся люди! — произнес он с волнением. — Где Уильфред Лестер?

Прежде, чем они успели дать ответ — был ли бы он вежливым, грубым или нападением — Николсон увидал на лестнице кого-то в белом, выглядывавшего на них через балюстраду. Звук пистолета сделал свое дело: двери отворялись и затворялись с шумом.

— Все кончено! — закричал Дрэк. — Бежать, ребята!

— Уильфред Лестер? — с волнением спрашивал Лидни: — в доме он или нет?

— Нет, я в этом клянусь, — сказал Бичер. — Вас я не стану обманывать, мистер Лидни; он убежал, когда вы вошли.

Лидни выбежал отыскивать Уильфреда Лестера. Браконьеры убежали. Бичер последний; он ждал, чтобы загасить свечу. Он захлопнул за собою дверь, и голос на лестнице, в котором можно было узнать голос Тифль, закричал:

— Воры! Убивают!

Чрезвычайно был удивлен великий лондонский сыщик мистер Блэр, и не менее его благородный хозяин, когда ночь прошла так, как прошли все другие ночи — без нападений. К этому, может быть, прибавлялось чувство маленькой неудачи. Но когда они услыхали, что разбойники ворвались в Дэншельдский замок, а не в Дэнский, никакие слова не смогли выразить их удивления. Носились слухи, что тут был Лидни, и лорд Дэн открыто удивлялся, не думал ли Лидни, что лакированная шкатулка была отнесена туда для сохранности, и ворвался, чтобы украсть ее.

Испуганный пистолетным выстрелом, Лестер выбежал и нашел Тифль, кричавшую на лестнице. Тифль начала рассказывать, что она видела. Четверо убийц было в доме, трое с черными лицами, а четвертый, с лицом не черным, был Лидни. Лестер и его проснувшиеся слуги прошли по всему дому. По-видимому, ничего не было унесено, ничего не испорчено, только вынуто одно стекло, и Лестер начал думать, что целью их прихода был не грабеж. Но, разумеется, надо было исследовать причину этого оскорбления.

Лорд Дэн совсем не мог этого понять. Он пошел утром по дождю к Лестеру и выслушал его рассказ. Лорд Дэн ничего не говорил о Лидни и о замышляемом нападении на его замок; надо вспомнить, что Лестер никогда даже об этом не слыхал, следовательно, все это дело было для него тайною.

Блэр имел довольно продолжительное свидание с Бентом, в котором Бент качал головой и не верил, чтобы Лидни имел дурной умысел. Он видел его и говорил с ним в это утро. Блэр мало говорил с своей стороны; сказать по правде, этот почтенный сыщик находился в недоумении. По убедительной просьбе лорда Дэна, о замышляемом нападении на замок молчали — конечно, оно не могло иметь никакого отношения к нападению на дом Лестера. Лорд Дэн запретил арестовывать трех браконьеров; он говорил со всем самовластьем лорда-лейтенанта и его послушали. Может быть, это запрещение и не послужило бы ничему, потому что полиция, присматривая за этими людьми собственно для себя, обнаружила, что они все трое исчезли.

Стряпчий Эпперли не сдержал слова. Понедельник настал, а он не приехал. Мистер Лидни, как выражался молодой Крофтз, «рыскал в контору и из конторы, как бешеная собака».

Утром в Дэншельдском замке было собрание, отчасти неожиданное. Джэмз, представитель стряпчего Эпперли и после его отъезда занимавший должность клерка судей, пришел выслушать, что скажет Тифль о ночном нападении. Лорд Дэн, зашедший к Лестеру с своим другом, лондонским банкиром, решился остаться и также выслушать показание, и Бент получил намек от сквайра Лестера, что он может тоже тут быть, если хочет. Инспектор пришел последним, и его провожал Уильям Лидни. Лицо Лестера покраснело от гнева.

— Я думал, что ему следует здесь быть, сэр, — шепнул Бент. — Справедливость требует, чтобы подозреваемый человек выслушал обвинение против него. Кроме этого, у меня еще есть причина.

— Итак, сквайр Лестер поневоле покорился присутствию Лидни, хотя это не согласовалось с его намерениями, и довольно торопливо повел дело. Лидни так мало походил на разбойника, как только можно было вообразить. Сам лорд Дэн не имел такого спокойствия и самообладания, а Блэр, наблюдавший все молча, не мог этого не видеть.

Леди Аделаида тоже была тут. Она испытывала сильное любопытство по поводу полночного нападения, если не сказать испуг, и не видала причины, почему бы ей не слыхать того, что можно было услышать, точно так же, как и другим. Лестер посоветовал ей уйти; ее сиятельство отвечала, что она предпочитает остаться. Мария села в угол; отец и леди Аделаида не замечали ее; они не имели привычки обращать на нее внимания. Она наклонилась над каким-то вышиванием, ее дрожащие пальцы почти отказывались владеть иголкой, потому что мнение об этом деле вызывало у нее ужасный страх и дурноту. Леди Аделаида не делала ничего, а только держала веер между огнем камина и своим деликатным лицом и обменивалась двумя-тремя томными словами с лордом Дэном. Мужчины все стояли, кроме Джэмза, который сидел за столом и записывал все, что привлекало его внимание.

Вошла Тифль, приседая и потирая руки все время, пока давала показания.

— Легла я спать вчера, сэр, — начала она, обращаясь особенно к своему господину, — и не могла заснуть; чем более я старалась жмурить глаза, тем меньше клонило меня ко сну. Вскоре после того, как часы пробили час, мне послышался шум внизу; я слышала это два раза, привстала на постели, послушала несколько времени и заключила, что ошиблась. Должно быть, минут через двадцать после этого я опять услыхала шепот голосов внизу. И сказать не могу, как я испугалась; я думала, что это слуги затеяли какую-нибудь пирушку, хоть я держу их в руках, сэр; я вскочила с постели и пробралась с лестницы вниз в переднюю. Я думала, что упаду, дух у меня захватило…

— Оставьте это, — перебил Джэмз. — Что вы увидали?

— Господа, я увидала вот что: трех разбойников в передней, с черными лицами, и тут же раздался выстрел, так что я чуть не ослепла от дыма и испуга. Потом я увидала четвертого мародера, выбегавшего в парадную дверь; по крайней мере я видела фалды его сюртука. Если кто когда был близок к обмороку, так это я, господа, но я в обморок не упала; я должна была защищать своих господ, и это придало мне храбрости. Я посмотрела опять вниз и увидала, что этот человек опять вбежал в переднюю, и я с сожалением должна сказать — Тифль закашлялась и понизила голос, — что это был мистер Лидни.