Бент, человек очень проницательный, был поражен этим аргументом, который тем больше произвел на него впечатление, что его сообщил лорд Дэн.

— Он стал близок к дому мисс Бордильон, близок, — продолжал пэр, — может быть, и в других домах. Он пришел в мой замок и вошел к моей сестре, точно у него были кредитные грамоты в руках.

— Неизвестно, чем это может кончиться, ваше сиятельство, если этот человек действительно авантюрист! — воскликнул испуганный инспектор.

— Это кончится тем, что Дэншельд раскается в своем легковерии; по крайней мере, это мое мнение, — сказал лорд Дэн. — Постойте, пока не уходите, Бент; мы еще не кончили с этой шкатулкой, на которую он предъявляет права; он признался мне, что эта шкатулка не его; между нами, не не принадлежала ли она какому-нибудь другому пассажиру, который отправился туда, откуда он не может потребовать ее?

Позвав Бреффа, лорд Дэн пошел с Бентом в кладовую. Буфетчик отпер ее, и лорд Дэн указал на вещи, лежавшие на полу.

— Вот все вещи, Бент, лежат, как были сложены вчера. Возможно ли, чтобы если шкатулка была принесена сюда, она исчезла? Брефф засвидетельствует вам, что никто не мог войти сюда, чтобы унести ее; ключ все время был у него. Я слышал, что этот Лидни пришел минут через пять после того, как вещи были принесены, и сам видел, что шкатулки нет между ними.

Кто знает, не сам ли он утащил ее из телеги и делает это для того, чтоб сбить с толку полицию? Бесконечное множество неприятных подозрений представляется мне.

И Бенту они тоже представлялись.

— Молодец! Еще хочет, милорд, сделать обыск в замке!

— Я скорее увижу его повешенным на мачте самого большого парохода в пристани, прежде чем он добьется этого, — надменно сказал лорд Дэн.

Бент одобрительно кивнул головой.

— Но, — продолжал лорд Дэн, — я вовсе не желаю предписывать это ограничение полиции. Если вы, Бент, желаете пройти по всем комнатам и рассмотреть каждый уголок в замке, вы можете это сделать. Брефф проводит вас, или вы можете идти один, как хотите. Вот чулан, где стоит катафалк, можете начать с него.

— Зачем, милорд, сделаю я это? Разве только, чтобы сделать удовольствие вашему сиятельству, — прибавил Бент, пораженный какой-то мыслью. — Ваше сиятельство не подозреваете никого из слуг? — прибавил он тихим тоном. — Полисмены наши думают, что американец метит на это.

— Нет, я не подозреваю моих слуг, — холодно возразил лорд Дэн. — Но вам лучше бы обойти замок, — заключил он, — это окончило бы дело.

Инспектор Бент обошел замок, но нигде не нашел следов пропавшей шкатулки. Поведение лорда Дэна стало холодным и надменным, когда полицейский офицер воротился к нему.

— Послушайте, инспектор, когда этот человек — Лидни, или как там его зовут — осмелится опять заговорить с вами об обыске Дэнского замка, расспросите его, кто он сам и что он делает здесь.

— Непременно спрошу, ваше сиятельство.

— Поймите меня, Бент, — сказал лорд Дэн, несколько смягчившись, — это вам от меня секретное приказание. Я желаю знать, кто этот человек.

Когда Бент возвращался в Дэншельд, он взвесил, в уме все это дело и дошел до того заключения, что мнение лорда Дэна относительно того, что в поведении этого молодого человека было много подозрительного, было верно.

Вечерние тени собирались в дэншельдском лесу, когда Мария Лестер шла через него. Еще раз ослушалась она домашних приказаний и пошла навестить жену Уильфреда. Это посещение вызвало только огорчение, которое Мария не хотела скрывать. Дела шли еще хуже у них в коттедже; положение Уильфреда не улучшалось.

— Неужели ты ничего не можешь сделать? — вдруг спросила она, когда чувства ее дошли до такой степени страха и отчаяния, что молчание сделалось нестерпимым. — Постарайся занять какое-нибудь место, все равно, какое бы то ни было, где ты мог бы зарабатывать хоть что-нибудь. Брось гордость.

— Гордость? — повторил он вопросительным тоном, как будто гордость и он давно уже перестали быть знакомы друг другу. — Какое место посоветуешь ты? — прибавил он с сарказмом. — Я уже думал о нескольких, но ничего из этого не выходит. Я не могу открыть лавку, потому что у меня нет капитала; я не могу наняться лесничим к лорду Дэну — вакансии нет; не думаю, чтоб меня наняли, если бы я стал искать место лакея у моего отца, вместо того, который, как я слышал, уходит.

— Как ты можешь обращать в насмешку то, что я говорю? — возразила Мария. — Я говорила не о таких местах.

— Ты говорила, без сомнения, о местах более приличных для джентльмена, — возразил он. — Я на них не гожусь, мне не во что одеться.

— О, Уильфред! Не во что одеться?

— Кроме этого бархатного сюртучка, все продано; может быть придется продать и его и оскандалить Дэншельд, расхаживая в одной рубашке.

Щеки Марии пылали, слезы выступили на глаза. Она подозревала все это и даже более, но неприятно было слышать об этом, а насмешливый тон брата тревожил ее более всего.

— Мне шепнула птичка, Мария, что ты выходишь за лорда Дэна, — продолжал он, и тон его сделался ласков и серьезен. — Правда ли это?

Лицо ее вспыхнуло.

— Птички суются не в свои дела.

— Я не имею права вмешиваться. Но, Мария, я желал бы, чтобы ты подумала хорошенько, прежде чем свяжешь себя с лордом Дэном. Он почти вдвое тебя старше. Ты любишь его?

— Нет, я не люблю его, Уильфред, в этом смысле. Я люблю лорда Дэна, как знакомого, но не желаю быть его женой. Он еще не делал мне предложения.

Они дошли до конца дороги. Мария простилась с братом и поспешила домой, потому что настала обеденная пора. Волнение, которому она не хотела поддаваться при брате, вырвалось наружу теперь, и слезы заструились по ее щекам весьма некстати, потому что, повернув к Дэншельдскому замку, она встретилась лицом к лицу с Уильямом Лидни. Мария утерла слезы и заговорила таким веселым тоном, каким только могла:

— Вы нашли вашу шкатулку, мистер Лидни?

— Нет, — отвечал он, повернувшись и идя возле нее. — Я целый день бегал в полицию и еще не видал инспектора Бента — кажется, так его зовут. Теперь мне сказали, что его можно видеть через полчаса, и я стараюсь ходьбой умерить мое нетерпение, пока пройдут эти полчаса.

— Какой это странный случай, что только шкатулка потерялась по дороге к замку. То, что в ней лежало, очень для вас ценно?

— Это очень ценно для того, кому принадлежит эта шкатулка. Она не моя, но я отдал бы все до последнего шиллинга, только чтоб найти ее.

— Искренне желаю, чтобы вы нашли, — сказала Мария, когда Лидни позвонил в колокольчик, а она протянула руку на прощанье. — Право, искренне желаю вам успеха.

— Благодарю. Да, я верю, что вы этого желаете. Что огорчает вас теперь? — продолжал он тихим тоном все держа руку Марии и смотря прямо ей в глаза.

Яркий румянец вспыхнул опять на ее щеках, но она не отвечала.

— Не могу ли я разделить или смягчить?

— Нет, нет! Не спрашивайте меня, — торопливо отвечала она, когда дверь отворили. — Это не мое горе, я не могу об этом говорить. Очень благодарна вам, мистер Лидни.

Он знал так же хорошо, как и Мария, что это касалось Уильфреда. Дэншельдские сплетни дошли и до его ушей. Мария прямо пошла в кабинет отца.

— Папа, — сказала она, запирая дверь и развязывая ленты шляпки, и оттого, что торопилась не опоздать к обеду и отчасти от внутреннего волнения, — на меня был наложен запрет ходить к Уильфреду в дом.

— Конечно, было, — отвечал Лестер.

— Я пришла сказать вам, папа, что я нарушила этот запрет. Два раза. В первый раз я пошла скорее случайно, чем с умыслом, и хотя мне хотелось сказать вам тогда, у меня недостало мужества. Сегодня я опять была.

Лестер молча посмотрел на дочь.

— Позволь спросить, зачем ты туда ходила?

— Я ходила навестить Эдифь. Папа, я боюсь, что она умирает.

Золотые очки — Лестер читал письмо, когда его прервала Мария — свалились с его носа. Он не отвечал.