— Гоут, вы ведь работаете на правительство. Вас когда-нибудь проверяла налоговая служба?

— Нет, док, — ответил он, — зато проверяли двух моих братьев. Выходит, вы получили эту неприятную бумажку?

— Ну да, они хотят, чтобы я приехал к ним в свой рабочий день, а мне нужно перенести проверку на другое время.

— Это возможно, они могут сами приехать и поработать у вас дома или в кабинете. Надо просто позвонить туда и попросить. Будет очень кстати, если во время разговора вы наговорите им побольше комплиментов. Тогда они уж точно не посадят вас в тюрьму.

По моей спине снова пробежал холодок, но я решил, что Гоут так шутит.

И тем не менее перенести проверку можно. А если инспектор приедет ко мне в клинику, у меня появится преимущество, как у футболиста, играющего на своем поле. Я твердил себе, что проверка — не повод для паники, ведь служащие налоговой инспекции всего лишь выполняют свои обязанности. Разумеется, они не желают мне зла. Наша клиника ничего не нарушала, мне нечего бояться! Наконец Джон Эрл расцепил наши машины, я отправился по вызову к Норманну Ливайсу, а потом, вернувшись в клинику, набрал номер налоговой инспекции.

— Добрый день, внутренняя налоговая служба, — ответил медоточивый голосок с южным акцентом, — чем могу вам помочь?

Как она любезна! Разумеется, столь очаровательное существо не может строить коварных планов против бедного трудяги-налогоплательщика.

Я вкратце изложил свою проблему, и, судя по всему, моя собеседница загорелась искренним желанием мне помочь.

— Сэр, я соединю вас с инспектором Джонсом. Он назначен вашим аудитором.

Через секунду отрывистый мужской голос гаркнул мне прямо в ухо. Вероятно, в свое время его обладатель служил во флоте.

— Говорит агент Джонс. В чем проблема, мистер МакКормак? Обращение «мистер» было мне привычно, к тому же в тот момент мне меньше всего хотелось, чтобы меня называли доктором. В этом случае инспектор мог принять меня за богатенького доктора медицины. Разумеется, изучение моих налоговых отчетов поможет ему разобраться в моих доходах.

— Дело в том, что вы назначили мне аудиторскую проверку на четверг. А по четвергам у нас в городе проводят скотоводческую ярмарку, поэтому…

— Чем же вы так заняты в четверг?

— Я ветеринарный врач, работаю на торгах и обязан присутствовать там, чтобы проводить проверку и вакцинировать свиней и крупный рогатый скот. Поскольку это происходит каждый четверг, не могли бы вы перенести нашу встречу на другой день недели? А не сможете вы сами приехать ко мне в офис для проверки?

Ответом стало продолжительное молчание, было слышно, как инспектор шелестит бумагами и перелистывает календарь.

— Это не вполне соответствует правилам, мистер МакКормак, — отозвался он после паузы, — и я редко провожу проверку на месте, лишь в особых случаях.

Несколько минут я пытался убедить его сделать исключение для меня, говорил, что мой случай особый — я единственный ветеринар в округе, рассказывал о ярмарке и о том, какие услуги оказываю там владельцам животных. Наконец, инспектор перебил меня:

— Мне и в самом деле предстоит поездка в ваш округ. Я буду там в течение двух недель, начиная со следующего вторника, заниматься оценкой имущества некоторых нерадивых налогоплательщиков и заеду к вам — в первый день приступлю к работе, затем переночую и на следующий закончу с вашими документами.

Я шумно сглотнул, услышав слово «оценка», — он произнес его с каким-то особым смаком.

— Да, сэр, — слабым голосом ответил я. — Это было бы отлично.

— Мне понадобятся все ваши квитанции об уплате налогов за последние три года плюс все записи о расходах и полный список имущества.

— Да, сэр, я все подготовлю, в том числе и рабочее место для вас, — пообещал я, стараясь говорить подобострастно, как советовал мне Гоут.

— Да, кстати, мистер МакКормак, — вдруг добавил инспектор, — мой племянник собирается выучиться на ветеринара. Объясните мне, нужно ли для этого заканчивать колледж или можно просто приобрести практику. Он обожает возиться со скотиной.

По моей спине вновь пробежал холодок…

Ночью накануне «великого» дня, на который была назначена аудиторская проверка, мне так и не удалось уснуть. Я пришел в клинику еще до рассвета, сделал обход вместе с Тимми, который уже успел выгулять и накормить собак, затем пошел в кладовую, чтобы устроить рабочее место для мистера Джонса, сотрудника налоговой инспекции: сложил в один угол коробки с лекарствами, вытер пыль, принес небольшой стол и стул, поставил их в другой угол с тем расчетом, чтобы ничто не потревожило инспектора во время его работы. Я надеялся, что такое проявление заботы произведет на мистера Джонса хорошее впечатление, и он проявит гуманизм, когда придет время проверять журналы.

Мы не знали, когда именно должен приехать налоговый инспектор, но было известно, что в указанный день я стану второй его жертвой. Не исключено, что он прибудет в мрачном расположении духа, поэтому я нарвал цветов и водрузил на стол разношерстный букетик, а также подготовил все регистрационные журналы и ежедневники, аккуратно, как он просил, разложил рядом с букетом стопку налоговых квитанций за предыдущие годы, карандаши, блокноты и арифмометр. После этого начал принимать пациентов и отвечать на телефонные звонки, стараясь перенести все вызовы на более позднее время, чтобы лично встретить налогового инспектора.

К половине двенадцатого я окончательно извелся от ожидания, то и дело поглядывал на часы, но тут на шоссе появился новенький черный форд с официальной надписью на борту. Автомобиль двигался медленно, водитель явно высматривал ветеринарную клинику, наконец, он притормозил и осторожно въехал на стоянку. Я заметил, как инспектор внимательно посмотрел вначале на мой грузовик, а потом на станок для скота, установленный с северной стороны здания.

— Чем станок мог так заинтересовать налогового инспектора? — удивился я.

Меня по-прежнему тревожила оценка имущества, упомянутая во время телефонного разговора.

— Он здесь, доктор Джон! — воскликнула Сью.

— Да, да, спасибо.

Через окно смотрового кабинета я наблюдал, как хорошо одетый правительственный чиновник посмотрел на часы, затем на одометр и аккуратно сделал пометку в сером гроссбухе ручкой, заправленной официальными черными чернилами. Потом он закрыл окно, вышел из автомобиля и старательно захлопнул дверцу, дважды подергал за нее, чтобы проверить, надежно ли она заперта.

— До чего же странный тип, — подумал я.

В Чоктау никто обычно не запирал свои машины, а многие — и жилища. Если, подойдя к дому, вы обнаруживали, что парадный вход заперт, значит, требовалось обойти вокруг и войти внутрь через заднюю дверь.

Из багажника ужасный гость извлек старый, обшарпанный серый портфель, две огромные папки и древний арифмометр. Подвергнув беглой инспекции колеса своего шикарного лимузина, он двинулся к входу в клинику. Я уже поджидал его на пороге, услужливо придерживая дверь и широко улыбаясь.

— Здравствуйте, сэр, — я буквально лучился радостью — доброе утро, доброе утро! Должно быть, вы и есть инспектор Джонс. Добро пожаловать в ветеринарную клинику округа Чоктау!

— Насколько я понимаю, вы мистер МакКормик? — деловито осведомился он.

Я утвердительно склонил голову, инспектор сдержанно пожал протянутую руку. Мне показалось странным, что у такого высокого, длинноногого мужчины, обладающего начальственным голосом и правом оценивать чужое имущество, такая вялая рука — настоящий кисель.

— На самом деле правильно МакКормак, — ответил я, — но я подумываю сменить эту «а» на «и» и попытаться заявить свои права на состояние дядюшки Сайруса.

Он уставился на меня, как на зачумленного.

— Вы родственник мистера Сайруса МакКормика, того, кто изобрел жатку? Разве вы не знаете, что он оставил кучу денег, которые лежат в банке и дожидаются… впрочем, не имеет значения.