— Да, благовидное извинение, — саркастически отвечал лорд Дэн.

У него вертелось на языке раскрыть полную картину всех преступлений Лидни, о том, что он находится под надзором полиции. Но он воздержался. В эту минуту показался Уильфред Лестер, по-видимому, совершенно здоровый, без всяких признаков раны. Как бы не желая встречаться с ними, он перепрыгнул через изгородь и повернул в лес. Мария посмотрела на лорда Дэна.

— Да, я вижу, что эти слухи, по крайней мере, были ложны. Я хотел бы знать, не могу ли я найти ему какое-нибудь казенное место, — рассуждал лорд Дэн. — Есть такие места, где занятия легкие, а плата большая — четыреста, шестьсот, восемьсот фунтов в год. Было бы очень замечательно дать ему возможность выбраться из Дэншельда.

Замечательно! Замечательно для Уильфреда променять свою настоящую жизнь, бедную, бесславную, опасную, которая день и ночь заставляла Марию бледнеть от страха, на жизнь, исполненную удобств и дохода в несколько сот фунтов в год! Она повернула свое хорошенькое личико, пылавшее от волнения, на лорда Дэна.

— О! Не примете ли вы участие в его судьбе и не постараетесь ли достать ему какое-нибудь место?

— Охотно, с условием, что вы примете участие в моей судьбе.

Он сказал это в минутном порыве, не имея ни малейшею намерения поступить нечестно; мы должны отдать ему справедливость — он был выше этого. Ее побледневшее лицо напомнило ему, как можно растолковать его слова.

— Я говорил шутя, Мария, — прошептал он. — Уильфреду я достану какое-нибудь место, если смогу. Хуже всего то, что надо долго ждать хороших мест.

Леди Аделаида была в гостиной одна. Лорд Дэн вошел туда, но Мария побежала наверх. Она была слишком потрясена разными происшествиями этого утра. Для рассудительной девушки нельзя получить предложение без волнения. Мария ожидала этого предложения, боялась его и все время делала, что могла, чтобы отнять надежду у лорда Дэна. Однако предложение было сделано и показало ей как бы в зеркале, вдруг представленном ее глазам, причину ее тайного отвращения к этому предложению, она поняла, что все ее сердце и вся ее любовь отданы Уильяму Лидни. В сердце ее не было места для лорда Дэна или для кого бы то ни было на свете. Это убеждение перепугало до смерти Марию. Он был иностранцем, неизвестным никому и, как казалось, не внушавшим доверия никому.

Леди Аделаида Лестер полулежала на диване, закрыв глаза. Нельзя было ошибиться в том, что она скучает. Она вздрогнула с каким-то ужасом, когда вошел лорд Дэн. На ней было утреннее платье бледно-розового цвета, на золотистых волосах был надет очаровательный кружевной чепчик, и щеки ее вспыхнули, когда она встала приветствовать лорда Дэна.

— Да, мне было очень скучно, — отвечала она на вопрос лорда Дэна. — Кажется, я заснула, когда пришел мистер Лидни.

Сердце лорда Дэна перестало биться.

— Он был здесь? Я так понял… мне казалось, что его теперь не принимают здесь.

— Кажется, он приходил по делу, — небрежно отвечала леди Аделаида. — Он говорил о каком-то американском документе, который должен подписать судья, Нет, мы теперь его почти не видим.

— И, кажется, не ощутите потери, — было презрительным ответом. — Иностранца без всяких рекомендаций не всегда можно принимать, леди Аделаида.

— Это правда. Я думаю, что меня привлекло к нему его сходство с Дэнами.

— Его сходство с Дэнами? — повторил его сиятельство, и вся дэновская кровь закипела в нем от негодования.

— Есть сходство. Неужели оно никогда не поражало вас? Он напоминает мне и тетушку и дядюшку, и очень мало… Гэрри Дэна.

Она остановилась перед последним именем, как бы неохотно произнося его. Лорд Дэн повернулся к окну и стал смотреть в него.

Даже после такого продолжительного времени это имя вызвало неприятное воспоминание, почти столь же неприятное, как и то сходство, которого, впрочем, лорд Дэн никогда не замечал.

Через несколько дней, в один мрачный вечер в конце октября, когда в лесу было очень темно, три человека разговаривали в чаще леса. Они думали, что они одни, но, лежа на животе, как настоящая змея, Шад слушал их. То были не планы новой охоты за фазанами, а самый гнусный план грабежа со взломом, какой когда-либо придумывали разбойники. Шад никогда еще не присутствовал при важных преступлениях, и волосы его стали дыбом. От страха — Шад твердо был уверен, что если по какому-нибудь нечаянному случаю его присутствие будет замечено, то его насквозь прострелят пулями — и от тихого тона, которым разговаривали эти люди, Шад не очень расслышал разговор. Собирались напасть на какой-то замок и утащить серебро. Шад, наконец, разобрал, что замок был Дэнский, но что время не было еще назначено.

Подождав, пока эти люди разошлись — он не смел пошевелиться — Шад встал и во всю прыть побежал к тому месту, где он обыкновенно встречал Тифль. Ее там не было и Шад, при всей своей хитрости, стал в тупик. Он не смел подойти к дому Лестера, что строго было ему запрещено Тифль, но язык его чесался, как бы поскорее высказать тайну. Наконец он украдкой прокрался к людской и смиренно попросил позволения поговорить с мистрисс Тифль.

Об этом сказали Тифль, и она воспылала добродетельным негодованием. Шад Грэнни Бин требует ее! Ее! это, должно быть, ошибка! Тифль, однако, вышла, и точно — мальчик стоял тут и ждал. Первым ее желанием было схватить его и начать трясти.

— Не накидывайтесь на меня, пока не узнаете, зачем я пришел, — пищал Шад, благоразумно отодвигаясь от нее. — Я слышал об убийстве, так что у меня рубашка прилипла к телу.

— Слышал об убийстве? — повторила Тифль.

— Они собираются ворваться в замок, убить лорда Дэна и утащить серебро, — шепнул мальчик. — Их было трое: Дрэк, Бэн Бичер и Никольсон. Я с самых сумерек лежал, сунув нос в траву, слушая их и притаив дыхание. Я удивляюсь, зачем это они замышляют убийство.

Тифль также удивлялась. Она больше была склонна к мелочным неприятностям и обидам, чем к большим преступлениям. Убийство было так же страшно для нее, как и для многих других, и она приняла это известие со значительным сомнением. Шад, однако, уверял убедительно и серьезно, а у него не было недостатка ни в уме, ни в хитрости.

— Они говорили друг другу, что пока будет свершаться это дело, они найдут минутку заглянуть в шкаф с серебром, и никто не догадается. Они сказали это два раза. Я говорил себе, когда слушал: «Какое же это дело, если не кража серебра?» Должно быть, они собираются убить лорда Дэна.

— Славный мальчик! — похвалила Тифль, гордясь превосходным здравым смыслом, который высказал Шад. — А Лидни участвует в этом, Шад?

— Участвует. Они назвали его только один раз, а потом сказали: шш! и называли его Л., но я догадался. Это он их настроил на это; я слышал, как они говорили. Они сказали, что когда Л. пойдет вперед и «сделает это дело», они захватят серебро. Не надо ли сказать лорду Дэну? Посмотрите-ка, один из них выронил это, когда они уходили.

— Как! Это вы, мистрисс Тифль? Вы простудитесь. И Шад! Верить ли глазам?

Это говорил один из лакеев Дэншельдского замка, который ходил за каким-то своим делом. Лестер и леди Аделаида поехали в этот день в Грит-Кросс, и слуги были свободны.

— Он пришел попросить у меня немножко спирта от ревматизма Грэнни Бин, — отвечала Тифль, сунув в карман бумагу, которую ей отдал Шад. — Он говорит, что она сегодня не может разогнуть спины. Ты принес бутылку, Шад?

— Ах, батюшки! — отвечал Шад, проливая слезы сочувствия к страданиям мистрисс Бин. — Я упал, потому что от слез ничего не мог видеть, и бутылка разбилась.

— Какой же ты неосторожный мальчик, — журила его Тифль. — Стало быть, мне надо отыскать бутылку, подожди.

Тифль отослала спирт, или что-то вроде спирта, а потом оделась, заметив прислуге, что она идет по поручению барыни в Дэншельд. Однако она пошла не в Дэншельд, а в Дэнский замок.